Логика путинских репрессий

Общественность опять в шоке. Еще одному «террористу» влепили 5-летний срок за писульки «ВКонтакте». Комментаторы гневно клеймят слетевших с катушек орков в погонах и наивно-пафосно вопрошают «За что?» Вопрос совершенно неправильный. «За что?» – это вообще не вопрос. Правильно надо спрашивать: «Зачем?» Вот на него я могу ответить.

Цель репрессий – посеять страх, потому что страх есть эффективнейший инструмент управления обществом. Быстренько вспомните известный принцип управления с помощью пряника и кнута, осознайте, что с пряниками у Путина сейчас сложно, хватает только на своих друзей и себя любимого. Поэтому в управлении обществом баланс резко смещается в сторону кнута.

Сроки за лайки, репосты и комменты – это вовсе не инструмент подавления активистов антифашистского движения. Мусорье прекрасно осознает, что чисто технически у них нет возможности закрыть или убить 5–7 миллионов, которые деятельно ненавидят чекистскую мафию и лично их вороватого царя. Да и смысла в том нет, ведь это не вызовет страха.

Представьте себе, что будут сажать топ-блогеров, выражающих скептицизм по отношению к жизнеспособности кремлевского режима. Топ-блогеров, пишущих на политические темы, на всю страну и сотни не наберется. Технически их всех замотать на 5–10 лет в лагеря – плевое дело. Но ведь их читатели хоть и повозмущаются, конечно, но не испугаются. Чего им бояться, ведь они же не топ-блогеры и гадости про режим не пишут.

Можно образцово-показательно размазать по асфальту печень всяких там школьников, осмелившихся выйти на какой-нибудь нежелательный митинг. Да, в результате протестные митинги исчезнут, люди будут просто опасаться за свою жизнь. Но много ли этим напугаешь? В РФ потенциальных ходоков на митинги не более 0,27 % населения. Остальных, которые живут по принципу «моя хата с краю», разгон протестантов с помощью пулеметов никак не испугает. Они же четко понимают: если ты не суешься, куда не следует, тебе нечего бояться.

Но надо, чтобы боялись все, и не чего-то конкретного, а просто боялись. Это как с терроризмом: вероятность погибнуть в теракте примерно в 10 тысяч раз меньше, чем попасть под колеса трамвая. Но улицу люди перебегают на красный свет даже при видимой угрозе, а угроза невидимая рождает мистический ужас перед ней. Страх должен быть тотальным, перманентным и иррациональным. Он должен атомизировать (разобщать) общество, погружать его в депрессию и шизофрению. В этом случае можно осуществлять господство, не боясь противодействия со стороны масс: отобрали пенсии – все запуганно молчат; повысили НДС – помалкивают; разворовали бюджет, ликвидировали бесплатную медицину – никто не пикнул. Человека, погруженного в состояние страха, охватывает умственный паралич. То же самое применимо к обществу в целом.

Именно поэтому путинские репрессии носят «гуманный», точечный характер. За «политику», то есть за экстремизм-терроризм, в РФ сидят всего лишь несколько сотен зэков, ну пусть даже пара тысяч. При этом политические репрессии в 90 % случаев носят случайный характер: на митингах винтят первых попавшихся и даже просто прохожих. В отделах их избивают и лепят сроки за нападение на сотрудников при исполнении. Среди 35 фигурантов знаменитого «Болотного дела» была хоть одна знаковая фигура? Совершенно случайные люди. Среди них оказались даже те, кто в тот момент находился в другом городе и физически не мог участвовать в мероприятии.

Тот же самый принцип действует и в отношении интернет-аудитории – принцип генератора случайных чисел. Хватают за шкварник любого подвернувшегося под руку юзера, который репостнул фотожабу на часы патриарха, и сажают. Чаще всего условно, если по 282-й статье. Но по статье 205.2 условное наказание вообще не предусмотрено – там санкция от 5 лет начинается. При этом формально по уголовному делу все сотни и тысячи «распространителей» экстремистского контента должны проходить как соучастники, ведь перед законом теоретически все равны. Но этого не происходит. Сроки получают пользователи аккаунтов с 30 друзьями, а те же самые публикации в пабликах-миллионниках спокойно висят годами, «правоохранительные» органы даже предписание о недопущении ленятся им направить.

