Глава 2. Красивая бритая голова

Резкая боль пронзила одновременно правое предплечье и правую сторону головы, словно меня ударили чем-то длинным, твёрдым и острым. Я рефлекторно вскрикнул, подсел и подался влево от двери, точнее даже, прыгнул, сделал это совершенно наобум, с таким же успехом можно было прыгнуть в любую другую сторону. И точно также наобум выстрелил перед собой из пистолета. Яркая вспышка электрического разряда на долю секунды осветила просторное помещение и отразилась в стеклянных створках шкафов у противоположной стены. За это краткое мгновение я успел увидеть процедурный стол в горизонтальном положении, пару релаксационных кресел и закрытый прозрачным чехлом стенд комплексной диагностики. Но самое главное, я увидел две явно мужские фигуры в комбинезонах и дыхательных масках. Это было стандартное облачение космонавтов при эвакуации. Одна фигура – поодаль от меня – выглядела странно согнувшейся явно под весом большого мешка за спиной, а вторая, та, что была ближе ко мне, держала в руках нечто, похожее на пику.

Именно этой пикой меня и огрели по голове.

Дальнейшие события заняли куда меньше времени, чем даже самый лаконичный их пересказ. «Пистоле-е-е-т!» – взревел из-под маски незнакомый мне голос, искажённый к тому же прижатым ко рту дыхательным устройством. Я без раздумий выстрелил вторично, не столько даже с целью поразить нападавшего, сколько с намерением рассмотреть его. В этой новой вспышке я увидел, как в меня летит то, что я принял первоначально за копьё. На самом деле это был обычный медицинский раздвижной кронштейн для подвески оборудования. Он ударил меня в грудь и отлетел в сторону, не причинив особого вреда, а я в наступившей темноте переместился ещё на пару шагов подальше от входной двери. Секунду-две, оставаясь в полной тьме, я прислушивался к окружающим меня звукам: глухим стукам ног о пластиковое покрытие и исчезающему где-то прерывистому дыханию. Никто ко мне не приближался – я был в этом уверен – и не пытался повторить нападение. Памятуя о том, где находились увиденные мною фигуры, я выстрелил, наконец, в третий раз и в свете третьей вспышки увидел спину явно удалявшегося человека – тот уходил прочь в дверь, расположенную за стендом комплексной диагностики. Это была отнюдь не входная дверь в отсек, а значит, напавший на меня не мог выйти в коридор.

Воспользовавшись моментом, я рванул в коридор сам. Преодолев пространство отсека тремя-четырьмя шагами, ударившись мимоходом плечом о стенку, я через пару секунд выбрался из отсека и закрыл за собой дверь.

Кто бы ни напал на меня, он оказался в ловушке. Точнее, они, их ведь было двое! Имевшееся в коридоре призрачное освещение позволяло мне следить за дверью и пристрелить любого, решившегося проскользнуть мимо. В моем пистолете оставались ещё двадцать семь пуль и я был готов устроить настоящую битву. Да что там битву! – я был готов в одиночку штурмовать Верден!

Прикоснувшись рукой к голове, я понял, что кровища из меня хлещет, как из быка. Мужчина может потерять сознание при быстрой единовременной потере уже трёхсот граммов крови, а поскольку в жилых зонах «Академика Королева» сила тяжести больше земной на десять процентов, то значит и кровь я буду терять интенсивнее, чем в земных условиях. Надо было перво-наперво остановить кровотечение, а то я рисковал банально свалиться в обморок через минуту-другую. Выпростав из кармана пакет с гигиенической салфеткой, я разорвал его зубами и приложил мягкую фибру примерно к тому месту на голове, куда пришёлся удар. Прижав салфетку рукой, чтобы не слетела, я аккуратно, не сводя глаз с двери в медицинский отсек, подался к нише с универсальным спасательным комплектом и ткнул пальцем в переговорное устройство.

Сделал я это примерно также, как и тридцать-сорок секунд назад. Только тогда я был спокойный, вежливый и без гигиенической салфетки на голове.

