Отзывы на книги автора «Алексей Апухтин»

Может быть, в мозгу жизнь продолжается дольше, но ведь мозг тоже тело. Это тело было похоже на квартиру, в которой я долго жил и с которой решился съехать. Все окна и двери открыты настежь, все вещи вывезены, все домашние вышли, и только хозяин застоялся перед выходом и бросает прощальный взгляд на ряд комнат, в которых прежде кипела жизнь и которые теперь дивят его своей пустотой.

Чем этот рассказ очаровывает?

1) Он о смерти, но в нем нет чего-то мрачного и тяжелого для восприятия.

2) Этот рассказ вполне так жизнеутверждающий, но без лишнего позитива.

3) Здесь очень классно переплетены восточные верования и западные христианские обычаи, как-то по-русски переплетено.

В целом, минусов выделить не могу. Тот же объем отлично подошел этой идее и вот такой ее реализации. Герои прописаны хорошо, образы реалистичные, мотивы и мысли переданы отлично. Философские размышления не выглядят напыщенными, они уместны и занимательны. Что финал, что завязка выглядят великолепно, они отлично справляются со своими ролями и очаровывают читателя так, что начав чтение, не можешь остановиться, пока не дослушаешь.

Отдельно похвалю и радиоспектакль, который поставили по этому рассказу. В нем роли исполнили Василий Бочкарев, Алина Покровская, Олег Форостенко, Вячеслав Дугин, Ольга Чуваева, Николай Денисов, Наталья Шипунова, Елена Шолохова, и каждый оказался мастером своего дела. Еще мне понравилось то, каким было музыкальное сопровождение, это усилило атмосферу этого рассказа.

Кстати, в этом рассказе еще можно заметить одну народную примету, суеверие, называйте, как хотите. Так беременным девушкам нельзя подходить к покойнику, участвовать в похоронных ритуалах и даже приходить на кладбище. Считается, что духи могут завладеть ее нерожденным ребёнком или же сделать так, что он родится слабеньким и больным. Когда-то я даже слышала, что беременным также нельзя хранить портреты и фотографии покойников, что это тоже высасывает энергию из младенца, не говоря уже про фотографии с кладбища.

В любом случае рекомендую этот рассказ и радиоспектакль всем любителям мистики и легкой эзотерики

Бродский-гений. Не знаю, что еще сказать.

Единственным разочарованием было то, что я думала, что рождественской поэзии у него больше. А книжица совсем тоненькая, но настроение, слог и общая атмосфера, такая, немного бунтарская. Но несмотря на это, мы вместе с Иосифом Александровичем ждем этот праздник, и это Рождение..

Повесть о жизни  Павлика  Дольского  можно  частично  рассматривать как автобиографию автора. Апухтин начал писать повесть за 2 года до смерти, будучи уже в болезнии отчасти это явилось темой его книги. Главный герой, Павел Дольский, тоже переживает период тяжелой болезни, и будучи уже не молодым человеком, начинает задумываться о прошлом и смерти. Он продолжает вести дневники, описывая в них свое состояние и поступки. Осознает, что жизнь его была пуста и только тратил время на женщин и выпивку.  Он влюбляется в молоденькую племянницу своей соседки,  возможно полагая,  что таким способом сможет отсрочить свою старость.  У него есть потребность и желание быть любимым,создать семью, но поздновато  он задумался об этом. В итоге предлагал замужество то одной, то другой, но получал отказ. Вопрос смерти интересовал его еще с ранних лет,  тогда он еще осознавал страх при мысли о ней.  Но с годами осознал, что все умрут - и богатые и белые,  счастливые  и несчастные. Чувствуя себя почти на пороге смерти,  падая от усталости, садится за свои дневники и пишет что-то  вроде некролога.  Но чудом избежав смерти,будучи на пороге выздоровления стал ощущать радость от того, что жив. Задремав как-то раз, он в дреме услышал или увидел кого-то и для себя предположил,что это знак того, что теперь он ничего не будет бояться. Испытав один раз подобное, любой человек должен осознать, что страшнее всего на свете смерть. С нею бороться нельзя, но ведь бывают такие исключения, как пример истории с нашим героем. Мне в целом история понравилась тем,что не затянута: есть сюжет, развитие, заключение, в которой указана главная мысль.

Алексей Николаевич Апухтин был писателем "независимым", не желавшим ни пропагандировать, ни зарабатывать посредством искусства. Поэтому основное, что бросается в глаза в его творчестве, - это искренность и энтузиазм, качества, нечастые среди литераторов (по крайней мере, в такой степени).

