Андрей, как несложно догадаться, работал на работе. Обязанности у него были такие: прийти ровно к восьми утра в офис, принять несколько звонков от недовольных клиентов мобильного оператора, пообедать, принять ещё несколько звонков и ровно в пять вечера покинуть офис. Раньше он ещё пытался делать больше, как учили некоторые книги, но потом понял систему. А система проста: самое главное – создавать видимость работы.
В февральское зимнее раннее утро, на следующий день после событий в кабинете директора, Андрей сидел в офисе за компьютером. И думал. Перед ним лежал клочок бумаги, на котором ручкой было написано предложение: «Я в жизни смог разочароваться, что обязательно её покину».
И Андрею не нравилось слово «разочароваться». Как, впрочем, и женский голос в наушниках, который его очень сильно бесил.
– Сколько можно?! У меня уже неделю нет интернета! Я буду на вас жаловаться! – верещала женщина.
В это время Андрей набирал в поисковике телефона фразу «синонимы слова разочароваться».
– Понимаете, я работаю удалённо, – продолжала она. – Мне уже со всех углов кричат, что уволят. Вы́ будете кормить моих детей? Я вас спрашиваю!
– Главное, не волнуйтесь, я к вам отправлю мастера, – проговорил Андрей и внимательно уставился на слова-синонимы.
– Я хочу написать жалобу!
– Вы будете писать жалобу? – уточнил Андрей.
– А то!
– Без проблем. Диктуйте. Но не быстро.
– Третьего февраля у меня пропал интернет…
Глаза Андрея впились в экран сотового, который показывал десяток синонимов к слову «разочароваться». Но всё было не то.
– …потом я снова позвонила… – диктовала женщина.
– Разочароваться, – прошептал Андрей.
– Что?
– Вы разочарованы?
– Да не то слово! Я вас, тварей, ненавижу! Десять тысяч из-за вас потеряла…
– Точно: «ненавижу»!
– Что «точно»?
Андрей зачеркнул слово «разочароваться» и вместо него поставил «возненавидеть».
– Хотя снова не то, – подумав, вслух заметил он.
– Что «не то»? – прокричал женский голос.
– Диктуйте дальше.
– Так, так… А на чём я остановилась?
– На… Блин, компьютер завис. Вот ситуация… Вам нужно подождать.
– Да вы издеваетесь!
– Нет, правда завис. В самый нужный момент. Такое случается.
– Я напишу на вас жалобу!
– Мы с вами свяжемся, когда компьютер отвиснет. Спасибо.
Андрей снял наушники и потянулся.
***
Крупный снег заваливал город, а сильный ветер пронизывал до самых костей. Идти по улице было мерзко и холодно. Но чего не сделаешь ради искусства?
Натянув капюшон, Андрей продирался в книжный магазин недалеко от работы. Чаще всего Андрей успевал сбегать туда в обед. И если раньше книжный представлял собой кладезь знаний и развлечений, то сейчас… Книжки мёртвых писателей в чёрных пакетах, какие-то экстрасенсы, крупное предупреждение о вреде курения на книгах о Шерлоке Холмсе. А что им сделал великий Оскар Уайльд?..
В магазине никого не было, лишь продавщица мирно дремала за кассой.
– Здравствуйте, – поздоровался Андрей. – Мне нужны поэты.
– Поэты?.. – Хитрым способом девушке удалось избежать зевка. – Они все в том углу, рядом с классикой.
– Спасибо.
Купив три книги, Андрей вернулся на работу, пообедал и снова сел за компьютер. До самого конца рабочего дня, односложно отвечая на звонки, он пытался подобрать синоним к слову «разочароваться».
***
Особым минусом Владимира Сергеевича было его желание казаться очень глубоким и умным человеком, но мыслил он всегда просто и даже глупо. Этот его недостаток чаще свойствен людям высокого служебного положения. Помнится, в одной передаче о юморе в жюри посадили продюсера канала. И после выступления одной команды продюсер начала рассуждать о юморе и стиле. Но чем дольше она рассуждала – а рассуждать она может ого сколько, – тем глупее становились её мысли. Потом, добавив к её словам аплодисменты, выпустили передачу в эфир. И эти аплодисменты, расставленные в нужных местах, смогли превратить глупую демагогию в очень интеллектуальную речь… Так вот, подобный недостаток у людей высокого положения, к которым точно относился Владимир Сергеевич за заслуги своего покойного отца, не помешал ему получить за ненаписанные стихи столько наград, что их в прямом смысле некуда было девать. Они лежали в шифоньере в месте, где обычно хранят постельное бельё. Сам шифоньер находился в однокомнатной квартире пятиэтажного здания, старого, но тёплого. Кроме шифоньера, в комнате стояли большая кровать, тумбочка, телевизор и музыкальный центр.
