Разве бы Дженни полезла в зверинец чинить добро и творить справедливость, если бы понимала, что за существо таится в металлическом ящике? Кто же мог знать, что там содержалась ледяная химера – страшное чудовище, наполовину полярная сова, наполовину лемур. Созданный путем магических экспериментов, этот соволемур обладал огромной волшебной силой.

Дженни выросла в цирке и потому была натурой трезвомыслящей. Когда она выплюнула соску, то уже твердо знала: чудес не бывает. «Какое волшебство, о чем вы говорите, у меня дедушка профессиональный иллюзионист. Все это ловкость рук и невнимательность людей», – усмехалась она. Так было до того момента, пока она не украла львенка. Откуда ей было знать, что этот маленький звереныш – антагонист ледяной химеры, сдерживающий ее магическую силу? Что его ни в коем случае нельзя уносить от контейнера с монстром? На ящике с химерой ведь не было написано: «ни под каким предлогом не перемещайте в сторону от мадагаскарского львенка». Силы химеры, которые больше ничто не сдерживало, начали расти, и под утро она вырвалась на волю.

Как назло, рядом оказался помощник Роджера Брэдли – Калеб. Он как раз решил покормить животных. Как будто не мог этим попозже заняться. Химера поглотила Калеба, втянула внутрь себя и попыталась улететь прочь – к своему хозяину, главе Ковена Западной Англии, темному магу Альберту Фреймусу по прозвищу Щелкунчик.

С трудом, но Дженни все-таки признала, что колдовство существует, особенно когда увидела, как ледяная химера вызвала зиму в августе и заморозила весь цирк. Однако она никак не могла взять в толк: что же темному магу нужно было от них, бедных циркачей, вынужденных кочевать по всей Британии, чтобы заработать себе на жизнь?

Давным-давно темники преследовали Магусы, и много крови пролилось в те времена. Но задолго до рождения Дженни вражда заглохла, стала привычна и никого уже не пугала. Пока Альберт Фреймус, один из самых сильных колдунов Британии, не решил подставить их Магус. Он загипнотизировал Роджера Брэдли и заставил подписать контракт на доставку ледяной химеры в Англию. Для чего? По контракту ответственность за доставку соволемура лежала на всех членах Магуса. И если бы химера сбежала, они обязаны были бы возместить Фреймусу ущерб. Весь Магус попал бы к нему в услужение.

Колдун добился бы своего, если бы не Дженни Далфин. Кто бы знал, каких усилий ей это стоило!

Девочка добыла подлинное Имя чудовища, освободила Калеба и заставила колдуна признать контракт выполненным. Она победила. Исправила ошибку, которую допустила, когда освободила львенка. Только вот Калеб… он ушел вместе с колдуном!

…Но Магус не сдается.

«Магус своих не бросает, – вспомнила Дженни. – Так, кажется, говорил Людвиг. Бедняга Людвиг…»

Не в добрый час они решили вернуть Калеба. Они – это ее дед фокусник Марко Франчелли, силач Людвиг Ланге, акробаты Эдвард с Эвелиной, дрессировщик Роджер Брэдли и его закадычный друг и соперник клоун-оборотень Дьюла Вадаш. И еще она – Дженни Далфин. После истории с соволемуром Дженни даже подружилась с Брэдли.

Итак, их было семеро – как цветов радуги. Чтобы проникнуть в тщательно охраняемую резиденцию колдуна-темника, им нужно было усилить свои способности до предела. Для штурма они выбрали ночь с 31 октября на 1 ноября – ночь древнего праздника Самайн, когда границы меж мирами становятся проницаемы и волшебные существа с Той стороны, из Скрытых земель, могут проникнуть во Внешние земли. Раз в году, только в эту ночь, силы людей Магуса возрастают многократно. Однако способности темников тоже увеличиваются. Чтобы получить еще большее преимущество в бою, Марко перед проникновением провел ритуал Малой радуги Магуса – объединил силы семерых людей Договора в единое кольцо. Для создания Малой радуги требовались члены Магуса разных сословий.

Она закрыла глаза, сделала глоток.

…Так было. Перед штурмом они составили Малую радугу, которая увеличила их силы. Формально все члены Магусов равны, но каждый принадлежит одному из пяти Сословий.

