Не время сейчас беспокоиться о людях, когда, судя по пламени, где-то рядом рыскают совершенно иные существа. Заговорщицы рассчитывали лишь на удачу, и пока она им сопутствовала.

Прошли жилые помещения, спустились в крыло слуг. Здесь, в маленьком темном закутке, им пришлось стоять, крепко прижавшись друг к другу, считая тяжелые шаги трех стражников… прошедших мимо.

Те обсуждали войну, что все больше распространяется по Фихшейзу, и победы молодого герцога. А еще то, что они здесь, а не вместе с другими, на полях сражений. Ибо весенняя кампания выходит уж больно жаркой, несмотря на всю помощь Темного Наездника.

В кухне, печи которой еще не успели остыть, они встретили его. Эту тварь, слугу Вэйрэна, солдата Рукавички, частичку армии асторэ, великого герцога Эрего да Монтага.

Высоченная нескладная фигура отделилась от стены, завешанной сковородками всех форм и размеров, встала, перекрыв им путь. От нее веяло угрозой, в ней не было ничего человеческого, и Захира не могла понять, как все эти обожатели мятежного асторэ, некогда бросившего вызов Шестерым и проигравшего, не видят, что это такое.

Не добро. Отнюдь не добро.

Впрочем, поведение людей, ослепленных ложной верой, не вписывается в обычную логику. Они верят, что шаутты, стекающиеся в Шаруд, столь испуганы силой Рукавички, что готовы служить ей. Что они беспрекословно выполняют приказы той, что общается с Самим, и покарают всех врагов молодого герцога.

Когда это случилось? Когда демон, вызывавший ужас, вдруг стал считаться верным союзником?

Верным! Союзником!

– Я Захира да Монтаг, – сказала она ровным голосом, удивляясь самой себе, потому что сухой язык, казалось, приклеился к нёбу. – Мать Эрего да Монтага, твоего господина. Иду по своим делам, до которых тебе нет никакого дела. Прочь с моей дороги.

Оно наклонилось к ней, приблизив странно-уродливое лицо к ее лицу. Несколько мгновений изучало женщину, затем отодвинулось и осторожно, словно шагая по яичной скорлупе, вернулось назад к стене, растворившись в густых ночных тенях.

Когда женщины покинули кухню, Иорнада пробормотала:

– Говорила же. Они глупее людей.

Лестница вниз, замковые склады, лестница, караулка, в которой счастливо похрапывали двое неопрятных солдат (Дэйт за такое спустил бы с них шкуру), снова лестница. Череда тяжелых деревянных дверей, окованных сталью, с мощными круглыми кольцами-ручками, на которых выступила влага. Здесь факелы горели через каждые сто шагов, и их свет радовал глаза, ибо он был обычным.

Земным. Родным.

Они пошли свободнее, понимая, что шауттов поблизости нет. Захира уже не знала этот путь через подземелье, поскольку не в ее привычках было ходить так далеко от жилых частей замка, но Иорнада вела их с уверенностью человека, бывавшего здесь не раз и не два.

Коридор закончился низкой дверью. Фрейлина потянула за кольцо. Заперто. Она нахмурилась, озадаченная, и осторожно постучала. Выждала и постучала еще раз.

Нет ответа.

Мэгг прикусила губу, обернулась, глядя назад, в длинный, едва освещаемый коридор.

Нервничала. И не она одна.

Захира начала медленно считать про себя, думая о том, что неужели после стольких недель ожидания, после тщательного планирования, после того риска, которому подвергались фрейлины ради нее, все было зря? И человек, обещавший держать калитку открытой, подвел?

Какие варианты у нее есть? С бесцеремонным видом пройти через центральный вход, в конюшни, надеясь, что солдаты все еще робеют перед ней, матерью своего нового господина, который приказал заточить ее в башню? Что никто не осмелится остановить? Что там, на центральном крыльце, где над воротами висит дымчатый силуэт шаутта, он не схватит ее?

Замок противно заскрипел, так неожиданно громко, что все вздрогнули, и герцогине показалось, будто где-то вдалеке, там, где они проходили, шевельнулись и снова замерли тени. Но факелы не изменили цвет.

Просто разыгравшееся воображение, и только.