– Дежурный по операционной базе… – скороговоркой молвил знакомый мне весёлый голос.

– Что «дежурный»?! – рыкнул я, подавив гнев. – «Дежурный» спит… пьянствует… слушает… ковыряет в зубах и ушах… или ещё где… что он делает?!

– Простите… – весёлый голос дежурного осёкся. – что за тон… Кто говорит?

– Говорит ревизор «Роскосмоса» Акзатнов, пора уже по голосу узнавать и подпрыгивать в кресле! На меня совершено нападение в медицинском отсеке в «красном» коридоре! Я ранен… твоюжматьдежурный! Командира сюда быстро, желательно трезвым, в штанах и с пистолетом наперевес. Впрочем, наплевать, можно пьяным и без штанов, но обязательно с пистолетом! И всех членов вашего недобитого экипажа, свободных от несения вахты сюда же, в «красный» коридор! И ещё…

– Да, ваша честь, да! – голос дежурного осёкся и он неожиданно запищал фальцетом. – Слушаю вас!

– Обеспечьте свет в коридоре через тридцать секунд! Хватит уже партизанских действий в темноте, а то устроили ролевую игру в Дениса Давыдова и Ковпака в общем сапоге на орбите Сатурна…

– Ну, что ж, зрачки одинаковые – это уже хороший признак! – прохладные пальца отпустили веки и мой взгляд опять сосредоточился на высокой груди мадам докторицы. – Сейчас наш командир осмотрит отсек и у нас появится возможность просканировать череп.

В коридоре уже собрались человек двадцать пять – тридцать, я слышал за спиной пыхтение и весьма несдержанные комментарии. Ажиотаж среди экипажа был необыкновенный. Вадим Королёв сторожил выход из медицинского отсека с видом человека, готового заткнуть грудью, головой или задом самую широкую амбразуру «линии Маннергейма». Или Мажино, не знаю, велика ли разница! По-моему, он испугался моего ранения больше, чем я сам. И почему-то я верил, что он не играет, а действительно напуган.

По моей голове двигались латексные пальцы, я чувствовал, как натягивается кожа, мне казалось, я даже чувствовал, как течёт по волосам кровь, хотя это, разумеется, было решительно невозможно. Но я должен был признать, что все эти неприятные манипуляции у склонившейся надо мной женщины получались на диво безболезненно.

– Может быть, не надо меня лечить и я проживу дольше? – я попытался пошутить в меру присущего мне ума и остроумия. – Может быть, доктор, вам следует просто отпустить меня, как есть? Так сказать, чтоб не мучился…

– Вообще-то, вас ударили по голове. – серьёзно заметила Илона Нефёдова, не почувствовав моей иронии. – И кстати, попали. Вы органично влились в наш дружный коллектив, таких драк у нас ещё не было.

– Да, я уже в курсе, доктор. Мне доложили, что попали как раз в башню. – я снова пошутил и снова, по-видимому, остался непонят. – У меня только один вопрос до анестезии…

– Валяйте! – разрешила Илона. – Мужчины перед анестезией задают обычно самые важные вопросы. Наверное, что-то связанное с мочеполовой системой.

– М-м… даже не знаю. Я лишь хотел узнать, смогу ли после ваших манипуляций любить женщин?

Это была шутка как раз для таких минут – когда всё плохо и ты чувствуешь себя полным болваном.

– Заверяю вас, ваша честь, что вы сможете любить женщин, мужчин и даже самого себя во всех приемлемых вам формах. – без тени улыбки ответила мадам доктор. – Анестезия и моё мастерство послужат тому порукой!

Я понял, что с юмором у докторицы все в порядке, дама ломает комедию и вовсю мне подыгрывает. Можно сказать, шутит в моём стиле – с серьёзным лицом и совсем не смешно.

