Глава 8. Рабочие будни.
Признание бандита Крутикова

«В речи сотрудника неприемлемо употребление грубых шуток и злой иронии; неуместных слов и речевых оборотов, в том числе иностранного происхождения; вульгаризмов, примитивизмов, слов-„паразитов“».

Из статьи 11 «Культура речи».

Кодекс профессиональной этики сотрудника органов внутренних дел РФ.

Костик сидел, клюя носом и радуясь, что народу сегодня мало. Черт, только бы не было выезда, а то он уснет прямо на каком-нибудь задержании. Ну вот на кой, спрашивается, хрен ему нужно было полночи смотреть эту Анфису Чехову? А все оттого, что он сова. Вечером не уснуть – утром не встать…

А сон, кстати, у него крепкий и здоровый, и это тоже не есть хорошо. Милиционер должен не спать, а забываться тревожным сном. И это очень важно, чтобы сон был тревожным, а иначе какой же ты милиционер…

Едва не засыпая, Костик кое-как разобрался с потерпевшей старушенцией, пустившей в свою квартиру фальшивого работника социальной службы, допросил свидетеля ограбления бензоколонки предположительно залетными отморозками, и с облегчением вздохнул, радуясь небольшой передышке. Если повезет, может, удастся пару десятков минут подремать, подперев щеку ладонью и делая вид, что изучает какой-нибудь документ. Ванин, вон, тоже вовсю борется со сном, Приходько щелкает мышью, наверняка разглядывая грудастых порнозвезд, и только Сергеев разговаривает с каким-то стариком.

Костик присмотрелся, но так и не понял статуса этого старика в старомодном костюме с нелепым, не сочетающимся по цвету с рубашкой галстуком. Старик вел себя довольно уверенно и, если Костика не обманывало зрение, едва ли не выговаривал что-то опустившему голову Сергееву. Да нет, конечно, чепуха это. С чего бы какой-то старый хрыч вдруг станет выговаривать оперу, которого боялись даже бандиты – слава Сергеева подобно ветру обгоняла своего владельца… Костик прислушался, но уловил только монотонное журчание старческого голоса – эти двое разговаривали слишком тихо. Сергеев ничего не записывал, значит, разговор был неофициальным. Осведомитель, что ли? А что, похоже. Не из секретных, с которыми встречаются конспиративно, а так, на уровне хорошо информированного сплетника. Таких в их работе тоже предостаточно, и порой от них бывает немало пользы.

Костик опять слегка клюнул носом и, заставив себя собраться, посмотрел в сторону Приходько. Тот уже оставил компьютер и сейчас разговаривал с каким-то здоровенным, бритым на лысо хмырем. Хмырь был обряжен в джинсовый костюм, а на его бычьей шее болталась золотая, толщиной под стать этой шее, цепь. Некоторое время, борясь со сном, Костик внимательно смотрел на Приходько, выжидая, не «маякнет» ли тот ему что-нибудь. Прошло несколько минут, но Приходько ни разу не посмотрел в его сторону, и Костик опять уставился в стол.

Теперь он уже знал, каким образом коллеги «помогают друг другу повышать раскрываемость», как выразился месяц назад Сергеев, поставив Костику на вид, что он почему-то этого не делает. Тогда Ванин достаточно наглядно показал, как эта товарищеская помощь осуществляется, запросто подсобив ему расколоть маньяка из лесополосы. Оказывается, в отделе существовала целая система «маяков», о которой Костику почему-то никто не удосужился рассказать в самом начале его трудового пути. Теперь это упущение было исправлено, и он назубок знал, в каких случаях эти «маяки» подаются, выучил сами знаки оповещения, и имел представление, в каких случаях помощь можно оказать по собственной инициативе, ориентируясь на свои ощущения. К примеру, если клиент идет в глухой отказ и допрос заходит в тупик, а опер по каким-то причинам не хочет оказывать на подопечного физическое давление лично, то он дает условный знак, по которому в дело вступает коллега, классический «злой следователь». Именно так и сделал когда-то Ванин, после чего маньяк раскололся на раз, быстрее, чем гнилой орех.