Первое сословие – Ловцы, профессиональные охотники и укротители животных. Ловцами были Роджер Брэдли и Дьюла Вадаш. Грубиян с золотым сердцем и хмурый клоун-зверодушец, который учил ее искать дух зверя на Дороге Снов. А теперь они сами ушли по этой дороге…

Сословие второе – Стражи. Опора и защита Магуса. Стражи – это сила, честная и прямая, без сомнений, колебаний и раздумий. Стражем был Людвиг Ланге. Людвиг любил слушать тяжелый металл и щедро делился этой любовью с окружающими.

Сословие третье – Барды. Барды – это свобода, Барды – это музыка. Они играют, и мир радостно движется им навстречу, готовый исполнить любую прихоть. Бардами были Эдвард и Эвелина Ларкин.

Сословие четвертое – Властные. Властные способны почти на все. Общаются с мертвыми, богами и демонами, взывают к силам природы, создают волшебные предметы и артефакты. Властным был ее дед, Марко Франчелли.

Сословие пятое – Видящие. Предназначение – неизвестно. Природа способностей и пределы сил – неизвестны. Последняя Видящая появлялась в Магусах без малого четыреста лет назад…

Дженни открыла глаза и поглядела в окно. В темном стекле отражалась худая девушка с изможденным лицом и растрепанными светлыми волосами. Под глазами темные круги, взгляд отдавал яркой синевой. Когда дед составлял радугу, то назвал ее Видящей. Вот как, значит, выглядит загадочное пятое Сословие?

– Как бы я хотела, чтобы это все было неправдой, – шепнула она усталой девушке. – Оказаться сейчас в Англии, в нашем вагончике. Играл бы любимый джаз Марко, я бы валялась на диване и листала бы какую-нибудь его энциклопедию. «Все тракторы мира», например, или «Повседневная жизнь динозавров».

Она не хотела вспоминать о том, что произошло после штурма, но память уже потянула на свет старый фотоальбом, который она закинула в самый дальний угол. Память распахнула его и подсунула под нос. Смотри, мол, что вы натворили. От воспоминаний нельзя зажмуриться.

…Они ворвались в резиденцию Альберта Фреймуса, и поначалу им везло. Сила радуги Магуса вела их вперед. Охрана со всеми собаками, пистолетами и автоматами ничего не могла поделать.

Чтобы быстрее найти Калеба, они разделились. Так получилось, что Дженни вместе с Ласом, мадагаскарским львенком, отыскали его первыми. Но Калеб отказался уходить. Нес чушь про то, что не может бросить здешних зверей, что ему жалко химеру. Эту тварь, которая едва его не сожрала!

Ох как Дженни разозлилась. Предал их Калеб или просто с ума сошел – ей было все равно. Она бы увела его силой, она бы смогла. Но тут появилась… Маргарет. Убийца, с которой она столкнулась незадолго до этого, от которой чудом спаслась. Мстительная сумасшедшая социопатка Маргарет. Что она делала в особняке Фреймуса? Как она превратилась в чудовище, как стала ходячим мертвецом, в теле поселилось скопище черных пауков-демонов? Дженни не смогла совладать с ней.

Штурм закончился провалом. Дженни попала в руки Фреймусу и рассказала ему все, что знала о Магусе. Какая разница, что он вколол ей сыворотку правды? Это не важно. Все погибли! Все, кроме нее! Ведь Магус своих не бросает, они обязательно пришли бы за ней. Раз не пришли… значит, никого из них нет в живых. Значит, и ей жить незачем.

Так она думала, когда Калеб освободил ее. Да, именно Калеб. Очень странный парень этот Калеб Линдон.

«Я не могу вывести тебя из замка, – сказал он тогда, – потому что мы на острове. Но я выведу тебя из камеры».

Почему он так поступил, что его ждало – ведь он нарушил планы всемогущего колдуна-темника Альберта Фреймуса, – Дженни не думала. Ей было все равно. Она просто хотела в последний раз увидеть небо, вдохнуть свежий воздух и навсегда забыть обо всем.

Дженни прыгнула. В бурлящую бездну, в ревущую пасть пенного зверя-моря, почуявшего свежую кровь. Она хотела умереть. Но внезапно обернулась дельфином.