Начали загораться осветительные плафоны и это как будто придало решимости командиру базы. Я услышал за спиной его рокочущий баритон:

– Четырнадцатый, пятнадцатый… заходим вместе со мною в медицинский отсек и вынимаем всех, кто там прячется. Выводим всех сюда и…

– Мужчины, я с вами, – подал я голос и даже помахал рукой, обозначая готовность резко подняться и отправиться на штурм, но Королев резко меня прервал:

– Ревизора оставляем здесь, чтобы он остался жив. Иначе нам просто не дадут посадочную глиссаду и испепелят на орбите при подлёте к Земле… А потом скажут, что так и было!

За моей спиной послышался звук электрического привода двери и я попытался подняться, чтобы последовать за Королёвым, но доктор Илона удержала меня на месте, властно и весьма жёстко придавив плечо рукой:

– Оставайтесь здесь, господин ревизор! Продолжайте рассматривать перламутровую пуговицу на моём кармане…

Декоративный карман находился у доктора Илоны на груди, а грудь имела размер тридцатый или даже чуть поболее, так что шутка про пуговицу оказалась удачной. Похоже, мадам докторица умела находить нужные нотки в разговорах с мужчинами.

Ещё секунд десять-пятнадцать её пальцы бродили по моей голове, потом спустились ниже, к уху, потом ещё ниже – на шею и плечо.

– Куртку расстегните, – попросила Илона.

– Да с плечом всё нормально, там едва скользнуло… – попытался было отговориться я, но докторица повысила голос:

– Куртку расстегните, господин ревизор! И покажите-ка мне своё красивое правое плечо! Вы себя в зеркале не видите, вы весь в крови до пояса, прям настоящий Пегас после битвы с Горгоной, или кто там с Горгоной бился?!… так что не мешайте мне делать мою работу! А то я вас сейчас усыплю на сутки и «Окей» будет на моей стороне.

«Окей» – это разговорное сокращение от словосочетания «Операционный Кодекс». Так назывался сборник инструкций и наставлений по действиям в чрезвычайных ситуациях, имевший по умолчанию силу закона, хотя формально таковым не являлся.

Я подчинился требованию Илоны и обнажил плечо:

– Как вы меня назвали: Пегас? Звучит донельзя оскорбительно. Пегас, по-моему, был конём. Или ослом – не помню точно.

– Да ладно вам, ваша честь, ослом был Панург, но в другой книжке… Не называть же мне вас Иваном Поддубным или Фёдором Емельяненко! – Илона внимательно меня осмотрела, провела пальцами в перчатке по правой ключице, но ничего для себя интересного, по-видимому, не увидела, а потому отстранилась и дала очередную команду: «можете облачаться!»

– Голова у меня не мягкая? – на всякий случай осведомился я.

– Нет, камушек монолитный. В принципе, только кожу рассекли, она на черепе тонкая и очень кровоточивая. Сейчас зайдём в отсек, я вас обрею и обработаю рану как надо. В принципе, жить будете долго, счастливо и, судя по тому, как вы быстро наживаете врагов, весело.

Хотелось мне парировать чем-то умным и весёлым, я даже рот было открыл, но тут из медицинского отсека шагнул в коридор Вадим Королёв и с мрачным лицом позвал меня:

– Ваша честь, прошу пройти со мною!

Мне очень не понравилась интонация, с какой командир обратился ко мне, а также выражение его лица. Даже не зная, что именно ждёт меня внутри медицинского отсека, я уже понял, что там окажется какая-то лажа.

Мы вошли внутрь. Теперь здесь горело полное освещение и на фоне снежно-белого пластика чёрными пятнами лезли в глаза брызги крови на полу и стенах налево от двери в переборке.

– Это моя кровь. – пояснил я, аккуратно переступив через тот самый раздвижной кронштейн, которым мне десять минут назад едва не раскроили череп. Кронштейн лежал на полу и на его ножках отчётливо были заметны кровавые пятна. Именно этой ножкой, стало быть, мне и угодили в голову.

А вот чуть далее, у двери в соседний отсек я увидел другие пятна, в точности напоминавшие мои. Но не мои, поскольку там я не стоял.

– Вот эта кровь уже не моя! Стало быть, я попал в одного из нападавших. Надо искать раненого. – я указал командиру на эти брызги.