Конечно, помощь заключалась отнюдь не только в физическом воздействии. К примеру, по условному знаку коллеги можно было подойти, положить перед ним какой-нибудь документ с печатью, и, многозначительно усмехнувшись, бросить, столь же многозначительно посмотрев на допрашиваемого: «Все, считай, клиент закрыт». Или изобразить фиктивный телефонный разговор, во время которого так же многозначительно смотреть на клиента и нехорошо усмехаться, вгоняя его в панику. А бросив трубку, подойти к производящему допрос коллеге и, шепнув ему что-нибудь на ухо, нехорошо рассмеяться, опять-таки многозначительно глядя на клиента, после чего «получивший информацию» коллега должен громко произнести что-то вроде: «Ну что, Сутулый, допрыгался?».

Все это походило на хитроумные СМЕРШ-евские комбинации из настольной книги Костика, и ему необычайно нравилось принимать в них участие. Это было как-то по-настоящему, это было именно тем, из-за чего он и решил в свое время податься в уголовный розыск.

Внезапно Костик засек, что на него косится Сергеев, и быстро отогнал сон. Так, что там у него… Ага, Сергеев отвел взгляд – кажется, все нормально, помощь не требуется. Нет, вот опять посмотрел… Ага, вот он прищурился. Подмигнул он или Костику показалось? Нет, кажется, точно подмигнул… Ну да, старик-то, вон как оборзел! Его голос стал громче, и, хотя по-прежнему ничего нельзя было разобрать, он говорил капитану явно что-то неприятное. Оставалось только гадать, чего с этим стариканом церемонится сам Сергеев. С другой стороны, мало ли какую оперативную игру мог затеять его начальник. Может, ему надо, чтобы было именно так.

Костик с негромким стуком отбросил ручку, поднялся, и с нарочитой ленцой и таким же кряхтеньем потянулся, разминая затекшие члены. Затем вышел из-за стола, подошел к столу Сергеева и, брезгливо оглядев поднявшего голову старикана, тягуче, с блатными интонациями, сказал:

– Да что ты с ним вообще разговариваешь?

И слишком поздно уловив искреннее недоумение на лице Сергеева, слишком поздно уловив краем глаза, как он вскакивает с каким-то, что ли, странным испугом, саданул старику промеж глаз так, что тот традиционно кувыркнулся вместе со стулом и затих – по-другому в их кабинете не били.

В следующий миг кабинет заполнил такой пронзительный крик Сергеева, что вздрогнули все. И два старлея, и детина в джинсовом костюме, и, естественно, находившийся к Сергееву ближе всех Костик.

– Ты ох… ел? – заорал капитан, выскакивая из-за стола с таким видом, что Костик на мгновение испуганно сжался – ему показалось, что сейчас Сергеев врежет ему точно так же, как он только что старикану. – Ты ох… ел, лейтенант? Это же мой тесть!

Ванин издал хрюкающий смешок и тут же зажал себе рот ладонью, Приходько, вытянув шею, просто таращился на происходящее, сияя, как надраенный рекламным средством чайник, а детина, которого он допрашивал, в голос, оглушительно заржал.

Не обращая на них внимания, Сергеев нагнулся и осторожно тронул бездыханного старика за лацкан пиджака, а Костик почувствовал, как между его лопатками пробежала горячая струйка пота.

– Я… я не знал… – пролепетал он, чувствуя, как бешено заколотилось сердце. Не убил ли он этого чертового тестя? Почему-то старик до сих пор лежал неподвижно, хотя, по расчетам Костика, уже вроде бы должен был начать приходить в себя. Но кто мог знать, что это капитанов тесть!

– Чего застыл, помогай! – тем временем прошипел тот, и Костик, наконец, справился с охватившим его параличом. Вдвоем они осторожно подняли старикана вместе со стулом, уложили его грудью на стол, и Сергеев отошел в сторону, прикидывая результат проделанной работы. – Если что, он потерял сознание и уткнулся мордой лица прямо в стол, – обведя кабинет строгим взглядом, сказал он. И тут же взорвался: – Да успокой ты, наконец, этого уебка!

