Не говоря ни слова, он дернул на себя одеяло, сорвав с меня. Скинул его на пол и полез на кровать. Я закрыла обнаженную грудь и громко сказала:

– Костя, стой! Я ухожу!

Он больно сжал меня за щиколотку и потащил к себе. Легко, словно я ничего не весила. Я потеряла равновесие и задергала ногами, как букашка, опрокинувшаяся на спину. Он прижал сначала мои ноги к кровати, затем подтянулся и полностью навалился на меня всем телом. Какой он был огромный и тяжелый! Я пыталась отбиваться, но все еще не верила в то, что происходит. Костя схватил мои руки.

– Лежи спокойно, – процедил он мне в ухо.

– Ты с ума сошел! Мне больно! Я сейчас закричу. Вся гостиница сбежится…

Он тут же зажал мой рот своей ладонью и зашептал:

– Ты не представляешь, как заводишь меня. Давай, давай сделаем это сегодня и потом будем всю жизнь вместе. Секс – это ведь так же необходимо для счастья, как и любовь.

Он рассчитывал уговорить меня, что ли? Успокоить? Но тут же я отчетливо поняла, что мне его сейчас не переубедить. Я расслабилась, всем видом показывая, что покоряюсь.

Он улыбнулся и осторожно отодвинул руку, которая зажимала рот.

– Хорошо, – нервно улыбнулась я ему в ответ.

Костя ослабил хватку и начал гладить меня. Я изобразила, что мне нравится, хотя его руки теперь были неприятнее мертвой рыбины. Я позволила ему стащить трусы, и, видимо, в это мгновение он полностью уверился в своем превосходстве. Костя спустил свои боксерки, а я подняла колено к груди, будто открываясь ему, и тут же пяткой врезала по его набухшему члену.

Как он заорал! Но мне некогда было слушать крики. Я вскочила и в чем мать родила ринулась к входной двери номера. Зацепила свою куртку с вешалки у входа и вывалилась в коридор. Понеслась голая к лифту, на ходу пытаясь натянуть куртку. Сзади хлопнула дверь. Я поняла, что лифт мне не дождаться, и побежала по лестнице. Только спустившись до первого этажа, осознала, что за мной никто не гонится. Застегнула куртку и босиком вошла в холл.

Девушка на стойке регистрации встретила меня неодобрительным взглядом.

– Простите, я дверь номера захлопнула. Можете мне открыть?

Я выглядела, наверное, очень встревоженно, и она, взяв свою карточку, пошла со мной.

– На самом деле мы поссорились, – обратилась я в лифте. – Постойте, пожалуйста, на входе, пока я вещи соберу. Не уходите.

Я смотрела на сотрудницу отеля, наверное, как котик из «Шрека». Она была старше меня лет на пять и, видимо, еще не огрубела на своей работе. Подмигнула:

– Хорошо, подруга, выручу.

Дверь открылась. Костя сидел, уже одетый в джинсы, на краю кровати. Когда я вошла, он бросился ко мне, но увидел администратора и остановился.

– Я просто заберу вещи. Выйди, пожалуйста, из комнаты.

Костя надел футболку и вышел. Я отыскала свои разбросанные по комнате вещи и закрылась в ванной. Увидела свое отражение. Растрепанная, с диким взглядом. Недаром девушка решила, что мне нужна помощь. Я умыла лицо, быстро оделась и, не задерживаясь, выскочила из мерзкого номера.

Костя стоял прямо за дверью.

– Кристина! – попытался он обратиться ко мне.

Я только подняла руку в его сторону, чтобы он заткнулся. Не могла его ни видеть, ни слышать. На ресепшене дождалась такси, потому что сил не было идти на автобус.

Костя звонил сегодня после этого уже несколько раз, но я, конечно, не брала.

Пишет: «Прости, прости, прости – я идиот…»

Можно ли его простить? Нужно ли вообще встречаться с человеком, который может себе такое позволить? Или это гормоны зашкалили просто? Я ведь сама была уже за гранью возбуждения. Я сейчас как будто пытаюсь понять и оправдать его поступок. У меня все еще нет ответа. Блин!

– Да ты дура! – почти прокричала Мария. – Бросай его и даже не думай! Вот тварь!

Она терла глаза, которые умоляли идти в кровать. Но мозг все подкидывал воспоминания. Она сама ведь не ушла, когда Шубин ее изнасиловал. Да, они были женаты, какое здесь насилие. Но в тот вечер она была жутко зла на него. Собрались у них с друзьями. Конечно, это были больше его друзья с работы, но и Маша знала их уже почти пять лет. Выпивали немного, потому что все были с маленькими детьми и не планировали засиживаться надолго. Болтали и наслаждались селедкой под шубой да перцами фаршированными. Дети тут же на полу у стола разложили Дашкины игрушки и выдумывали с ними свои истории. Она же больше носилась с кухни в гостиную, чем сидела.

