Жертва этого преступления была убита примерно 3—4 июля 1937 года. В целом можно было сказать, что тело расчленённого мужчины сохранилось довольно хорошо. Погибший не имел прижизненных повреждений, и патологоанатом определил в качестве причины смерти отделение головы (декапитацию). Однако преступник, отрезав голову живому человеку, не успокоился: он рассёк грудную клетку и живот и извлёк некоторые органы – печень, почки, желудок, кишечник и сердце. Фактически убийца выпотрошил свою жертву. Извлечённые органы никогда не были найдены.

Манипуляции, осуществлённые преступником, были очень кровавыми, но его, видимо, нисколько не страшил вид крови. Убийца проявил завидное мастерство; анатом, вскрывавший тело, заявил без колебаний: «Это работа хирурга». То, сколь квалифицированно преступник вскрыл тело убитого им человека и извлёк органы, свидетельствовало о наличии у него профессиональных медицинских навыков. Если раньше в ряду возможных профессий преступника, помимо врача, назывались и забойщик скота, и мясник, то теперь круг розысков можно было существенно сузить.

Было решено сосредоточиться на проверке действующего персонала медицинских учреждений, врачей, лишённых за различные нарушения лицензий, а также студентов-медиков. Показателями для тщательной индивидуальной проверки должны были служить следующие признаки:

1) употребление наркотиков;

2) извращенные сексуальные наклонности (перверсии);

3) алкоголизм;

4) допущенные когда-либо нарушения законности в любой форме (без срока давности);

5) жалобы клиентов на сексуальные домогательства в любой форме (без срока давности).

Следует заметить, что несколько ранее – в марте 1938 года – на границе небольшого города Сэндаски, находящегося в 90 км западнее Кливленда, была найдена отрезанная человеческая нога. Внимание детективов, прибывших на место её обнаружения, привлёк расположенный неподалёку государственный госпиталь ветеранов войны. Один из врачей этого заведения несколькими неделями раньше попал в список проверяемых. Исходя из этого, Элиот Несс по договорённости с руководством штата направил в госпиталь группу детективов, поручив им «поплотнее поработать с персоналом».

Кливлендский госпиталь ветеранов войны с высоты птичьего полёта.

В ходе опросов работников госпиталя и больных, лечившихся там, выяснилось, что в этом заведении царила атмосфера вседозволенности. Внутренний режим не был должным образом налажен: пациенты могли приходить и уходить из госпиталя по своему желанию, в выходные дни там вообще царила анархия, нередки были попойки, вызовы в больничные палаты проституток и тому подобное. Момент этот показался полицейским немаловажным: дело было в том, что один из весьма перспективных подозреваемых – некий Фрэнсис [или сокращённо Фрэнк] Суинни – доказывал свою непричастность к преступлениям «Безумного Мясника» тем, что во время убийств находился на лечении в госпитале ветеранов войн. Осенью 1937 года, когда Суинни первый раз привлёк к себе внимание полиции, этому alibi поверили, ограничившись лишь формальным запросом в госпиталь. Теперь же выяснилось, что пребывание в этом лечебном учреждении отнюдь не гарантировало безусловное нахождение подозреваемого на его территории. Другими словами, Суинни оказался без alibi. Между тем, этот человек казался очень хорошим подозреваемым – он являлся алкоголиком, употреблял наркотики и демонстрировал явные признаки душевной болезни. Впечатляюще выглядели его физические кондиции: вес 100 кг при росте 186 см – это довольно много по меркам поколения, не знавшего, что такое акселерация.

Госпиталь ветеранов войн ввиду недостаточного бюджетного финансирования привлекал на подсобные работы заключённых тюрьмы штата Огайо. Эта практика в те времена была официально узаконена (все заключённые имели незначительные сроки, хорошо характеризовались тюремной администрацией и являлись добровольцами, так что такую работу можно считать неплохим опытом социальной реабилитации). Один из таких подсобных рабочих-зэков – некий Алекс Арчаки – при опросе полицейскими признал, что является другом Фрэнка Суинни. Арчаки на свободе вёл образ жизни эдакого «перекати-поля», человека без работы, корней и какой-то осмысленной цели существования. Он прозябал, довольствуясь мелкими кражами и случайными подработками. В 1936 году он познакомился с Суинни в баре самого низкого пошиба, где собиралась публика во всём похожая, между ними завязалось нечто похожее на приятельские отношения. Помимо пьянства, Арчаки и Суинни объединили финансовые махинации: первый приторговывал барбитуратами и запрещёнными к свободной продаже лекарствами, а второй – периодически снабжал его необходимыми рецептами. За незначительное правонарушение Арчаки угодил в тюрьму штата Огайо, из которой был направлен на работу в госпиталь ветеранов войн. Там он неожиданно для себя повстречался с Фрэнком Суинни, который как раз проходил курс отучения от алкоголя. Арчаки стал тайно снабжать своего старого знакомого спиртным, и их контакты возобновились.

Когда Алекс Арчаки узнал причину интереса детективов к Фрэнку Суинни, то отреагировал совершенно неожиданно, заявив с улыбкой: «Я всегда знал, что Суинни – Безумный Мясник! «Он рассказал, что уже само знакомство с Суинни выглядело довольно подозрительно: доктор подсел к нему в баре, угостил выпивкой и стал расспрашивать о семье. Узнав, что Арчаки одинок, Суинни очень воодушевился; поведение его выглядело весьма необычным для подобного места. Арчаки считал, что Суинни оценивал его как потенциальную жертву, но убедившись в том, что у него большое количество знакомых (некоторые даже видели их в тот вечер вместе), от убийства отказался. Арчаки сообщил полицейским, что в то время, когда Суинни якобы проходил лечение в госпитале ветеранов войны, на самом деле он не ночевал в палате, а уходил в город. У Суинни не было alibi на моменты совершения «Безумным Мясником» убийств, Арчаки утверждал это однозначно и был готов официально подтвердить это заявление в суде!

