В этом месте нельзя не упомянуть о весьма познавательной книге американских авторов Ф. Д. Фэйна (Fane F. D.) и Д. Мура (Moore D.) «Боевые пловцы» («The naked warriors»), изданной в 1956 году. В ней рассказывается о создании в США «подводного спецназа» и его боевом послужном списке. Если Мур являлся журналистом, привлеченным для художественной обработки текста, то Фэйн – капитан 3-го ранга американского военно-морского флота – был тем самым человеком, кто этот спецназ создавал. В упомянутой книге описаны как реальные военные операции подчиненной Фэйну группы боевых пловцов, так и довольно любопытные медицинские опыты, в которых участвовали подводные супермены. Довольно много места в книге уделено описанию разного рода передовых технических новшеств – миниатюрных подводных лодок, средств индивидуальной транспортировки пловцов и пр.

Впрочем, нас сейчас интересуют не рассказы о победах и удивительных технологиях американского военно-морского флота, а самый последний фрагмент этой книги, в котором капитан 3-го ранга Фэйн неожиданно поделился соображениями об освоении его подчиненными нового театра военных действий.

Тут уместен вопрос читателям на сообразительность: о каком же новом театре военных действий неожиданно заговорил один из руководителей программы подготовки подводного спецназа США? Правильный ответ заключается в том, что Фэйн рассказал об освоении его подчиненными теории и практики работы в арктических морях. В 1955 году подводные пловцы приняли деятельное участие в антарктической экспедиции, а затем из южного полушария переместились в северное – в море Баффина. Группа пловцов-«полярников» была довольно большой – порядка 70 человек. Результаты их работы были признаны вполне удовлетворительными – пловцы успешно решали все поставленные задачи.

В этом месте любой хоть немного думающий человек проведёт вполне обоснованную параллель: в 1955 году подводные пловцы группы Фэйна приступили к практической отработке навыков действия в северных морях, а на следующий год судно обеспечения «Тоннер» появилось в норвежской военно-морской базе Хоконсверн и на протяжении последующих 7 лет базировалось именно там. А после того, как в первой половине 1960-х годов началась эпоха космической разведки «Тоннер» перестал базироваться в Норвегии.

Будет ошибкой считать, что после 1945 г. «весь советский народ» как один человек воспрял духом и ринулся в будни «социалистического строительства» с жаждой новых трудовых свершений. У народа копились усталость, раздражение, чувство безысходности. Даже после окончания войны заводы продолжали работать в «военном режиме», т. е. с сохранением 7-дневной рабочей недели, с требованиями выполнения громадных норм выработки. Победа не принесла тылу ни малейших послаблений. Мало кто знает, что это послужило поводом для многочисленных беспорядков, которые власть преспокойно игнорировала до тех самых пор, пока волнения осенью 1945 г. не начались в Москве, на ЗИЛе. Только тогда «ЦКовские небожители» вспомнили, что «первое в мире государство рабочих и крестьян» когда-то гарантировало этим самым рабочим и крестьянам 5-дневную рабочую неделю и 8-часовой рабочий день. И хотя драконовские меры 1940 г., узаконившие уголовное преследование за нарушения трудовой дисциплины, отменены не были (случилось это только в 1956 г.), всё же нормы выработки на многих предприятиях страны были понижены. Кроме того, были восстановлены доплаты за работу в ночное время и праздничные дни, отменённые в период Великой Отечественной войны…

В 1946—1947 гг. страну потряс чудовищный голод, унесший, по разным оценкам, до 1,5 млн жизней, вновь с очевидностью доказавший советскому человеку, что цена его жизни – полушка в базарный день. Именно потому герой Сталинградской битвы. Герой Советского Союза, генерал-полковник В. Н. Гордов не без горечи признавался своему другу генералу Рыбальченко в декабре 1946 г., что хотел бы уехать в Финляндию или Швецию, чтобы работать там лесорубом (за подобные разговорчики его арестовали через месяц и расстреляли в августе 1950 г.). А в декабре 1947 г. «народ-победитель» был щедро награжден грабительской денежной реформой, обесценившей вклады, наличные деньги и отменившей выплаты по облигациям государственных займов, которые на протяжении многих лет выдавались вместо части зарплаты (если быть совсем точным, реформа 1947 г. отложила погашение облигаций на неопределенный срок, так что сталинские займы впоследствии «гасили» Хрущёв и Брежнев).