Что произошло в тот краткий миг, пока она летела вниз, в ледяные воды Северного моря? Из какой глубины ее существа возник этот облик, как она сумела за несколько секунд найти его и подчинить себе? На это уходят годы, как объяснял Дьюла, и никому из зверодушцев еще не удавалось обернуться водным животным.

Она с трудом вспоминала, что происходило в море. Черный ужас гнал ее от берегов Англии в безумии, в беспамятстве, в забытьи животного облика. Все казалось сном и с каждым днем все больше расплывалось в нечеткости.

«Дьюла бы объяснил, что творится с памятью, когда ты находишься во втором облике…»

Тонкая игла пробила грудь. Дженни выпрямилась, замерла, боясь лишним движением растревожить боль в сердце.

О чем она?!

Нет больше Дьюлы. И Роджера. И Ласа. И Эдварда с Эвелиной. И Людвига. И даже Марко нет. Есть только она. Одна. И Альберт Фреймус со своими чудовищами…

На кухню зашел Арвет, заглянул в холодильник, вытянул апельсиновый сок. Сел за стол, посмотрел.

– Все хорошо?

Дженни слабо улыбнулась:

– Да, спасибо.

Если бы не Арвет, она бы погибла. Там, в этой пещере… несколько раз приходила в себя и вновь теряла сознание – от холода, боли и страха. Будто все ужасы, от которых она бежала, настигли ее разом. В этой тьме не было спасения, не было покоя, не было тепла – только мертвящий ледяной камень и шелковый шепот воды. Как она стала дельфином и почему вернулась в человеческий облик – она совершенно не понимала. Ее вели инстинкты, скрытая природа, которая оказалась умнее разума. Когда она очнулась в темноте и холоде, ей казалось, что она кричала и плакала, звала во все горло, но на деле лишь слабо хрипела. Чернота затекла в горло и пропитывала легкие, как смола, тьма душила ее, и сердце Дженни билось все медленней. А потом появился синий огонек. Она потянулась к нему, кто-то поднял ее на руки, и Дженни поплыла сквозь тьму – уже не страшную тьму, согретую теплотой чужого дыхания.

Это был Арвет.

– Все путем, – повторила она. – Сквозняк, наверное.

Арвет поднялся, прошел к двери и закрыл ее плотнее. Сел у окна, постукивая пальцем по стеклу.

Дженни улыбнулась. Арвет чудной. Совсем другой, не такой, как ребята, которых она раньше знала. Может быть, потому, что он из этого северного кочевого народа. Дженни про саамов раньше и не слышала. Если бы не он, она бы погибла. Замерзла насмерть. Удивительно, как она бронхит не подхватила.

…Она не сразу поняла, где находится. Пыльные покрывала, полная темнота, только по потолку гуляют красноватые всполохи. И тепло. Дженни разлепила спекшиеся губы, засипела, к ней качнулась тень. Край чашки ткнулся в губы. Чай с медом. Она жадно осушила чашку и провалилась в жаркий сон без сновидений.

Арвет уплыл. Припыл с утра, снова протопил печь, потом снова уплыл, а она все спала. Дженни проснулась уже ближе к вечеру. Сквозь окно лился холодный синий свет. В этом свете в пустой комнате медленно кружились пылинки. Печь остывала, от нее шел ровный поток тепла. Спросонья она полезла наружу. И чуть не умерла от ужаса. На ней не было одежды. Совсем!

И тут на Дженни накатило. Она вспомнила сразу все. И начало всех злоключений, историю с химерой, и бессмысленный, отчаянный бой в Дартмуре, и сухие прикосновения ходячих бумажных мертвецов, чудовищ, пахнущих сладкой гнилью. Вспомнила Калеба, замок Фреймуса на острове. И прыжок в соленую бездну, в кипящую зеленую мглу. Ей стало так больно, что она снова захотела умереть. Как тогда, на каменном бортике, перед лицом бушующего моря.

Дженни плакала долго и беззвучно, роняла слезы в шерстяные покрывала, а сумерки накрывали ее густеющей синевой. Пока не устала, пока горе не притупилось, не ушло с соленой влагой. Тогда она завернулась в одеяла и отправилась бродить по дому. Каменная, обложенная цветными изразцами печь еще держала тепло, но пол уже остыл. А за порогом комнаты было совсем холодно. Дженни отыскала носки – явно мальчишеские, скучного серого цвета – и, шатаясь, как кошка после наркоза, стала исследовать обиталище.

