***

Он ждал их прихода на площадке крыши башни, гордый и самоуверенный. Рассвет уже занимался, но бессонная ночь никак не отразилась на самочувствии Хэварта. В руках сверкал в блеске зари старинный меч.

Сегодня надо биться как зверь, чтобы не упустить шанс. Сегодня он покажет, что люди не сдались: одно сердце всё ещё бьётся слитно с городом, и сам дух Маркгарта поможет отразить штурм.

Страшный миг, когда горизонт почернел от надвигающейся армии захватчиков, настал. Но теперь Хэварт не боялся. У него в руках – жезл Повелителя золотых рыцарей.

Стоит взмахнуть им, и они явятся, как и в былые времена, защищать древние стены.

Верманд куда-то исчез. Странно даже.

Но Алва здесь. Она стояла сзади, смотрела на растущую тучу вражеской армии и бормотала какие-то слова. Но Хэварт не слушал её. Она ведь ещё не знает.

Надо успокоить дикарку.

– Мы не одни, Алва, не бойся, – выкрикнул Хэварт, оборачиваясь. Алва тут же прекратила бормотать. – Я прочитал в книге о золотых рыцарях. У меня в руках жезл. Он поможет. Защитники явятся исполнить долг.

Хэварту показалось, будто кто-то ещё появился на стене. Он обернулся.

– Я думал, ты не придёшь, брат! – радостно выкрикнул Хэварт, заметив хмурого Верманда. – Я рад, что ты со мной! Сегодня победа будет за нами. Я отыскал жезл!

Алва всполошилась. Она даже не посмотрела на Верманда и снова начала бормотать что-то, звать.

– Мне казалось, ты всё-таки убежишь, – кричал Хэварт против ветра.

– Я не мог уйти, – отвечал Верманд.

– Почему же?

– Я не предатель, понимаешь?

– Понимаю… – Только Хэварт не понимал.

– Я бы плюнул на всё: на город, на свою честь. Лишь одно не может дать мне покоя…

– Так что же?!

– Ты… – ответил Верманд и подошёл вплотную к брату. Тонкие пальцы потянулись к горлу Хэварта. Тот отступил к краю площадки, ноги упёрлись в основание зубца. Он выставил меч вперёд, направив острие в грудь Верманду.

– Давай, убей меня, брат! Или я убью тебя! – Верманд разорвал рубаху, обнажая грудь.

– Уймись, – продолжал кричать Хэварт. – Я нашёл жезл. Мы теперь выстоим. Нам нечего бояться. Золотые рыцари появятся…

– Хватит!!! – завизжала Алва, прикрывая заострённые уши ладонями. – Хватит! Мой господин, я есть уходить. Я есть хочу жить. Простите меня, мой господин, но я есть ухожу от вас. Я буду убегу из города. Я буду убегу на юг.

– Нет, вы все останетесь! – Хэварт перевёл острие клинка на неё. – Вы останетесь! Мы победим, ясно?! Я только взмахну жезлом.

Он с силой тряхнул ржавой трубкой в воздухе в ожидании чуда. Потом ещё раз.

Не было ни скрипа золотых лат, ни топота золотых сапог по лестнице. Не было ничего.

– Сейчас они появятся. Надо подождать, – испуганно проговорил Хэварт. – В книге написано, что они появятся.

– Мой господин, – сказала Алва и протянула Хэварту ту самую тетрадку. – Как вы были читали по этой книге? Там нет слов.

Хэварт взял книгу, пролистал несколько страниц. Абсолютно пустых страниц чистой тетради.

– Но там были надписи, рисунки… Я читал. Может быть, магия города сейчас скрыла их, когда я уже нашёл жезл. Вот и Верманд читал эту книгу, мой брат… Да, он видел.

– Мой господин, – вкрадчиво произнесла Алва. – Не есть никакой Верманда. И никогда не был. Мы здесь были одни. Всегда только одни.

– Но Верманд… – начал оправдываться Хэварт и повернулся к брату. И снова увидел его повешенным. Глаза выпучены, невинно смотрят на убийц. Лучик сознания пробился сквозь пелену к памяти Хэварта и вырвал из неё спрятанный кусок.