В детстве она слышала множество сказок о шауттах, представляла, как сталкивается с ними и побеждает каждого, словно легендарная Катрин Золотая Искра, лучший образец для подражания благородной девушке из Карифа. В реальности же… в реальности победить демона, если ты не таувин, почти невозможно.

Люди слишком жалкие существа, абсолютно неспособные выстоять против выходцев той стороны. Олово, дуб, козья кровь… Ты можешь его ранить, но он успеет оторвать тебе руки прежде, чем ощутит хотя бы малейший дискомфорт.

Захира боялась их. И ненавидела. Так же сильно, как и Вэйрэна. Его силу. Рукавичку. И… то, чем стал ее сын.

Его она тоже боялась и ненавидела ничуть не меньше.

Дверь мягко распахнулась, и человек, оказавшийся за ней, невзрачный толстячок в тусклом платье дворового слуги, поклонился.

– Ваша светлость. Леди. Простите за задержку. Все оказалось сложнее, чем я думал. Перед выходом сегодня стоят гвардейцы. Они едва меня не поймали. О нет! – Он отчаянно замахал пухлыми руками, когда Мэгг протянула ему расшитый жемчугом кошель, и сказал уже более твердо и решительно, перестав сутулиться, выпрямляясь: – Нет. Я помогаю не ради денег. Я верю в Шестерых, а не в эту мерзость. И служу да Монтагам.

Захира не знала того, кто согласился помочь. Никогда не видела раньше, а может, просто не замечала. Благородные отвернулись от нее. Гвардия в отсутствие Дэйта предала. А этот безымянный человечек, испуганный, но не лишенный чести – нет. Она стянула со среднего пальца тонкую золотую полоску, украшенную четырьмя некрупными бриллиантами, вложила слуге в руку. А когда он начал протестовать, ожгла его таким взглядом, что мужчина замолчал.

– Не оскорбляй свою герцогиню, добрый человек, – сказала ему Иорнада. – Это не плата, а знак благодарности.

Больше он не спорил, лишь шепнул в спины уходящим:

– Да хранят вас Шестеро.

Мэгг остановилась, повернулась к нему, обронив на прощанье:

– Уходи сегодня же. Сейчас. Завтра уже будет поздно.

Из подвала, через замаскированную дверь, они спустились еще ниже, в сердце каменного утеса, на котором уже тысячу лет встречал рассветы и провожал закаты герцогский замок.

Маленькие круглые фонари в руках беглянок выхватывали из мрака фрагменты извилистого узкого комплекса пещер, пробитого водой и совершенно не облагороженного человеком. Острые грани стен, дышащих холодом, мелкое серое крошево под ногами, ярко-зеленые «волосы» мха, свисающие с потолка, и… воду.

Она капала отовсюду, казалось, сами скалы плакали, провожая владелицу этих земель.

Захира использовала секрет, хранящийся в семье да Монтаг многие поколения на случай бегства. Путь, которым никто из правителей или их родственников ни разу не воспользовался. И вот она первая и… последняя.

Карифка вновь поймала себя на мысли: зачем она бежит? Куда? Ради чего, если все потеряно?

Ну… хотя бы потому, что ей сохранили жизнь. Значит, у Рукавички есть на нее планы, и надо сделать все, чтобы эта слепая сука осталась ни с чем.

Не далее чем в ста метрах от них ревел водопад. За каменной стеной, но все равно прекрасно слышимый, словно они стояли прямо над ним.

Мэгг поскользнулась, больно ударилась, до мяса разодрав ладонь левой руки, но удержала фонарь, не дав стеклу разбиться, а маслу вытечь и загореться. Шипя, затянула рану снятым с шеи шарфом.

– Простите мою неловкость, госпожа.

– Прощаю. Но надеюсь, что ты не разобьешь голову. Твоя голова мне еще потребуется.

И они отправились дальше все с той же осторожностью. Лестницей из семи десятков ступеней, где следовало идти друг за другом и молиться Шестерым, чтобы не упасть. Ибо падать было далеко и долго.

Они вышли под звездное небо через узкую щель в утесе, надежно прикрытую со стороны дороги кустарником. Тут же погасили два из трех фонарей, а в последнем фитиль прикрутили так, что огонек едва выживал.

– Сюда. – Мэгг отодвинула колючие ветки пораненной рукой, обернутой тканью.