В доме давно никто не жил. Слабеющий свет лился в окна. Ежась, она обыскала кухню, перерыла старинный буфет, кухонные шкафчики. Немного посуды. Коробки со столовыми приборами. Старинный медный чайник.

Вооружившись чайником, она заглянула в прихожую, но тут же сбежала – сильно сквозило от двери. Дженни задумчиво изучила свежие грязные отпечатки ботинок на полу, потом на нее напал чих, и она торопливо вернулась в комнату. Подкинула пару поленьев в багровеющие угли и села у окна.

Оттуда открывался чудный вид: зеленый склон, уже присыпанный снегом, круто уходил вниз, к широкой реке. Справа и слева от дома выступали черно-серые скалы, поросшие мхом. Скалы поднимались высоко – Дженни так и не смогла разглядеть вершин. Где-то за домом шумел небольшой водопад и ручьем стекал по ложу из обкатанных черных валунов. На той стороне реки поднималась и исчезала в тумане сплошная каменная стена.

Где она? В Шотландии? В Канаде? В Новой Зеландии? Папуа – Новой Гвинее? Что это за дом? Кто ее принес сюда? Сколько прошло времени с момента побега с острова Фреймуса? Знает ли эта сволочь, что она жива? Ведь если колдун догадывается, то наверняка отправил за ней погоню. Дженни пробила крупная дрожь.

Нет. Она погибла. Дженни Далфин утонула. Никто не будет ее искать, потому что у нее нет родных и близких. Пускай Альберт Фреймус делает что угодно: выращивает монстров, убивает людей, разрушает Магус, захватывает мир, – ей все равно. У нее никого не осталось. Кроме нее самой.

Дрова разгорались, становилось теплее. Хотелось есть, но в доме не было ни крошки, если не считать высохших мух на подоконнике. Дженни вздохнула, уставилась в окно.

Водопад монотонно шумел. По воде бродила легкая рябь и изредка расплывались легкие круги – это снизу к текучей границе между рекой и ветром приникали губами рыбы.

Неожиданно у нее возникло чувство, что в комнате есть кто-то еще. Она резко обернулась. Из угла посверкивали два колючих огонька. Слишком высоко для крысы или кошки, но слишком низко для любого человека. Разве что ребенок… но у детей глаза желтым не светятся.

– Здравствуйте, – тихо сказала Дженни.

Огоньки сверкнули, из угла на неверный вечерний свет выкатился лохматый клубок. Где у него ноги, где руки, где голова, было не разобрать, края клубка будто текли и расплывались. Он фыркнул, прокрутился юлой и выдал длинную стрекучую фразу на каком-то неизвестном языке.

Девушка подобралась, запахнула одеяло.

– Слушайте, не надо нервничать…

Пыльный ежик подпрыгнул и разразился настоящей пулеметной очередью из возмущенных фраз. Дженни секунд десять смотрела на него, а потом сообразила. Она нажала на уголки глаз возле переносицы и посмотрела на клубок ясным взором.

– Ой… – Ей стало неловко. – Извините, я сразу не догадалась, что вы с Той стороны.

Перед ней стоял насупленный старичок в серых штанах до колен, красных чулках и вязаной шерстяной куртке. На голове у него красовалась красная же шапка. Руки у дедушки были длинные, как у гориллы, и ими он нервно теребил край чулка.

– Ты, ведьма, с Островов, что ли? – уже на вполне внятном английском проскрипел старичок.

– Я из Англии. – Дженни полегчало. Первый контакт с местным, правда, потусторонним населением установлен, аборигены выглядят… неопасно. – И я не ведьма. Меня зовут…

– Вот ведь глупые ведьмы стали, – пробормотал старичок. – И наглые. Вламываться в чужой дом без спросу – мыслимое ли дело!

– Да не ведьма я! Я Дженни. И не надо ругаться, я сама не знаю, как тут оказалась.

– Как-как, ясное дело как. Тебя этот оленевод притащил. Ключ он нашел! Не для него положено, нечего и доставать!

– Кто-кто притащил?!

Старичок обратил на нее свои глазки-буравчики:

– А ну выметывайся отсюда, ведьма! Дуй к себе на Острова!