Данное издание раскрывает Апухтина главным образом как талантливого прозаика. Его стихи, во-первых, написаны в традиции "Золотого века", с заданной тематикой и постоянными рифмами вроде "мир - кумир", "высокий - глубокий", "напрасных - прекрасных", что, собственно, приедается. Так и кажется, что "Золотой век" поэзии можно без остатка запихнуть в две-три дюжины программных произведений. Во-вторых, они чаще всего описательные, и весьма скупы на поэтические образы. Апухтин повествует, делает это очень убедительно и опять же искренно, но для поэзии этого мало, и, читая "Год в монастыре", поневоле задумываешься: не лучше бы этому быть повестью?

А вот прозу Алексея Николаевича хочется поставить в первые ряды российской прозы XIX века. Тексты Апухтина удивительно прозрачны, обстоятельны, наполнены интересными образами, увлекает его стиль, отмеченный преобладанием хорошо выписанных разговоров, в которых раскрываются персонажи. Я очень жалел, что "Неоконченная повесть" осталась недописанной; русская литература лишилась многопланового романа, ярко раскрывающего деревенскую и столичную жизни второй половины XIX века и наполненного вниманием к человеку и не злой, но решительной критикой высшего света. Собственно, об этом - почти всё творчество А.Н., прозаическое и поэтическое: как "день проходит за днём, не принося с собой ни радости, ни горя, убаюкивая разум и совесть однообразным шумом и по временам волнуя сердце самой мелкой борьбой самых крохотных самолюбий". Побег от светской лжи и лицемерия к обретению себя и независимости, в сущности, пронизывает каждую его главу или строфу. Апухтин пишет о двух главных вещах в человеческой жизни - любви, точнее, браке, и смерти, точнее, перерождении через смерть и болезнь. Человеку современному будет несложно на время стать Угаровым, Павликом Дольским, князем Трубчевским, поскольку все они решают те самые вопросы экзистенции, которые мучают каждое поколение. Повести Апухтина сумеют покорить и тех, кто предпочитает психологическую прозу, и тех, кому больше по душе вещи философской направленности.

Алексей Николаевич Апухтин был писателем "независимым", и очень хочется, чтобы у нас было как можно больше таких писателей. Их произведения лучше проходят проверку временем.

Алексей Николаевич Апухтин был писателем "независимым", не желавшим ни пропагандировать, ни зарабатывать посредством искусства. Поэтому основное, что бросается в глаза в его творчестве, - это искренность и энтузиазм, качества, нечастые среди литераторов (по крайней мере, в такой степени).

Данное издание раскрывает Апухтина главным образом как талантливого прозаика. Его стихи, во-первых, написаны в традиции "Золотого века", с заданной тематикой и постоянными рифмами вроде "мир - кумир", "высокий - глубокий", "напрасных - прекрасных", что, собственно, приедается. Так и кажется, что "Золотой век" поэзии можно без остатка запихнуть в две-три дюжины программных произведений. Во-вторых, они чаще всего описательные, и весьма скупы на поэтические образы. Апухтин повествует, делает это очень убедительно и опять же искренно, но для поэзии этого мало, и, читая "Год в монастыре", поневоле задумываешься: не лучше бы этому быть повестью?

А вот прозу Алексея Николаевича хочется поставить в первые ряды российской прозы XIX века. Тексты Апухтина удивительно прозрачны, обстоятельны, наполнены интересными образами, увлекает его стиль, отмеченный преобладанием хорошо выписанных разговоров, в которых раскрываются персонажи. Я очень жалел, что "Неоконченная повесть" осталась недописанной; русская литература лишилась многопланового романа, ярко раскрывающего деревенскую и столичную жизни второй половины XIX века и наполненного вниманием к человеку и не злой, но решительной критикой высшего света. Собственно, об этом - почти всё творчество А.Н., прозаическое и поэтическое: как "день проходит за днём, не принося с собой ни радости, ни горя, убаюкивая разум и совесть однообразным шумом и по временам волнуя сердце самой мелкой борьбой самых крохотных самолюбий". Побег от светской лжи и лицемерия к обретению себя и независимости, в сущности, пронизывает каждую его главу или строфу. Апухтин пишет о двух главных вещах в человеческой жизни - любви, точнее, браке, и смерти, точнее, перерождении через смерть и болезнь. Человеку современному будет несложно на время стать Угаровым, Павликом Дольским, князем Трубчевским, поскольку все они решают те самые вопросы экзистенции, которые мучают каждое поколение. Повести Апухтина сумеют покорить и тех, кто предпочитает психологическую прозу, и тех, кому больше по душе вещи философской направленности.