Вдруг услышала, как Никита рассказывает о ее отношениях с мамой, шутит, сравнивает с крысами в одной клетке, где каждая только и мечтает, чтобы другая подохла. Он и раньше в кругу своих друзей, бывало, легко обсмеивал ее привычки, страхи и мечты. Но в этот раз это выглядело совсем жестоко, к тому же приплел и мать. Его друзья ее даже в глаза не видели.

Она налетела на него:

– Перестань нести чушь.

– А что, неправду, что ли, говорю? Вы с мамой в гробу друг друга бы увидели с превеликим удовольствием.

– Она моя семья, и ребят это вообще не касается.

Гости потупили глаза. Неприятно видеть чужие домашние раздоры.

Никита отреагировал необычно зло:

– Твоя семья – это я. Я вытащил тебя из слез, соплей и нищеты, из комнатушки в хрущевке твоей матери. У тебя даже кроватки для дочки не было, пока в эту квартиру не переехала. И я буду здесь, в своем доме, говорить своим друзьям то, что считаю нужным, и темы, чтобы посмеяться, буду выбирать, какие мне нравятся. Поняла?

Она молча отступила на уединенную территорию кухни.

Гости не задержались после такого скандала и друг за другом попрощались. Даша недолго расстраивалась из-за потери внезапно уведенных за руки партнеров по играм и скрылась в своей комнате, не требуя внимания. В отличие от матери, ей было достаточно своего общества. Мария загрузила посудомоечную машину и ушла в спальню, презренно сохраняя молчание. Никита, лежа на диване, смотрел телевизор. Но уже минут через пятнадцать он предстал перед ней и начал ее лапать, как будто ничего не произошло час назад.

– Отвали, – прошипела Маша.

Никита молча сжал ее еще крепче, просунул руку под платье, пытаясь дотянуться до застежек бюстгальтера.

– Убери свои лапы, – уже грознее произнесла она.

– Заткнись.

Он повалил ее на кровать. Она попыталась высвободиться, но все еще не серьезно.

– Я закричу ведь.

– Лучше молчи. Напугаешь дочь.

Никита грубо развернул ее к себе спиной, задрал платье и стащил трусы. Она смирилась и тупо ждала, когда он кончит. То, что она не билась как тигрица, не означает, что в этот раз она была согласна. Она покорилась его силе. И даже не физической. Маша защищала свою наконец-то устоявшуюся жизнь, благополучие дочурки, да и их брак, наконец! Кто-то же должен за него отвечать.

Каким-то образом она забыла тот случай. И только пример Кристины заставил вспомнить то унижение.

9 марта

С самого утра позвонила Елизавета Петровна. Она была возбуждена. Ей сообщили, что позавчера напали еще на одну девушку. У нее оказался перочинный нож, и она смогла им как-то воспользоваться, может быть, даже порезать нападавшего и убежать. И сейчас дает показания. Это был молодой парень. Встретились на сайте знакомств. Уже составляют фоторобот. Вся милиция поднята на ноги. У них наконец-то появились реальные зацепки.

Я тактично промолчала насчет Алисы. Ведь если предположить, что этот тип напал и на нее, то шансов на спасение почти не осталось. Но я рада была за девчонку, да и хоть какую-то информацию после месячного затишья было здорово получить.

Вчерашняя история не выходила у меня из головы. Я крутила гадкую сцену. Что бы было, если бы я просто чудом не вырвалась из номера? Я была беззащитна. А если бы на месте Кости оказался настоящий маньяк? Мне бы точно несдобровать. После занятий, проветриваясь по рынку на улице Вайнера, я вдруг увидела прилавок с ножами. Никогда не обращала на него внимания, но мрачные размышления и рассказ мамы Алисы про удачную самооборону натолкнули меня на мысль, что неплохо бы иметь при себе хоть какое-то оружие.

Стала присматриваться к ножам. Спросила, как открыть. Наверное, нужен небольшой и самораскладывающийся? Продавец спросил, для чего я ищу ножичек. Ответила, что для защиты. Он ухмыльнулся.

– Где он у вас будет лежать? В сумочке? Знаете, были модные перцовые баллончики какое-то время. Как много жертв они спасли? Пальцев одной руки, наверное, хватит пересчитать. Пока роетесь в своей сумке, нападающий вас уже вырубит. А если в карман куртки положите и завтра вместо нее наденете пальто, например, да и забудете?..

– Так как же быть?

– Надо, чтобы предмет защиты у вас всегда был при себе и в готовности. Только тогда поможет. О! – Он посмотрел на мои пальцы в серебряных колечках. – Есть у меня для вас идея. Это, конечно, никого не убьет, но позволит причинить неожиданную боль и получить время, чтобы убежать.

Продавец достал с дальнего угла прилавка металлическое кольцо. Надел на свой мизинец. И большим пальцем этой же руки дотянулся и что-то нажал. Из кольца выскочил ножичек, может, с сантиметр длиной. Он сжал кулак и махнул в сторону от меня.