Во время осады отец не дал ему убежать, заставил остаться на стене. Но рядом с Вермандом отца не оказалось. Парнишка не выдержал. Он спрятался дома.

Его нашли потом.

Уже после победы.

Отец ничего не мог сделать. Он обещал золотые горы каждому члену городского совета, но тщетно. Им нужно было прилюдно восхвалить героев и наказать отступников.

– Я не предатель, – говорил сейчас Верманд, даже не шевеля вывалившимся изо рта языком. Болтался на верёвке и беззвучно шептал слова оправдания. Но Хэварт слышал его слова.

Мать после этого прожила недолго, чуть больше месяца.

– Я же не предатель. И ты не предатель, брат…

Хэварт схватился за голову, в которую, казалось, воткнули жало тысячи пчёл. Он смотрел на орду захватчиков, плывущую к городу. Они уже почти около ворот.

Слишком поздно куда-то бежать.

– Мой господин, я буду ухожу отсюда. Простите, мой господин. Я была плохой слуга. Я буду искупить моя вину. Я буду помогать вам. Ведь вам сложно сделать этот шаг вперёд.

Алва тихо подошла со спины и сделала то, что должна была сделать.

Они заметили тень, падающую с вершины башни. Они восприняли её как знак доброй воли Судьбы.

Как знак падения очередного города на Их пути к завоеванию мира.

– Я есть позор для мой народ. И мой народ пришёл…

Сказка о науке

Умник Хендрик и все гномы

– Ладно, Хендрик, пора спать. – Отец картинно зевнул и захлопнул книгу. Всё… Долг выполнен. Осталось лишь прочувствовать тоску по ушедшему в никуда дню, собраться с мыслями и… на боковую. Широкоплечий гном заботливо укутал сына шерстяным одеялом и поцеловал в пухлый нос.

– Ещё чуть-чуть, пап! Ну, ещё немного, пожа-а-а-луйста, – взывал молящий голос, безобидный взгляд вкупе с «волшебным» словом.

– Нет. Ты знаешь правила: три страницы. Дальше почитаем завтра, – ледяным тоном прервал нытьё старший. Не терпелось побыть наедине с собой. Он ведь закончил на сегодня дела. Хватит.

– Зачем нужны правила? Они только портят жизнь.

– Мне завтра на работу, Хендрик. Я должен выспаться.

«И ещё выпить», – добавил про себя.

– Зачем эта работа? Я ненавижу её.

– Мы обязаны работать. Иначе, для чего мы здесь? – Отец встал с кровати, погладил в задумчивости бороду. За окном та же бездонная мгла, которая укутывала поселение гномов и днём и ночью. – Да и жить как-то надо.

– А вот я вырасту и уйду с рудников. – Хендрик повернулся на бок, потащив за собой край шерстяного одеяла. – Стану героем, как Отважный Молот Анок.

– Отважный Молот… Знаешь, убивать врагов тоже непросто. Они ж не игрушечные.

– Как это?

– Они живые. Как я, как ты. У них тоже есть братишки, мамы.

– У меня нет мамы.

– Но у тебя есть я.

– Ты не мама.

– Хватит, Хендрик. Я говорю для того, чтобы ты понял: убивать, как этот Анок, может лишь бездушная тварь.

– Анок – тварь?

– Да. Наверное… Вот ты сможешь убить и спокойно жить дальше? Сможешь принять, что их, этих мёртвых, кто-то ждёт?.. Кто-то, в смысле, мама, папа, сёстры, жена…

Хендрик погрузился в размышления. Он ещё никогда не смотрел на деяния Отважного Молота Анока с такой стороны. А папа-гном жалел о сказанном. Сын слишком мал, чтобы говорить ему открыто правду. Надо б ещё сходить поучиться воспитанию к старухе Зельде. Можно, конечно, и к пышненькой Грете, но там, наверное, его голова откажется принимать науку, так как забьётся мыслями о хозяйке…

Гном-отец осклабился, потом попробовал исправить это на добрую улыбку, задул свечу и вышел, прикрыв за собой дверь. Ничего, что сын засыпает с тяжёлыми мыслями. Пускай привыкает. Жизнь – она такая: в ней нельзя привыкать к веселью и радости, а то обленишься.