Шаруд теперь был ближе к ним, мерцая синими огнями. Голодный, хищный, затаившийся мертвый зверь. Замок находился выше, сейчас скрываясь за отрогом. На фоне звезд был виден лишь граненый фрагмент шпиля правой башни Калав-им-тарка.

Ветер стих, как часто бывало в эти часы, холод, несмотря на весну, проникал сквозь одежду, а Захира прислушивалась, не раздастся ли сверху, со стороны замка, сигнал тревоги.

Но нет. Все тихо.

Темная фигура, появившаяся на границе зрения герцогини, заставила ту вздрогнуть, прежде чем она узнала Тарика по манере двигаться. Третий из нанятых мужем золотых карпов, ее земляк и телохранитель, поклонился, прижимая руку к сердцу, произнес на родном языке:

– Госпожа да Монтаг. Рад видеть вас в добром здравии после стольких дней.

Она тоже была рада его видеть. Мирко и Алессио мертвы, как и большинство из тех, кто оказался в Скалзе. Тарик же выжил, находясь подле нее, вернувшейся в Шаруд, пока муж отвоевывал перевалы у фихшейзцев. Чуть позже карифец уехал по ее поручению с письмом к герцогу да Монтагу, и дальнейшие события разлучили их.

Вернуться в замок золотой карп больше не смог. Да Захире это было и не нужно. К этому моменту у нее уже появились охранники иного рода, наблюдавшие за тем, чтобы вдова герцога не сбежала из-под опеки, не мешала сыну править, прославлять Вэйрэна и бороться с теми, кто упорствовал в своей вере в Шестерых.

– Мой друг, – сказала она ему на том же языке. – Ты не представляешь, как я счастлива, что мы встретились. Я до последнего часа боялась, что ты не придешь.

– Я дал клятву служить вашему мужу.

– Не сомневаюсь в твоей верности, Тарик. Я боялась лишь обстоятельств, что могли остановить даже тебя.

Золотой карп коснулся двумя пальцами рукоятки тяжелого кривого меча:

– Видят Шестеро, они пытались, но эти… обстоятельства в прошлом. Теперь мы поскачем, госпожа. На юг, через Еловый кряж.

– Так не будем мешкать.

Животные ждали недалеко от края ребристого обрыва, внизу лентой серебрилась река – Белая Гнедая, дочь Брюллендефоссена. Захира остановилась, сказав негромко:

– Лошадей всего две. Им будет тяжело везти четверых.

– Поэтому мы и не едем, ваша светлость, – сказала Мэгг после недолгого колебания. – Четверо всадников заметнее двух.

– Вы знали. – Захира едва сдерживала гнев.

Им хватило ума опустить глаза.

– Четверо заметнее. Да. Но и двое не ночная бабочка, которая пролетит неслышно. Так что перестаньте и скажите правду.

– Дело в том, ваша светлость, что мы не смогли договориться.

Захира была неприятно удивлена.

– Ты же говорила, что все устроено. Что нас пропустят через бастион Капель на Эшанданский тракт.

– Да, – признала Мэгг. – Все так и было до последнего дня. Но вчера они повысили цену за проход каждого человека, и хватило лишь на двоих.

Герцогиня хотела возмутиться. Хватило денег на двоих! Она отдала почти все, что было. Все драгоценности, кроме тех, что оставались на руках. Сотню марок! Ее фрейлины внесли не меньшую плату, отдав имеющееся, и этого безумного состояния хватает только на нее и Тарика?!

Ее страна скатилась в пропасть, а тысячи некогда нормальных людей сошли с ума. От страха, жадности, религиозного рвения, желания причинить кому-то боль. Незыблемые законы Горного герцогства стерлись, а то и вовсе исчезли. Теперь многие и судьи, и палачи, и… преступники.

Она ощутила полное бессилие. Абсолютное. А вместе с бессилием в ней начала пробуждаться ярость, так свойственная ее предкам.

– Вы не вернетесь назад! С вас, тех, кому, в отличие от меня, оставили свободу, спросят за мой побег. И вы знаете, как спросят.

– Знаем, ваша светлость, – спокойно ответила Иорнада. – Но что это меняет? Вы должны покинуть Шаруд, добраться до Эшандана, родового города вашего мужа. Верные люди еще контролируют эту долину, старые замки не взяты. Там надежное убежище. Мы сделали то, что должно.