Неприхотливо поужинав жареным мясом и вымыв посуду, Владимир Сергеевич зашёл в комнату и с таким вздохом сел на кровать, будто целый день таскал мешки, а не сидел на стуле. Выключать свет было лень. Потянувшись, он лёг и уставился в потолок, как Тони Сопрано в начале сериала. И если последний думал о проблемах современной жизни, то первый мыслями витал в мечтаниях о своей хитовой песне.
И тут зазвонил телефон.
– Блин, – пробурчал хозяин квартиры.
Как же не вовремя: только пришла муза и собралась остаться…
С сожалением он встал с кровати, выключил свет – потом же будет лень – и попутно вынул сотовый из пиджака, висящего на ручке шифоньера.
– Слушаю, – проговорил он.
– Дядя, мне страшно! – На той стороне был голос Анны. – За Андрея…
– Что такое?
– Он купил три книги стихов: Есенина, Маяковского, Шпаликова. А теперь уже двадцать минут стоит на балконе!
– Дело серьёзное.
– Вот и я о том же.
– Постучись. Если он тебе не ответит, сразу набирай сто двенадцать. А я сейчас проконсультируюсь с одним человеком. Только важно: Андрей должен тебе ответить. Если не отвечает, то вызывай сразу же…
– Но он просто стоит…
– Если не реагирует на тебя, сразу же звони. Это значит, минут пять осталось, а то и меньше.
– Ясно.
***
Холод хорошо морозил лицо, а вечер, пусть даже и в шумном городе, располагал к раздумьям.
Андрей стоял на балконе и мирно смотрел на яркие огни города, размышляя о своих стихах. Он чувствовал, что они, а особенно песня по ним под обычный гитарный мотив, стрельнут. Но ему меньше всего хотелось использовать банальные слова. Он хотел, как Веня Д’ркин, использовать необычные метафоры вроде «лучик бисера пыли».
Откуда-то с улицы раздался вой сирен, и во двор дома въехала машина МЧС с мигающими огнями. Она остановилась прямо возле его подъезда.
Что ж, эта машина намного интереснее необычных метафор, поэтому Андрей придвинулся к перилам и посмотрел вниз. Двое пожарных выбежали из машины, один осветил ярким фонариком окна и балконы. Свет немного задержался на Андрее, а потом оба побежали в подъезд.
Банальное любопытство заставило Андрея ещё немного высунуться, а потом и повертеть головой. Что же там такое случилось?
Несмотря на поздний вечер, возле пожарной машины столпились зеваки – они тоже искали причину приезда.
Балконная дверь за спиной Андрея резко открылась. Он даже не успел ничего сообразить, как чья-то огромная и холодная рука крепко обняла его за шею и потащила на пол балкона…
Сказать, что его всего трясло, значит соврать. Его не трясло – он был словно Халк, готовый всех разорвать.
– Вы чего, издеваетесь?.. – кричал Андрей, когда пожарные уже затащили его в комнату и бросили на диван. – Я просто стоял на балконе, и всё!
– Все просто так стоят, – проговорил толстый пожарный, – а потом мы кишки смываем с асфальта.
– Я же просто… просто стоял!.. Кто вообще вас вызвал?
– Она, – ткнул пальцем в сторону Ани толстый пожарный.
– Ты?! – закричал Андрей.
– Ну…
– Девушка, вам нужна помощь? Может, вы чего-то боитесь? – спросил толстый пожарный.
– Нет, – ответила Аня.
– Парень, не делай глупостей. Сейчас мы посчитаем этот вызов как незаведомо ложный. Вас, девушка, я предупреждаю о наказании за ложный вызов, а тебя, парень, – о несовершении глупостей. Просто так в её голове такие мысли не возникли. Бывайте.
Аня проводила эмчеэсников, закрыла входную дверь и вернулась.
– Ты мне ничего не хочешь объяснить? – спросил Андрей.
– Я?
– Ну не я же.
– Я… Ты подолгу стоял на балконе, написал эти грустные стихи, потом купил эти книги… Я подумала, ты прыгнешь.
– Но почему?!
– А что я должна была подумать?
– Всё что угодно, но не это! – прокричал он. – Как на таких малозначительных фактах ты вдруг решила, что я собираюсь прыгнуть с балкона? Это же вообще нелогично.
– Так-то логично…
– Почему логично?
– Во-первых, – начала она, – стихи о том, что ты не доживёшь до весны.