Его ждала широкая пустая кровать. Холодная, как и всегда. И так же безразлична тьма за окнами: как ни старайся, не увидишь там соседские хибары.

Ещё ждала верная подруга.

Пинта пива, конечно. Хотя бы она не изменяет. В отличие от женщин. Но их можно понять: бабам нужны развлечения, веселье. Им можно и лениться, вечно нежиться в кровати, принимать подарки…

А здесь какое развлечение? Полсотни землянок да хижин, вечная тьма, суета рабочих днём и мертвенная тишь ночью.

Он в мыслях то и дело оправдывал жену. Иногда. Особенно хлебнув пива на пустой желудок. Пенный напиток привычно наполнял рот, стекал по усам к немытой бороде, которая насквозь им пропиталась за долгие годы.

А сын? Почему так грубо сегодня с ним? Пускай думал бы, что станет героем. Ничего плохого. Привыкнет потом. Все привыкают, и он привыкнет. Конечно, слабоват парнишка родился, но закалится ещё. С месяцок работы – поймёт, где настоящее геройство. Это не баб спасать от колдунов, а каждое утро спускаться в шахту и киркой махать до изнеможения, чтоб наутро руки двигаться не могли. А потом снова в руки берёшь инструмент – и долбишь, долбишь её, проклятую…

Конечно, потом вечерами выпивать начнёт. Наверное, каждому мужчине нужны эти минуты перед сном: освободиться от дел, побыть одному и подумать. Почувствовать себя тлеющим огоньком в бездушном мраке.

Жизнь катится в чёртову шахту, день за днём… Скоро одна шахта сменится другой, вечной.

Гном осушил кружку и рухнул на постель, не раздеваясь. Ещё один день прошёл.

И слава богам.

***

– Всё, Хендрик, свободен: смена закончилась! – Начальник в который раз подошёл с замечаниями. Здесь всё равно: день или ночь на улице. Есть огниво – будет свет. Работай хоть сутками. Но начальник даже и не надеялся, что Хендрик останется даже на пару лишних часов. – Сегодня побил собственный рекорд: вдвое ниже нормы. Вдвое!

– Я болен, Зиг…

– Ты вечно болен! – Начальник схватил Хендрика за плечи. – Знаешь, кто по-настоящему болен? Батя твой! Он подняться не может, а ты здоровый и молодой! Возьми себя в руки! Думаешь, я тебя кормить стану, когда отца твоего утянет в бездну Джаггар?!

– Как мне взять себя в руки?! Они дрожат! Что я могу сделать, Зиг? Гляди! Гляди на мои руки. Я кирку еле держу. Я ненавижу работать!!! – Голос Хендрика стал плаксивым. Инструмент упал на свечу и затушил её. Раздались всхлипывания. А потом жестокий свист.

– Ай! Зиг! Ненавижу!

Свист.

– Ай! Хватит! Хватит, Зиг!!!

Свист.

Стон. Всхлипывание. Кашель.

Хендрик почувствовал, как его приобняла сильная рука, услышал запах пива, а потом прикосновение жёстких волос бороды к щеке заставило поёжиться.

– Ты должен стать крепким, Умник, иначе умрёшь. Я забочусь о твоём отце, потому что он мой друг. О тебе никто не позаботится в целом мире. – Шёпот рядом с правым ухом, борода щекочет шею. – Тем более – твои книги.

Молчание. Удаляющиеся звуки шагов. Хендрик остался один в пустой тишине. Поискать кирку, что ли? Броситься вслед за начальником? Или уйти прямо сейчас? Уйти из смрадного застойного болота, где вчера похоже на завтра, а впереди ничего, кроме смерти?

А отец? Друзья?

Они-то, конечно, останутся. Предложи им жизнь хоть в столице, они всё равно останутся. Гномы низки ростом и длиннобороды, потому что их тянет к земле, к предкам, к корням. Гномов тянет Джаггар к себе в недра ещё с самого их появления на свет. Хотя какой тут свет?