– Это хорошо! – кивнул Королёв.– Если кто-то ранен, мы его найдём… Но я звал вас поглядеть на другое…

Мы прошли через отсек диагностики и оказались в следующем, который являлся процедурным. Это уже была настоящая больница – с двумя полноценными операционными местами неотложной хирургии. Тут уже можно было пришивать конечности и проводить самые фантастические операции на мозге. У каждого операционного места размещались голографические проекционные планшеты высокого разрешения и герметичные шкафы со стерилизованным хирургическим инструментом – настоящий музей! Командир повёл меня дальше и мы прошли в третий от входа отсек – это был склад и аптека, больше, правда, похожий на банковское хранилище с бесчисленными запертыми ячейками. Ячейки располагались не только вдоль стен, но и рядами на трёх стеллажах до потолка. Королёв завёл меня за самый дальний ряд и мрачно проговорил:

– Гляньте-ка вот сюда!

В полу я увидел широкий квадратный открытый люк. Мне потребовались, должно быть, секунда или две на то, чтобы осознать, что же именно я вижу перед собой.

– Ах ты ж… – я сделал усилие, чтобы не выругаться. – Они ушли в межбортное пространство!

– Да, они покинули медицинский отсек через пространство между прочным и полужёстким корпусами…

Станция «Академик Королёв» ввиду того, что находилась в зоне повышенной метеорной и радиационной опасности, была построена по уникальной технологии: металлический корпус был помещён в армированный сеткой вспененный бетон, образовавший так называемый наружный полужёсткий корпус. В отличие от классического прочного корпуса, воспринимающего одинаково хорошо как нагрузки на растяжение, так и на сжатие, полужёсткий предназначался преимущественного для демпфирования воздействий на станцию извне. Это было важно для защиты операционной базы от микрометеоритов. А вот воздействия направленные изнутри наружу вспененный бетон держал плохо, но в этом и не было особой нужды, поскольку в случае мощного внутреннего взрыва целостность корпуса уже не играла существенного значения для выживания экипажа.

Я лёг на живот и свесил голову в люк. Межбортное пространство было тёмным, лишь падающий через люк свет выхватывал из темноты фрагменты элементов силового набора. Прямо передо мной на расстоянии вытянутой руки находился гладкий бетонный монолит. Королёв, похоже, уловил направление моих мыслей и проговорил:

– Межбортное расстояние в этой части составляет девяносто сантиметров, вполне достаточно для движения ползком или на четвереньках.

– Да уж… там бегать можно! – я сел на пол, пытаясь выстроить в голове цепочку последующих действий. Мысли хаотично скакали и голова просто не успевала думать обо всём сразу. – Контроль состояния наружного корпуса как у вас производится?

– Ремонтно-монтажными роботами. Их у нас целый зоопарк ещё со времени сборки базы.

– Запустите парочку, пусть обшарят межбортное пространство на длине, скажем, сто метров от начала коридора в корму. А ещё лучше – сто пятьдесят метров.

– Да, конечно, – кивнул командир.

– Далее… Открывание люков должно фиксироваться аварийным протоколом. Поэтому если беглецы открыли люк здесь и, пройдя по межбортному пространству, вылезли через другой люк, протокол должен зафиксировать все срабатывания этих замков. Хотелось бы глянуть в аварийный протокол.

– Я понял, сейчас свяжусь с диспетчерской группой и затребую отчёт о срабатываниях счётчиков открытия межбортных люков за последние полчаса.

– Да, правильно, – мне оставалось только согласиться. – С вашими диспетчерами надо будет отдельно разбираться, у меня к ним имеются кое-какие вопросы, но этим мы займёмся позже. В конце-концов, никуда они с базы не денутся. Сейчас, Вадим, давай-ка сделаем вот что…

Я примолк на секундочку, подбирая формулировки тому, что хотел сказать, а Вадим Королёв поедал меня буквально глазами. Как преданный домашний пёс. Мне на мгновение даже стало за него неловко – командир базы выглядел настоящим болваном.