– Должно? – Захира чувствовала, как ее накрывает кровавая пелена ярости. Той ярости, что когда-то захватила ее деда, приказавшего вырезать сопротивлявшийся его воле Эль-Ас. Не на женщин, а на тех, кто разваливает страну. – Вы заплатите за мою свободу своей жизнью.

– Жизнь, когда за ней ничего нет, менее важна, чем слово, которое мы когда-то вам дали, моя госпожа. Жизнь скоротечна, а честь семьи – длится поколениями. Не хочу, чтобы племянники, их дети, внуки и правнуки плевались, слыша мое имя. Не хочу, чтобы честные люди Западных долин отворачивались, видя кого-то из потомков Думгала Пьющего.

– Я ценю вашу верность, – нетерпеливо сказала герцогиня. – Но… нет. Вы отправитесь с нами. Даже если Тарику придется вас связать и насильно усадить в седло. Поедем парами. Я рискну.

– Наши жизни не стоят вашей. – Мэгг взяла Иорнаду за руку, их пальцы переплелись. – Две лошади пойдут слишком медленно. Нас быстро догонят, вы не доберетесь до бастиона Капель даже к середине дня, в итоге пропадем не только мы, но и вы. Кроме того, четверо не пройдут.

– Пройдут. На мне еще достаточно драгоценностей, чтобы купить всех солдат, даже если они жадны, как Тион до любви Арилы. Хватит разговоров и споров. Тарик. Помоги им.

Карифец, все это время спокойно слушавший разговор, сделал шаг в их сторону.

– У вас все получится, ваша светлость, – с печальной улыбкой сказала Мэгг. – Должно получиться.

– Верность обязывает, – произнесла Иорнада и резко шагнула назад, увлекая следом за собой и подругу.

В пропасть. В белую бурлящую реку.

Они обогнули предместья Шаруда с запада, почти сразу же направившись к лугам, по старой дороге, мимо спящих ферм, лесопилок, овчарен и каменистых склонов, заросших густым ельником.

Места, несмотря на близость столицы, стали опасными. Шалили разбойники, коих здесь отродясь не бывало. Но путникам повезло, и до бастиона Капель, стоявшего на южном отроге Нейси, называемом Еловым кряжем, они добрались за час до рассвета.

Не самый популярный путь через три хребта, в плодородную долину Эшандана, давно потерявший свою актуальность после постройки нового тракта по приказу прадеда Кивела да Монтага и из-за оползня, сошедшего в дневном переходе от перевала. После – дорога стала непроходима для подвод и фургонов.

Бастион Капель – замшелая квадратная башня с участком зубчатой стены – потерял свое стратегическое значение с тех пор, как поток странников почти иссяк, и через высокие ворота, большинство дней открытые, проходили лишь пастухи, перегонявшие стада на луга. Охраны здесь тоже теперь было мало. Дозор тихий, спокойный, сонный и совершенно не прибыльный.

– Вы выдержите, ваша светлость? – негромко спросил Тарик, приблизив к ней коня.

Захира чуть склонила голову. Она выдержала гибель сыновей. Смерть мужа. Потерю власти и будущего. Выдержит и то, что произошло несколько часов назад.

Иного выбора все равно нет.

Ее лицо было скрыто шалью, на карифский манер. Одежду она сменила. На ту, что не подобает герцогине, но вполне подходит для жены богатого купца, потерявшего все из-за того, что случилось в стране, и теперь стремившегося поскорее ее покинуть вместе со своей добросердечной супругой. Ее платье, плащ, ботинки были грязными и пропылившимися, словно они ехали несколько дней, а не часов.

Ворота бастиона оказались распахнуты и ярко освещены – в металлических корзинах горело высокое пламя. Оранжевое, по счастью.

Они подъехали, сдерживая лошадей, и остановились в квадратном дворе с утрамбованной землей, где спали собаки и стояли перевернутые вверх дном бочки. Захира насчитала четверых воинов. Но через минуту из караулки появился еще один, а затем она заметила на стене движение. Там тоже кто-то был.