Остается последний вопрос: почему не гнобят настоящих политических врагов режима – всяких там знаковых либеральных кликуш и прочих нацпредателей? Главную причину я уже указал выше: репрессии ПО ПРАВИЛАМ не рождают иррационального страха, а просто заставляют навязываемые правила соблюдать. Бессистемная репрессивная политика рациональна еще по двум основаниям. Первое: гонения на знаковых фигур вызывают волну негодования на Западе, а кремляди на это очень даже не наплевать, поскольку именно проклятому Западу путиноиды хотят впаривать все больше и больше газа, от объемов продажи которого напрямую зависит продолжительность их жизни. Негативное паблисити очень вредит бизнесу.

Второе: собственно эти непосаженные кликуши и сеют страх в обществе, вопя про невинные жертвы кровавой гэбни. Ведь мало прессануть за экстремизм никому не известную девочку Машу из Барнаула, надо, чтоб об этом узнала вся страна и содрогнулась в ужасе. Но ведь не Первый же канал станет этим заниматься? Вот для этого и потребны сотни и тысячи истерящих против власти видеоблогеров, инстаграмщиков, ЖиЖистов и прочий фейсбучный планктон, генерирующий сотни тысяч репостов. Реальной опасности для режима они пока не несут, но как разносчики страха, парализующего общество, очень даже полезны.

Почему пытают людей

Прогрессивная интеллигенция России вдруг с удивлением обнаружила, что «кто-то кое-где у нас порой» пытает людей. Стоило только «Новой газете» опубликовать видео, как сотрудники ярославской ИК-1 «взбадривают» зэка, так и понеслось – охи, ахи, гневные восклицания «доколе еще будет это продолжаться» и даже призывы «бороться с этим позорным явлением». Особенно удивило продолжение истории, когда началась решительная «борьба с превышением полномочий» и за решеткой оказались сами садисты в погонах. Внезапно выяснилось, что они люди хорошие, добрые, коммуникабельные, любят детишек и сами-то дескать, не пытали, а только рядом стояли, однако на допросах были вынуждены оговорить себя. Ну не иначе как под пытками. Я реально ржал, глядя этот трогательный сюжет «Дождя».

Откуда этот непроходимый инфантилизм? Пытки – фундамент карательной системы путинского рейха. Борьба с пытками в рамках существующей системы абсолютно бессмысленна. Уничтожать надо всю систему целиком, потому что лечению она в принципе не подлежит. Давайте я расскажу, как работают, например, полицаи в РФ. Допустим, в темной подворотне произошло ограбление, жертва обратилась в органы, те по ориентировке задерживают преступника. Первая проблема: терпила его не опознает. Был пьян, ничего не помнит, темно, не разглядел, тот налетел сзади, был в маске и т. д. Эта проблема решается просто. Опера говорят терпиле: «Хочешь вернуть себе деньги, сотовый телефон и драгоценности – тогда опознай вот этого небритого с родинкой на щеке в ходе официальной процедуры, это точно-точно тот самый злодей. Не опознаешь – мы его вынуждены будем отпустить, он скроется, и ты останешься с носом».

Дальше надо доказать вину подозреваемого. Есть два пути. Первый – собрать улики, провести экспертизы, изъять записи с десятков камер видеонаблюдения, побегать по окрестностям с собакой, запросить биллинг у сотового оператора, найти и опросить свидетелей, короче, провернуть целый комплекс следственных действий, в результате которых будет неопровержимо доказана вина преступника. Второй путь – засунуть задержанному в анус электрошокер, и он тут же сделает признательные показания. Все, дело раскрыто, опера – молодцы, следователю остается только заполнить сотню бланков, подшить, пронумеровать и передать дело в суд.

Но что, если произошла ошибка и взяли не того, просто случайного прохожего? А вот это вопрос в высшей степени неполиткорректный. Я бы даже сказал, провокационный, или того хуже – экстремистский. Это откровенное возбуждение ненависти в отношении социальной группы «садисты в погонах». До шести лет лишения свободы. Раз человека везут в наручниках в суд – значит, он виноват по определению. Органы не ошибаются.

Для так называемого «суда» достаточно всего двух «доказательств»: терпила подсудимого опознал, а тот признал свою вину уже через 20 минут после задержания. Потом он может сколько угодно отказываться от своих первоначальных показаний, заявлять о пытках, вопить, что его допрашивали без адвоката (на самом деле дежурный «мусорской» адвокат всегда присутствует, иногда даже бить помогает) – это уже не имеет никакого значения, как и то, что у него есть, например, неопровержимое алиби. Это только в детективах следователь проверяет алиби всех подозреваемых, чтобы распутать таинственное преступление. Россианское уголовное законодательство в принципе не оперирует такой категорией. Самого понятия «алиби» в Уголовно-процессуальном кодексе РФ нет.