Алексей Николаевич Апухтин был писателем "независимым", и очень хочется, чтобы у нас было как можно больше таких писателей. Их произведения лучше проходят проверку временем.

Много лет назад, когда сыну пришло время поступать в школу и тема выбора активно обсуждалась такими же, как я тогдашняя, молодыми мамашами, имела неосторожность сказать, что мечтаю для него о девятой гимназии. Там двух, а при желании и трехъязычие, хорошие рейтинги, перспективы поступления. - Что ты! - воскликнула одна из соседок, - В "девятку" ни в коем случае, такие учебные нагрузки, что дети после нее в дурку попадают. Я своего Борю ни за что туда не отдам! На беду, сын и ее Боря были тут же. Разговор тот подействовал на неокрепший мозг моего ребенка таким образом, что на собеседовании он просто молчал, как воды в рот набрал. Жутко меня расстроив, но учиться в результате пошел в муниципальную школу возле дома. Неплохую, однако...

С дочерью как-то само собой получилось, что она хотела в девятую, ко времени ее поступления конкурс был три человека на место. Прошла, поступила, учится. Теперь в десятом классе. Свободный английский, хороший немецкий, русский тоже не в загоне. Вчера складываю в стопку книжки-учебники и натыкаюсь на сборничек "Русская лирика XIX века" (не домашняя книга, готовится к областной олимпиаде, у кого-то взяла). Отложить не выходит, руки сами открывают оглавление, глаза скользят сверху вниз по строчкам: где он, где же он, апухтинский "Сумасшедший"?

Искать, впрочем, без надобности, помню наизусть. С тех времен, когда в мои 19 перелистывала "Антологию русской поэзии XIX века" и дошла до Апухтина. А просматривала томик, надо сказать, со снобским высокомерием. К тому времени с Вознесенским, Гумилевым, Ахматовой, Пастернаком уже спознавшись (перечисляю в хронологическом порядке, никак не связанном со степенью значимости). От юношеской влюбленности в Лермонтова отойти успев, взрослой любовью к Пушкину не проникнувшись пока. Понятия еще не имея о подлинной гениальности Фета и Тютчева.

Ну что они там могли действительно интересного написать: "розы-морозы-грезы и слезы"? Вот этот, например, дядька, морда опухшая, фамилия под стать, а туда же - поэт. Был бы ты приличным поэтом, был бы знаменит. Ну и что он там пишет? Так-так, "Сумасшедший", интересничает? А потом только прервавшееся дыхание и сухие слезы в глазах. И как ножом чуть выше солнечного сплетения. Где-то далеко, на периферии сознания: вот откуда блатной романс "Ах васильки, васильки" есть пошел.

Носилась тогда со стихотворением, как дурень с писаной торбой. Всем показывая, поражаясь отсутствию интереса или вежливому: да-да, очень неплохо. А В "Лужине" Набокова не поймала аллюзию, только сегодня из Вики выловила глубинную связь двух этих произведений. Жаль, могла бы полюбить "Защиту Лужина", когда бы читала иными глазами. У меня с другим персонажем другого произведения связалось. Натан из "Выбора Софи" Стайрона. Ну и насквозь уж красной лентой к "Песочному человеку" Гофмана. Любишь человека и он лучше всех на свете. А потом р-раз, что-то случается и он тебя убивает.

Такой талантливый, такой яркий,такой не вписывающийся в стандарты. Болезненное ожирение и водянка - это к финалу недлинной жизни. В молодости хорош собой, хотя любит представителей своего пола больше, чем противоположного. Ну и что с того? И да, таки он знаменит. Кому нужно знать, знают. А как по мне, один его "Сумасшедший" многих томов стоит.

Много лет назад, когда сыну пришло время поступать в школу и тема выбора активно обсуждалась такими же, как я тогдашняя, молодыми мамашами, имела неосторожность сказать, что мечтаю для него о девятой гимназии. Там двух, а при желании и трехъязычие, хорошие рейтинги, перспективы поступления. - Что ты! - воскликнула одна из соседок, - В "девятку" ни в коем случае, такие учебные нагрузки, что дети после нее в дурку попадают. Я своего Борю ни за что туда не отдам! На беду, сын и ее Боря были тут же. Разговор тот подействовал на неокрепший мозг моего ребенка таким образом, что на собеседовании он просто молчал, как воды в рот набрал. Жутко меня расстроив, но учиться в результате пошел в муниципальную школу возле дома. Неплохую, однако...