Вновь в судебной практике после победного мая 1945 г. «косяками» пошли дела по обвинениям в нарушении пресловутого «закона о колосках», известного также под названием «Указ семь-восемь», по дате постановления ЦИК и СНК СССР от 7 августа 1932 г., вводившего его в действие. В июне 1947 г. позорный «закон о колосках» был вроде бы отменен, но вовсе не потому, что людоедский социализм товарища Сталина стал гуманнее, а лишь потому, что на смену одному указу пришел другой, поновее – «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества». Тысячи женщин и детей в тяжкое послевоенное время отправились в ГУЛАГовские «зоны» только за то, что пытались подбирать на сжатых полях бросовые остатки урожая. Судили, подчеркну, преимущественно женщин и детей, поскольку председатели колхозов, боясь лишиться мужских рук, старались не доносить на взрослых мужчин.

Потрясающую по трагической глубине картину народной жизни послевоенного Советского Союза даёт «Запретный дневник» Ольги Берггольц – если кто-то не читал его, то прочтите обязательно. Автор не считает нужным и возможным давать какие-либо комментарии исключительного по своей глубине тексту Берггольц, но не может не упомянуть о нём сейчас. Это то произведение, с которым должен быть хорошо знаком всякий, претендующий на право высказывать собственное суждение о той мрачной, полной безысходности године. Очередным подарком народу от «горячо любимой партии Ленина-Сталина» явился Указ Президиума Верховного Совета СССР от 2 июня 1948 г. о высылке в отдаленные районы страны колхозников, не выработавших минимум трудодней. «Народ-победитель» из последних сил тянул ярмо «социализма», надрывался и умирал за бредовые идеи «учения Ленина-Сталина» и жестокость Власти вызывала протест многих активных членов общества. Так что иллюзий питать не следует – протестные настроения в послевоенном СССР существовали и принимали порой очень острые формы.

Вот лишь несколько примеров в подтверждение высказанному тезису. 27 сентября 1949 г. моряки Балтийского флота Тарасов и Савинов предприняли попытку угона в Швецию торпедного катера из базы флота в Балтийске. Опасаясь преследования, Савинов вывел из строя три соседних торпедных катера, разбив пульты управления и повредив бензопроводку. Беглецы были перехвачены уже в открытом море кораблями охраны водного района. 22-летний Владимир Савинов был образцовым моряком, членом ВКП (б), его поступок был продиктован глубоким и болезненным разочарованием в бессовестной политике государственного руководства. И стоил Владимиру Александровичу Савинову жизни.

Очень ярко проявилось отношение народа к Советской власти в истории разоблачения американского агента Ивана (Янко) Филистовича, нелегально заброшенного на территорию Белоруссии 9 сентября 1951 г. Филистович не особенно маскировался перед друзьями и знакомыми – он рассказывал, что направлен в СССР американской разведкой, что скоро грядет большая война и социализм на этом закончится. Имея при себе большой запас пропагандистских листовок Народно-Трудового союза, Иван раздавал их всем, с кем общался. Впоследствии по «делу Филистовича»были арестованы 17 человек, обвиненные МГБ в недонесении либо «активном пособничестве». Американский агент несколько раз выезжал в Гродно, Минск и даже Вильнюс, производя разведку военных объектов. Узнав о существовании в районе Молодечно бандгруппы в числе 6 человек под руководством Сергея Микулича, Филистович разыскал ее и возглавил. Бандгруппа состояла избывших немецких полицейских и сотрудников оккупационной администрации (sic! – обращаем внимание на срок, минувший с окончания Великой Отечественной войны). Филистович вполне здраво предложил группе прекратить грабеж населения в районе и сосредоточиться на пропаганде, мотивируя это тем, что «люди сами будут нам все отдавать, если узнают, что мы здесь по приказу американцев». Эта практика принесла свои плоды – многие местные жители действительно помогали бандгруппе продовольствием и вещами без всякого принуждения. Примечательный момент – среди лиц, осужденных в конце концов за «активное пособничество» Филистовичу и его группе, оказался участник Великой Отечественной войны, награжденный орденом Красной звезды.

Одной из немногих силовых акций, предпринятых Филистовичем и Ко, явилось нападение на издательство местной газеты «Дорога к коммунизму» летом 1952 г. Бандгруппа похитила шрифты и часть типографского оборудования, рассчитывая организовать подпольную типографию, однако сделать этого таки не смогла. Не зная специфики типографской работы, преступники захватили с собой отнюдь не все нужные им детали, поэтому все их потуги на ниве типографского промысла оказались тщетны. К розыску и поимке Филистовича подключился центральный аппарат МГБ, и в ночь с 4 на 5 сентября 1952 г. в районе села Самали в 60 км от Минска, где базировалась группа, началась войсковая операция. Хотя трое членов бандгруппы были убиты при попытке оказать сопротивление, сам Филистович благополучно прорвался сквозь оцепление и двинулся в сторону советско-польской границы, намереваясь покинуть страну. Вполне возможно, что ему бы это удалось, если б не предательство друга детства, у которого американский разведчик остановился, чтобы переночевать. Друг накормил Филистовича ужином и дал чаю со снотворным, после чего рванул в ближайшее отделение милиции. Спустя ровно год со дня заброски в СССР – 9 сентября 1952 г. – Иван Филистович был арестован.