– Смотрите, можно порезать открытую часть тела. Руку или лицо.

– Да, выглядит эффектно.

– Померьте.

Колечко было большого размера, но на среднем пальце вроде бы держалось. Попробовала нажать кнопочку с внутренней стороны кольца. Механизм легко сработал, раскрыв острое лезвие. Я представила, как поранила бы Костю, будь у меня такая штука.

Не, с Костей бы, наверное, не смогла. Я все больше начинаю сочувствовать ему. Да, он совершил ошибку. Капец какую грубую. Но в остальном он остался тем же человеком, которого я полюбила. Нежным, чувственным, иногда смешным. Чем дальше, тем мне все больше начинает казаться, что я это все придумала или сон приснился.

В итоге – да.

Да, я ответила на его звонок сегодня. Да, я дам ему шанс оправдаться.

Завтра встретимся.

10 марта

Мы встретились в той же кофейне, что и в первый раз. Но сейчас было сильное чувство неловкости. Обсуждать происшествие в гостинице было нужно, но не с места в карьер. Костя спросил, есть ли новости про Алису. Я ему, конечно, рассказывала о пропаже своей подруги. Он как мог подбадривал меня. Новости были, и я не удержалась поведать их. Милиция взяла след и, может быть, найдет насильника в ближайшее время.

Затем он осторожно начал оправдывать себя. Что совсем потерял голову. Что я такая привлекательная, такая сексуальная, так завела его, что он не смог сдержать себя. Что я должна дать ему еще шанс.

– Ты понимаешь, – отвечала я, – я ощутила себя в роли жертвы. Как будто из ванной комнаты вышел не Костя, а маньяк. А мы только что говорили об этом. Может быть, что-то подобное произошло и с Алисой? Она ведь с кем-то на сайте познакомилась. У тебя, кстати, что за эсэмэска приходила с сайта знакомств?

Снова тот же мечущийся взгляд! Уже в третий раз я его вижу.

Вместо ответа услышала вопрос:

– Ты читала мой телефон?

– Нет, конечно! Просто случайно увидела уведомление на экране. Откуда это?

– Брось, это все старые регистрации. Я даже не заходил туда, как мы познакомились.

– Ну, может быть, – с сомнением сказала я. – Как мне теперь тебе доверять? То ты хороший, то, если что-то не по тебе, меняешься… Мне пришлось натурально спасаться позавчера.

Я внимательно смотрела на своего парня. Он что-то говорил, пытался выбрать правильные слова, но я вдруг каким-то внутренним чутьем услышала фальшь. Он ведь совсем не сожалеет о своем поступке! Старается как будто что-то запикать внутри себя. Да ведь он похож на Рокотова в его самовлюбленном превосходстве! И во мне стало нарастать отвращение. «Боже, что я делаю, – услышала я саму себя. – Разговариваю с подонком, который реально хотел меня изнасиловать!» Я увидела перед собой не его образ через розовые очки влюбленности, а настоящего подлеца, мерзко пытающегося оправдаться, спрятаться, уйти от ответственности. Как я вообще могу сидеть в полуметре от него!

Я открыла сумку и достала нашу совместную фотографию.

– Слушай, Костя. Ты не лучше того ублюдка, что нападает на девчонок в городе. Есть в тебе та подлость, что позволяет мужчинам наказывать женщин только потому, что они слабее. И даже хорошо, что ты показал свою натуру сейчас, а не позже. Не могу видеть тебя рядом. Не хочу даже память о тебе оставлять. И тебе – обо мне!

Я разорвала фотографию пополам и кинула на стол его оторванное изображение. Встала и ушла, не дожидаясь его реакции.

Смотрю теперь на свою фотку и вижу наивную дурочку. Оставлю ее здесь, в дневнике, в назидание себе будущей. Я удалила все его сообщения и заблокировала номер, чтобы не вспоминать и не передумать. Не имей, Кристина, дела с негодяями и лжецами!

Под текстом была аккуратно приклеена фотография с одной неровной оторванной стороной. С фото, застенчиво улыбаясь, смотрела привлекательная и очень молоденькая девушка с пышной копной темных вьющихся волос. Армянская кровь была явно сильнее русской. Черные густые брови, карие глаза, густо подведенные карандашом. Нос с горбинкой был слишком большой для такого миловидного лица, но Мария в целом так и представляла себе Кристину, каждый раз открывая дневник. Вдохновленная юность светилась в каждой черточке ее лица.

Но в этом месте текст заканчивался. Мария полистала тетрадку, но увидела лишь пустые страницы. Это было несправедливо. История не была закончена, и, похоже, продолжения не последует. Мария перечитывала последний абзац, пытаясь понять, какой смысл заложила автор, что же будет с героями дальше. Вот никогда она не любила книги с открытым финалом.

Наконец сон сумел захватить господствующие высоты ее сознания. Глубоко зевая, она поплелась в спальню, взаправду уповая, чтобы Иван завтра проспал или вообще заболел и не вышел.