С дочерью как-то само собой получилось, что она хотела в девятую, ко времени ее поступления конкурс был три человека на место. Прошла, поступила, учится. Теперь в десятом классе. Свободный английский, хороший немецкий, русский тоже не в загоне. Вчера складываю в стопку книжки-учебники и натыкаюсь на сборничек "Русская лирика XIX века" (не домашняя книга, готовится к областной олимпиаде, у кого-то взяла). Отложить не выходит, руки сами открывают оглавление, глаза скользят сверху вниз по строчкам: где он, где же он, апухтинский "Сумасшедший"?

Искать, впрочем, без надобности, помню наизусть. С тех времен, когда в мои 19 перелистывала "Антологию русской поэзии XIX века" и дошла до Апухтина. А просматривала томик, надо сказать, со снобским высокомерием. К тому времени с Вознесенским, Гумилевым, Ахматовой, Пастернаком уже спознавшись (перечисляю в хронологическом порядке, никак не связанном со степенью значимости). От юношеской влюбленности в Лермонтова отойти успев, взрослой любовью к Пушкину не проникнувшись пока. Понятия еще не имея о подлинной гениальности Фета и Тютчева.

Ну что они там могли действительно интересного написать: "розы-морозы-грезы и слезы"? Вот этот, например, дядька, морда опухшая, фамилия под стать, а туда же - поэт. Был бы ты приличным поэтом, был бы знаменит. Ну и что он там пишет? Так-так, "Сумасшедший", интересничает? А потом только прервавшееся дыхание и сухие слезы в глазах. И как ножом чуть выше солнечного сплетения. Где-то далеко, на периферии сознания: вот откуда блатной романс "Ах васильки, васильки" есть пошел.

Носилась тогда со стихотворением, как дурень с писаной торбой. Всем показывая, поражаясь отсутствию интереса или вежливому: да-да, очень неплохо. А В "Лужине" Набокова не поймала аллюзию, только сегодня из Вики выловила глубинную связь двух этих произведений. Жаль, могла бы полюбить "Защиту Лужина", когда бы читала иными глазами. У меня с другим персонажем другого произведения связалось. Натан из "Выбора Софи" Стайрона. Ну и насквозь уж красной лентой к "Песочному человеку" Гофмана. Любишь человека и он лучше всех на свете. А потом р-раз, что-то случается и он тебя убивает.

Такой талантливый, такой яркий,такой не вписывающийся в стандарты. Болезненное ожирение и водянка - это к финалу недлинной жизни. В молодости хорош собой, хотя любит представителей своего пола больше, чем противоположного. Ну и что с того? И да, таки он знаменит. Кому нужно знать, знают. А как по мне, один его "Сумасшедший" многих томов стоит.

"Внимательно, не мигая, сквозь редкие облака,
на лежащего в яслях Ребенка издалека,
из глубины Вселенной, с другого ее конца,
звезда смотрела в пещеру. И это был взгляд Отца".

Одно слово - гений.

Когда сталкиваешься с драмой и ее героем, всегда надо попытаться понять, как это было для него, а не как это для тебя.

Я же говорю, что он гений!!! А его рождественские стихи потрясающи и необыкновенны - каждое по-своему.

«Во-первых, они были вместе. Второе,
и главное, было, что их было трое,
и всё, что творилось, варилось, дарилось
отныне, как минимум, на три делилось».

Сравнительно недавно узнала, что мои самые любимые песни Дианы Арбениной (муз. группа «Ночные Снайперы»), Александра Васильева (муз. группа «Сплин»), « Сурганова и Оркестр» написаны и исполнены на стихи Бродского. В этот же день, я перелопатила кучу интернет-страниц в поисках его поэзии. Не буду лукавить, я и раньше слышала об Иосифе Бродском, но никогда не останавливала глаза и уши на столь странном «предмете». Как оказалось, очень зря.
Рождество, что может быть прекрасней! Новый год, другая жизнь, чистая страница. Так и автор, любил и ждал эту «границу времен», за которой белый лист и свобода открытий. От всего «рождественского», в том числе и от книг, ожидаешь самого доброго и волшебного, теплого и уютного. После «Рождественского сборника» писателя остались двоякие впечатления. Вроде стихи о Рождестве, Боге, семье, любви и все в них прекрасно, но чувство тревоги и волнения не покидало меня ни на минуту. Да, это, однозначно, рождественская поэзия, но какая - то особенная, атмосферная, глубокая, интимная и деликатная, не многие ее поймут и примут.
Не могу сказать, что это лучшее из «репертуара» Бродского, но эти мурашки, как побочный эффект на творчество автора, никогда не оставляли меня в покое, как и сегодня.