– Что вы на меня накинулись?! – Дженни запахнулась в одеяла. – Куда я пойду? У меня одежды нет. И я не ведьма.

Старичок подпрыгнул, всплеснул ручками и забегал по комнате – быстро-быстро, так что девушка едва могла за ним уследить. Иногда он останавливался перед ней и гневно вопрошал:

– Значит, не уйдешь?!

Дженни покачала головой, и дедушка снова принялся нарезать круги. В возбуждении он забегáл на стены и даже пару раз пересек потолок.

За окном темнело, комната все больше освещалась багровым светом, льющимся из приотворенной печной заслонки. Мечущийся по потолку домовой (а кто это еще мог быть, рассудила Дженни) являл собой неприятную картину.

«А ведь мне тут ночевать», – подумала девушка. Ей стало не по себе.

– Стоп! – замахала она руками. – Притормозите, дедушка! Давайте поговорим!

Старичок остановился и неожиданно спокойно согласился:

– Ну говори…

Дженни вздохнула и начала:

– Во-первых, я не ведьма…

– Что ты врешь? – возмутился старичок. – Зачем? Какая тебе в том выгода? Ты же меня видишь!

– Вижу.

– А сама человек?

– Человек. Но я…

– Значит, ведьма, – подытожил старичок. – Видали мы таких невинных. Я заблудилась, дедушка, я просто искала нашу овечку – а потом хвать твой гребень, или шапку любимую, или кольцо драгоценное и выкуп требуют. Откуда ты взялась?

Дедушка разбушевался и, кажется, увеличивался в размерах. Глаза его источали неприятный желтый свет, клочковатая борода мелко тряслась. Девушке стало и смешно, и противно. Она столько прошла, чтобы оказаться неизвестно где в компании со злобным домовым.

– Уходить она не желает! Я тебя вежливости научу, водоросль заморская!

Дженни поднялась, пошла к выходу. Противный домовой зудел в спину торжествующей скороговоркой. На душе у Дженни было беспросветно темно: да, ей никто уже не придет на помощь. Но гордость у нее еще была. Такого обращения терпеть она не будет.

Девушка распахнула дверь и спустилась с высокого крыльца. Ступила на снег в одних носках. Холодный ветер прошелся наждаком по лицу, плечам, ноги мигом промокли.

– Одеяла, так и быть, забирай, нищенка, – от широты души разрешил домовой. – И рядом не околачивайся, лети на Острова коров портить. Ишь, повадились тут. И чтобы твой оленевод и близко к дому не подходил!

Дверь захлопнулась.

Холод поднимался от уже озябшей земли, полз по телу, подбирался к сердцу. Она села возле говорливого водопада, прислонилась к валуну и закрыла глаза.

От водопада тянуло сыростью. Дженни беззвучно заплакала, и ее слезы добавляли влаги в этот сырой, уже слепнущий вечер. А потом струи водопада разошлись, и оттуда вышел кто-то большой и черный. Грузно переваливаясь и булькая при каждом шаге, подошел, сел рядом. Девушка даже не взглянула на него. Ей было все равно, что еще за существа здесь водятся.

– Выгнал? – спросил незнакомец.

Она слабо кивнула.

– А ты стерпела… – изумился черный без тени сочувствия.

– Я одна осталась, – невпопад ответила Дженни. – Все погибли, а я осталась.

Они помолчали немного, потом черный продолжил, роняя слова, как капли:

– Одна – это плохо. Некому помочь, некому заступиться. Только за тебя не надо заступаться. Этот ниссе^[6] молодой еще. Он всего лет двести здесь живет. Он таких, как ты, и не видел никогда. А я видел. Очень давно. Я сразу почуял, как ты приплыла сюда.

– Где я? – спросила Дженни. – Что это за страна?

– Ты потерялась. – Это был не вопрос, а утверждение. – Я помогу тебе. Ты мне старые времена напомнила. Веселые времена, громкие.

Черный поднялся. Дженни впервые посмотрела на него. Незнакомец весь был вода и бешеные брызги, он был безумный полет воды с километровой высоты и неутомимая сила, сметающая камни и точащая скалы. Он был дух водопада^[7], дух бесшабашный и веселый. Он достал откуда-то из набегающей струи прозрачную, будто стеклянную, скрипку и тронул смычком струны.

– Славные были времена…