Когда пишешь о людях, буквально прошедших через пекло и выживших только по воле случая, нужна по-настоящему хирургическая, самурайская отстраненность. Вообще, наверно, писать о чужих страданиях — самое большое испытание для любого автора, одно неверное слово — и свалишься в пошлость. Граница между описанием боли и ее эксплуатацией очень тонка.