Приходько немедленно отвесил заливающемуся хохотом амбалу звонкую затрещину, от которой тот тоже едва не оказался на полу. Но стоило ему раскрыть рот, чтобы возмутиться, к нему с угрожающим видом двинулся Ванин, а Приходько многозначительно приподнялся. Оценив ситуацию, детина выставил вперед ладони.

– Все, все, молчу…

– Вот и молчи, – прошипел Ванин, и, пройдя мимо амбала, остановился возле бледного как полотно Костика. – Ты чего, лейтенант, действительно охерел?

– Да я просто… – растерянно пролепетал Костик. – Да ведь Сергеев сам знак подал!

– Какой еще, в жопу, знак! – громыхнул тот, но тут злополучный старик пошевелился, застонал, и Сергеев, оборвав фразу, нагнулся к нему, изобразив фальшивую улыбку. – Сергей Петрович, что с вами? – заботливо спросил он, делая знак Ванину принести воды.

– А… что… со мной… – едва слышно прошептал тот.

Сергеев острым взглядом профессионала просканировал его глаза и, как показалось Костику, едва слышно выдохнул с облегчением.

– Вот это я и хочу узнать, – мягко сказал он. – Может, у вас давление скачет? Сегодня, вообще-то, день неблагоприятный. Магнитные бури, там, и вообще… И зря вы так переживаете, помирюсь я с Надюхой! Что у нас с ней, в первый раз, что ли… Да и не было ничего такого, подумаешь, поругались слегка. А вы ко мне через весь город… Не бережете вы себя.

Старик выпрямился на стуле и осторожно потрогал нос. Затем некоторое время недоверчиво рассматривал кровь на пальцах, и, наконец, сказал:

– Со мной такое впервые. Там, во внутреннем кармане, валидол…

Сергеев осторожно залез во внутренний карман его пиджака, извлек стеклянную трубочку и вытянул из нее резиновую пробку.

– Вот, Сергей Петрович… Может, вызвать «Скорую»?

Старик молча отмахнулся, опять осторожно потрогал нос.

– Саша, я на машине. Ты не мог бы…

– Да-да, конечно! – Засуетившийся Сергеев быстро собрал разложенные на столе бумаги, запер их в личный сейф, затем взял у старика ключи от машины и, зло зыркнув на Костика, помог старику подняться. Осторожно поддерживая под локоть, он довел тестя до двери, и, уже выходя в коридор, незаметно для старика погрозил Костику кулаком.

Тот на ватных ногах добрел до своего места и так брякнулся на стул, словно из его нижних конечностей резко выдернули кости.

– Ну, ты даешь! – весело сказал быстро спровадивший своего амбала Приходько. Он не счел за труд наполнить водой стакан и принес его безвольно обмякшему Костику. Тот машинально принял стакан из его рук и выпил одним махом, как водку, чувствуя, как стучат о стекло зубы.

– Спасибо…

– Да-а-а уж… – прокомментировал произошедшее Ванин. Он переместился к столу Костика и, поколебавшись, присел на стул перед ним. Приходько с пустым стаканом уселся прямо на стол. Некоторое время старлеи разглядывали Костика с преувеличенным сочувствием и молчали. Только в их глазах сверкали насмешливые огоньки.

– Чего уставились, – наконец не выдержал Костик. Его еще слегка трясло от пережитого. – Ни хрена он мне не сделает. Сам виноват. Маякнул глазом, вот я и…

– Ну-ну, – хмыкнул Приходько и вернулся за свой стол.

Ванин ушел молча.

Наконец вернулся Сергеев. Костик всеми доступными средствами изображал неимоверную занятость, только бы не смотреть в его сторону. Однако иногда краем глаза отмечал, что и Сергеев игнорирует его как личность. В какой-то момент Костик все же собрался было с духом вызвать капитана на разговор, но тут неожиданно в кабинет ввалился еще один амбал – почти близнец того, первого, с которым работал Приходько. Только на этом был не синий джинсовый костюм, а черные вельветовые брюки и майка с какой-то надписью на английском. Все остальное – цепь, толщина шеи, выражение и габариты откормленной морды лица – все было один к одному.