– Это метафора, что не будет новой молодости. Зима прошла, весны не будет. Старость наступила, новой молодости не будет!
– Более тупой отговорки не слышала. Это ты сейчас меня успокаиваешь?
– Не хочешь – не верь. А во-вторых?
– Ты купил эти книги.
– И что?
– Они все покончили с собой.
– Кто?
– Вот они… – Анна бросила взгляд на книги. – Поэты. Есенин, Шпаликов…
– Больше половины литераторов покончили жизнь самоубийством. И что, мне нельзя теперь их читать?
– Можно. Но…
– Могла же просто спросить.
– Ты бы сказал, что не собираешься кончать жизнь самоубийством. Так все самоубийцы говорят, а потом раз, и всё.
Надувшись, Андрей рухнул на диван.
За окном был красивый вид утопающего в снегу серого города. Снег не добавлял к серости красок, но как-то успокаивал.
Горячий кофе мягко проникал в желудок, ничуть не будоража организм, а даже усыпляя.
И если бы не мужской крик в наушнике, Андрей бы точно задремал.
– Вы понимаете? – кричал мужчина в уши Андрея. – У меня по тарифу сто мегабит, но я мерю скорость, и там девяносто семь. Трёх мегабит не хватает! Делайте мне перерасчёт!
– В договоре написано: «…до ста мегабит», – вяло ответил Андрей. – Вы до ста и получаете.
– Ну а если будет один мегабит? Он ведь тоже «до ста»!
– Совершенно верно.
– Что значит «совершенно верно»? Вы что, издеваетесь?! Ну-ка, минутку… – На том конце провода послышались щелчки и тычки. – Двадцать! Сейчас двадцать мегабит! Вы что, скорость мне убавили? Верните.
– Померьте ещё раз.
– О, теперь восемьдесят. Но не сто!
Андрей зевнул, сделал глоток кофе и лишь после спросил:
– А теперь?
– Во, а теперь сто десять!
– Отлично. Ваш вопрос решён?
– Да!
Андрей отключился.
На обеде он решил прогуляться, чтобы не сидеть в столовой и не слушать унылые домашние проблемы чужих людей, которых все называют коллегами. Сами ведь знаете, как коллега может влёт переложить в вашу голову свои проблемы, а вы потом ходите и думаете о них.
Андрей хотел подумать о стихах. И нет лучше места думать о лиричных тоскливых стихах, чем спрятанные за высокими зданиями старые дворы. Возникает ощущение, будто ты попал в прошлое: вот вроде бы новое красивое высокое строение, покрытое тонированными синими стёклами; а загляни за него – увидишь старый узкий двор пятиэтажки со скамейками и клёнами.
Именно в такое место и направился Андрей, благо оно было недалеко от работы и путь туда лежал мимо пиццерии, где он быстро пообедал.
Но вместо тишины старого двора Андрей услышал крики нескольких человек, которые смотрели наверх. Толстая девушка снимала что-то на телефон, а старик кричал: «Одумайся!»
– Я уже позвонила, мне сказали: «Ждите!» – нервно проорала женщина в белой зимней куртке, стоя возле старика.
Андрей, наверное, даже обрадовался таким обстоятельствам, освобождающим его от придумывания стихотворения.
Он подошёл к столпившимся и тоже посмотрел наверх. На краю крыши, держась за тонкие прутья ограждения, стоял парень в чёрном пальто и смотрел вниз.
– Что вы стоите?! – поняв, что к чему, возмутился Андрей. – Нужно бежать к нему!
– А смысл? – буркнул ему старик и снова крикнул наверх: – Одумайся, парень!
Андрей, как истинный поэт, – а, как известно, поэзия строится на сострадании – презирал такое отношение человека к человеку. Он всегда представлял себя не месте несчастного и старался ему помочь.
Поэтому он бросился в самый ближайший подъезд и побежал на пятый этаж, чтобы оттуда залезть на крышу. Но на четвёртом этаже он бросил взгляд наверх и не увидел лестницы и люка. Нецензурно ругнувшись, он бросился вниз, выбежал на улицу.
– Где лестница наверх? – спросил он зевак.
– Какая лестница? – не поняла женщина в белой куртке.
– Ему, наверное, на крышу надо, – пояснил старик и усмехнулся: – Тоже прыгать будешь?
– Да где лестница-то?! – повторил Андрей.
– Ниночка, у тебя на площадке лестница есть? – спросила женщина в белой куртке толстую «корреспондентку».
– Ну-у, – протянула та, – я что-то и не помню… Кажется, есть.
– «Кажется» или есть? – нервно переспросил Андрей.
О проекте
О подписке