Хендрик даже бороду брил. Сначала отец запрещал, морил голодом, но упрямый сын не сдавался.

– Ты бы в шахте так напирал, – сказал тогда отец тощему сыну и бросил чёрствый кусок пирога. – Меня хоть пожалей.

Отец в то время ещё не был болен.

А Хендрик уже тогда жил мечтой. Он и бороду брил, чтобы показать остальным: я не вы и не останусь тут навсегда. Он книги читал по вечерам, пока отец, освободившийся от этой ежедневной обязанности, поглощал уже по две пинты.

– Я уйду с рудников, – признался он однажды, надеясь, что старик поймёт.

– Сын, ты там пропадёшь. Там – океан, а ты – камень. Ты и должен быть камнем.

– Я уйду. Когда-нибудь. И стану великим учёным, как Тонью Светлый.

– Иди проспись…

С тех пор Хендрик понял, что здесь он совсем один.

Тем более сейчас: в пустой шахте, без света, без еды.

***

Старик смотрел на пустые запыленные колбы и вспоминал молодость. И вроде бы совсем недавно с азартом спорили друзья, есть ли способ создать эликсир бессмертия. Вспомнил разгорячённое лицо вечно спокойного Уилла Уиткинса, с пеной у рта доказывающего, что всё в человеке отмирает и этот процесс необратим. Эликсиры же, по его мнению, создают лишь иллюзии, ускоряют работу, но никак не восстанавливают мёртвое. Джейсон Котлби утверждал обратное: если есть в природе сила, умеющая заживлять раны, значит, можно получить её искусственным путём.

Уилл умер от простуды в самом расцвете сил. Джейсон погиб на войне – матери привезли обгоревшее тело. Вот тогда и пригодились эликсиры, но только не эликсиры бессмертия: отвар из полыни, горицвета и тысячелистника.

Много ещё о чём спорили, словно судьбы мира решали. Получение золота из простых металлов, свойства освящённого серебра, сила слова при изготовлении препаратов… Споры ни к чему не вели, но они были… как жизнь: бурлили, заставляли искать, опровергать и думать. Золото и бессмертие, конечно, – предел желаний, но ни того, ни другого не получили тогда. Загубили время, материал, деньги. Правда, так хотелось быть тем, кто откроет заветную формулу, кто своим умом…

Под колбами лежали ветхие тетради. Старик боялся до них дотрагиваться. Нет, не потому что жалко. От пыли можно расчихаться на целый день.

Да… Ни бессмертия, ни золота тогда не получили.

И вот пришла любовь. Или даже не любовь, а понимание: пора заводить семью. Потом выгодный брак, дети, солидная работа. Через несколько лет (сейчас точно и не вспомнишь) уже член городского совета. И ни бессмертия, ни… Хотя нет – золота теперь хватало.

А вот сейчас… Сейчас вообще ничего не нужно. Неплохо бы молодость вернуть, когда всего на свете хочется. Когда есть силы, вера в людей и собственный ум, способный преодолеть любой барьер.

Мальчишка…

Вся эта меланхолия из-за него.

В его глазах старик увидел тот же блеск. Только теперь он стал называть блеск «безумием». Ведь сам сейчас многое понял. Или даже не понял. Пережил. Прожил.

А мальчишка пришёл к ним за знаниями, как сам сказал. Но не знания ему нужны, а рычаг. Эликсир бессмертия! Способ получения золота! То, с помощью чего он сможет управлять миром. Наивный…

И ведь не объяснишь ему. Ну а кто будет слушать старика, когда тот говорит об «истинных ценностях». Старика! Уже одно то, что он старик, говорит: ты потратил жизнь и не придумал эликсир бессмертия.

Хотя иногда кажется, будто жизнь – опыт алхимика: каждый пробует, смешивает чёрную жидкость с белой, добавляет красную, встряхивает, ставит на огонь, выпаривает… А потом понимает: он всё сделал не так, надо начать с нуля и по-другому. И так до тех пор, пока…