А всего через пару лет – 1 мая 1954 г. – звучный теракт прогремел в Архангельске. Тогда во время первомайской демонстрации 26-летний Николай Романов сделал попытку прорваться на трибуну и расстрелять руководство области, города, Беломорского военного округа и Беломорской флотилии. Вооруженный пистолетом ТТ террорист убил зампреда горисполкома С. Харитонова и помощника командующего Беломорским военным округом, генерал-лейтенанта А. Соловьева. Ранены оказались еще три человека – первый секретарь Архангельского горкома КПСС Д. Томилов, заведующий сельхозотделом обкома КПСС М. Огарков и капитан первого ранга В. Судейко. Хотя власти попытались скрыть происшедшее, не прервав даже демонстрации, весь город знал о случившемся. Романова пытались выставить сумасшедшим, шизофреником и сифилитиком, бывалым уголовником, но в действительности всё было не так просто. Романов действительно был дважды судим, тяжело болел, но не шизофренией, а туберкулёзом, которым заразился, кстати, в местах лишения свободы. На пистолете, явившимся орудием преступления, он нацарапал иглой: «За страдания русского народа». Пистолет он хранил в тайнике больше года и даже не подумал использовать его для совершения какого-либо уголовного преступления, что, согласитесь, полностью дезавуирует официальную версию об «отмороженном уркагане».

Эти происшествия, хотя и исключительные, все же не были единственными в своем роде. Помимо них во множестве имели место разного рода столкновения на межэтнической почве, особенно с участием представителей депортированных народов, массовые беспорядки на стройках народного хозяйства, всевозможные бесчинства военнослужащих, как правило, при перемещении воинских частей в новые места дислокации. Транзит воинских эшелонов превращался в настоящую головную боль для местных властей, вынужденных бросать на оцепление вокзалов или железнодорожных путей все наличные силы милиции. Таким было истинное лицо социализма сталинско-хрущевской формации. Когда узнаешь такого рода детали, слова бойкой песни того времени «весь советский народ, как один человек, за советскую Родину встанет» приобретают как минимум саркастический оттенок.

На Западе довольно хорошо знали об общем состоянии дел в СССР и настроениях народа. Народно-Трудовой Союз строил свою агитационную работу среди граждан СССР в расчёте на то, что антикоммунистическая идеология найдёт поддержку значительной части населения. Этот посыл идеологов НТС получил зримое подтверждение во время и после окончания VI Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Москве летом 1957 г., собравшего в столице Советского Союза 34 тыс. граждан 131-ой страны мира. Неформальное общение с иностранцами разорвало многие шаблоны в головах молодых людей Страны Советов. Именно после фестиваля в СССР появились «стиляги», «битники», скупщики валюты, любители джаза. И молодые сторонники реформирования социализма, кстати.

Мало кому известно, что 1958 и 1959 гг. явились пиковыми по числу политических репрессий за всё «послесталинское» время вплоть до распада СССР в 1991 г. Причем, что особенно важно, впервые в истории страны носителями «антикоммунистической идеологии» оказались в основном молодые люди, студенты, чье личностное формирование происходило уже в послевоенное время. Впрочем, о молодёжном политическом движении мы поговорим подробнее чуть позже, когда коснёмся вопроса о негласной работе Комитета госбезопасности в студенческой и молодежной среде. Эта тема заслуживает особого разговора, так что сейчас мы ограничимся лишь кратким упоминанием того факта, что конец 1950-х явился временем особенно энергичного подавления инакомыслия молодых советских граждан органами государственной безопасности.

Пока же вернемся к истории нелегальных забросок и внедрению агентуры иностранных разведок в 1950-х гг. Примеры активной заброски в этот период разведчиков на территорию СССР, прежде всего американских, можно приводить ещё долго, но всестороннее исследование этой темы всё же не входит в задачу настоящего исследования. Нам важно лишь показать, что центры советской атомной промышленности (в том числе и уральские города) всё время оставались под прицелом американской военной разведки. Причем следует ясно понимать, что непойманных шпионов было много больше, чем пойманных.