Герцогиня, чуть опустив глаза, рассматривала их. Одеты кто во что горазд. Почти нет кольчуг, один так и вовсе без оружия. Больше похожи на разбойников, которые не мылись неделями, чем на тех, кто сражался под знаменами ее мужа.

Тощий пожилой воин в шлеме, сдвинутом на затылок, осмотрел их внимательно и улыбнулся, сверкнув неожиданно белыми и ровными зубами.

– Почтенный господин Ульмар, мы уже решили, что вы передумали.

– Сержант Верд. – Тарик кивнул ему со всем дружелюбием. – Моя жена не привыкла ездить верхом, пришлось быть осторожными на ночной дороге.

Солдат с сочувствием покивал, и в это время к нему подошли еще двое. Один ел земляные орехи, даже не глядя на приехавших, ломал скорлупу грязными пальцами, закидывал в щель, открывавшуюся в бороде, другой почесывал большое родимое пятно на правой щеке.

– У вас не так уж и много вещей, – сказал тот, что с родинкой. – Тяжелые времена?

– У всех они такие, – промолвил Тарик. – Наше соглашение в силе?

– Вы платите остаток и уезжаете. – Сержант протянул руку, и карифец отстегнул от седла тяжелую сумку.

– Ого, – промолвил воин, едва ее не уронив. – Надеюсь, там марки, а не камни. Эгей, ребята. Проверьте-ка.

Воин бросил земляные орехи, оттащил сумку к огню, начал расстегивать кожаные ремни, а Родинка взял под уздцы лошадь Захиры.

– Разве у нас проблемы? – нахмурился Тарик.

– Нет. Но мы должны пересчитать каждую марку. Договор есть договор. Лучше вам спешиться, потребуется немного времени.

– Мы торопимся, хотим спуститься с перевала к рассвету.

– Дорога опасная и каменистая. Внизу будете только к середине дня. Нет смысла нестись.

Сержант повернулся к ним спиной, словно дело уже было решенное.

– Отпусти их, – произнес голос со стены.

– Лейтенант? – Сержант тут же вскинул голову.

– Туча, деньги на месте? – Вниз по лестнице спускался усатый воин в кольчуге и при мече.

– Очень много денег, командир, – сказал бородатый пожиратель орехов, не отрывавший завороженного взгляда от содержимого сумки. – Правда, считать не умею. Там все?

Бойцы посмотрели на Тарика.

– Там все, – твердо ответил тот. – Слишком многое поставлено, чтобы лгать из-за нескольких монет.

Послышался шум, и у Захиры внутри все похолодело.

Приближался конный отряд.

Лейтенант остро взглянул на Тарика:

– Слезайте с лошадей и не привлекайте внимания.

Они едва успели это сделать, а солдат – отвести лошадей подальше, за узкую, покосившуюся на один бок караулку, когда пятнадцать вооруженных всадников в белых плащах с вышитым на них водоворотом влетели во двор.

Захира не знала, что это за отряд, видела лишь, что не гвардейцы. У всех мечи, но кольчуги отсутствуют, не говоря уже о более тяжелых доспехах.

– Кто старший в гарнизоне? – спросил крепыш в высокой войлочной шляпе с длинным пестрым пером. – У меня приказ за подписью капитана.

Лейтенант молча протянул руку и взял у вновь прибывшего сложенный в несколько раз лист плотной бумаги.

– Свет, – буркнул он солдату. Поднесли фонарь, лейтенант пробежал глазами по строчкам, проверил печать. – Вы из «Снежных медведей»?

– Да. Мы усиливаем бастион, и вы переходите под мое командование.

– Я умею читать, – возвращая документ, сухо ответил лейтенант, имени которого Захира так и не узнала. – Что-то назревает?

– Все проходы к Эшандану должны быть закрыты на случай атаки мятежников.

Лейтенант с сомнением выпятил губу, рассматривая усиление. Было понятно, что, по его мнению, пятнадцать человек погоды не сделают.

– Ну… господин Такве, – сказал бывший командир гарнизона, стараясь не показывать, сколь он взбешен этим внезапным назначением неизвестного ему офицера. – Принимайте командование и располагайтесь.

Люди стали выбираться из седел, и тут коренастый заметил Захиру, сидевшую возле мшистой стены, и стоявшего с ней Тарика.

– Лейтенант, – сказал он,