Полиции удалось установить происхождение человеческой ноги, найденной неподалёку от госпиталя. Выяснилось, что никаких криминальных историй с нею не связано: нога была ампутирована в госпитале в ходе плановой операции, но из-за невнимательности персонала её не передали в крематорий на сжигание, а просто выбросили на помойку.

Тем не менее работа полиции в госпитале ветеранов войн не была напрасной. Следствие в лице доктора Суинни получило серьёзного подозреваемого. Но к нему требовалось грамотно подступиться.

Проблема заключалась в том, что Фрэнсис Эдвард Суинни являлся двоюродным братом Мартина Льюиса Суинни, конгрессмена-демократа от штата Огайо. Последний находился в жёсткой конфронтации с мэром Кливленда, а потому любое действие полиции в отношении Фрэнка конгрессмен расценил бы как акцию, направленную против него лично.

Двоюродные братья Суинни. На фотографии слева Фрэнсис Эдвард – тот самый «доктор-дегенерат», которого Несс считал таинственным убийцей-расчленителем. На фотографии справа Мартин Суинни, конгрессмен по 20-му федеральному избирательному округу, включавшему в себя город Кливленд. Суинни являлся демократом, а Бартон, мэр Кливленда, республиканцем. Мэр и конгрессмен постоянно оппонировали друг другу, что спустя многие десятилетия породило конспирологическую теорию, согласно которой обвинения в адрес Фрэнсиса являлись лишь способом давления на его двоюродного брата.

Арест доктора из вопроса уголовного немедленно был бы переведён в политическую плоскость, что, разумеется, не соответствовало интересам расследования. Оптимальным вариантом представлялся арест подозреваемого в момент нападения на очередную жертву. Для этого Фрэнк Суинни был взят под скрытое наблюдение.

Этот человек неслучайно оказался в полицейском списке подозрительных врачей и ещё осенью 1937 года проверялся на возможную причастность к преступлениям «Безумного Мясника». Рождённый в 1894 году в семье ирландских эмигрантов Фрэнк Суинни провёл детство в окрестностях Кингсбари-ран. Отец его в результате огнестрельного ранения стал инвалидом, а мать умерла, когда сыну было 9 лет. В конце концов отец Фрэнка спился и окончательно деградировал; последние три года своей жизни он провёл в психиатрической лечебнице. Во время Мировой войны 1914—1918 годов Фрэнк Суинни воевал на фронте, получил контузию, впоследствии долго лечился. Несмотря на бедность и отсутствие поддержки семьи, Фрэнк сумел найти себя: в 1928 году (то есть в возрасте 34-х лет!) он окончил медицинскую школу и стал работать хирургом в больнице Святого Алексиса, находившейся неподалёку от Кингсбари-ран. В июле 1927 года Фрэнк женился на русской эмигрантке Марии Соколовой, получившей вместе с родителями американское гражданство в 1920 году и изменившей имя и фамилию на Мэри Джозефина Сокол (Mary Josephine Sokol). У четы родились два мальчика – Фрэнк и Джеймс.

К тому моменту, когда Великая депрессия потрясла самые основы американского государства, семья Суинни вроде бы забыла о бедности и связанных с нею лишениях. Фрэнк сумел быстро добиться уважения коллег и пациентов; по рассказам знавших его людей, он никогда не отказывался лечить бедных, для него не существовало выходных, и любой нуждающийся всегда мог рассчитывать на его помощь. Суинни имел репутацию честного и отзывчивого человека. Одновременно с постоянной хорошо оплачиваемой работой в дом Суинни пришёл достаток. Вместе с тем в начале 30-х годов стали проявляться и быстро прогрессировать негативные черты его личности: он стал много пить и в состоянии алкогольного опьянения превращался в агрессивно-неуправляемого психопата. Первый запой случился с доктором в июле 1929 года, и с той поры примерно раз в квартал Суинни напивался до скотского состояния. Какое-то время пагубное пристрастие удавалось скрывать от окружающих, но довольно скоро дикие выходки доктора Суинни сделались общеизвестны. Великая депрессия и связанные с нею материальные проблемы стали тяжёлым испытанием на прочность отношений между супругами. В конце концов жена ушла от него, забрав детей, и 4 сентября 1934 года официально был зарегистрирован развод супругов. «Семейная лодка разбилась о быт», – так написал поэт о подобной жизненной коллизии.

С этого момента жизнь доктора резко изменилась – он стал проводить много времени в обществе люмпенов, тех, кого принято называть деклассированными элементами, лишился должности в больнице Святого Алексиса, открыл частную практику, где нелегально занимался снятием алкогольной и наркотической «ломки», а также выписывал фиктивные назначения. В материальном отношении он вовсе не бедствовал и, когда бывал трезв, производил впечатление человека вполне респектабельного.

В биографии Фрэнка Суинни был один момент, который привлёк внимание детективов, работавших по делу «Безумного Мясника». Суинни развёлся с женой 4 сентября 1934 года, а на следующий день на берегу озера Эри была обнаружена часть расчленённого женского трупа. Это тело так и осталось неопознанным, и в полиции его условно назвали «Женщина из озера» – с изложения этой истории начался настоящий очерк. Формально погибшая не считалась жертвой «Кливлендского расчленителя» (напомним, что из-за этого Сэмюэл Гербер отчаянно спорил с Элиотом Нессом), но о «Женщине из озера» частенько вспоминали именно в контексте расследования преступлений «Безумного Мясника».