В ФРГ на протяжении 1950-х гг. на постоянной основе действовало не менее 6 учебных разведывательных центров Министерства обороны США, ориентированных на работу против СССР (не забываем, что помимо американцев разведчиков для заброски в Советский Союз готовили и англичане, и французы, и Ватикан, а с 1955 г. ещё и Италия!). Насколько много агентуры было подготовлено иностранными разведцентрами? Точных цифр, скорее всего, никто не знает, более того, даже если где-то некие сводные цифры и имеются, осведомленные инстанции разглашать их вряд ли пожелают. Причина такой закрытости вполне понятна – каждая из сторон былого противостояния заинтересована в том, что бы скрыть как собственные успехи, так и неудачи, а для подобного сокрытия желательно максимально исказить полноту известной ей картины.

О масштабе развернутой тайной войны против стран социализма, прежде всего СССР, можно судить по количественному росту подразделений спецслужб, связанных с ее организацией и ведением. Так, по данным американского историка разведки Барнса (Burnes), численность отделов ЦРУ, занятых нелегальной разведкой, в 1948 г. составляла 302 человека, но уже в 1953 г. таковых стало 2812 чел. Взрывной рост демонстрировало и финансирование нелегальной работы: в упомянутом 1953 г. на это было выделено 82 млн долл., а через пять лет эта сумма превысила 200 млн долл, и ниже этой планки в последующие годы не опускалась. Конечно, нелегальные операции в те годы проводились против различных стран, например против Ирана и Гондураса, о чём сейчас уже широко известно, однако главными объектами ударов всё время оставались СССР и Китай. Доставалось, разумеется, и их «младшим братьям». В последние годы, уже после развала социалистической Югославии, стало известно о нелегальных операциях стран НАТО против Албании, проводимых в 1950-е гг. Тогда Великобритания, Италия и США подготовили и нелегально забросили воздушным и морским путями более 2 тыс. чел., деятельность которых была призвана дестабилизировать режим Энвера Ходжи. Особо подчеркнём, что речь идет о самой маленькой из социалистических стран Восточной Европы! Сколько же нелегалов участвовало в действиях на территории СССР, остается только гадать – такие цифры пока никем не названы.

Тем не менее, кое-какие соображения на сей счёт автор позволит себе высказать. После выхода в сентябре 2018 года в издательстве «Random house GmbH» немецкого перевода этой книги со мной связались некоторые из её зарубежных читателей. Среди таковых оказался историк, готовивший исследование о венгерских событиях 1956 года и вовлеченности в них стран НАТО. Имя и фамилию этого человека автор не считает возможным назвать в этом месте в силу по меньшей мере двух весьма важных причин. Во-первых, мой немецкий vis-a-vis не давал мне разрешения ссылаться на него, поскольку общение наше носило характер неофициальный, или, выражаясь иначе, приватный. Во-вторых, в условиях нынешней геополитической ситуации, для которой характерна крайняя русофобия и нетерпимость ко всему, что условно можно считать пророссийским, подобное упоминание может сильно ударить по гражданину Германии, благожелательно настроенному как к Ракитину лично, так и к России в целом.

В сентябре 2018 года 3-е издание этой книги появилось в немецком переводе в магазинах Европы. Публикация не осталась незамеченной и с автором связался ряд публицистов и преподавателей из Германии, Австрии и Италии, изучающих различные аспекты истории «Холодной войны».

Тем не менее, сообщения моего немецкого vis-a-vis показались мне довольно любопытными и хорошо соответствующими известной ныне информации о тех событиях. При этом они освещают ситуацию с точки зрения неизвестной в России – или малоизвестной, если выражаться корректнее – а потому их уместно передать здесь и сейчас. По словам моего заочного собеседника о предстоящем осенью 1956 года мятеже руководящие работники разведывательных служб стран НАТО знали заблаговременно. Уже в августе – то есть за два месяца до перехода конфликта в «горячую фазу» – в ФРГ прошёл ряд совещаний, в ходе которых руководители разведсообщества обсуждали вопрос о привлечении к активному участию в мятеже максимального количества активных агентов.

После того, как в последней декаде октября 1956 года на территорию Венгерской народной республики были введены советские войска, в высшем руководстве американских разведывательных служб оформилась идея о массированном задействовании на территории этой страны агентуры, подготовленной для нелегальной заброски вглубь СССР. Этих людей предполагалось использовать преимущественно для диверсионной работы против советских войск, чему должно было помочь владение русским языком и использование воинской амуниции и формы Советской армии. Диверсионно-подрывная работа предполагала как акции, направленные против советских военнослужащих – т.е. их похищения, индивидуальные убийства, нападения из засад, отравление источников воды – так и «операции под чужим флагом», то есть совершение преступлений, которые в последующем предстояло приписать вооруженным силам Советского Союза. В ряду таковых «операций под чужим флагом», например, американским агентам, облачённым в форму советских военнослужащих, предстояло осуществить несколько похищений священников, которых впоследствии предстояло обнаружить убитыми. Подобного рода деяния должны были вызвать всеобщее негодование местного населения.