Табия тридцать два

Чтобы наше сознание смогло вместить глобальные события и эпохальные перемены, лучше всего пережить их вместе с конкретным героем книги - простым человеком, которого читатель может понять и принять близко к сердцу. Тихий Дон , Война и мир и еще множество текстов тому доказательство.
В этой книге все величие авторского замысла раскрывается через мысли и чувства Кирилла Чимахина, аспиранта СПбГУ по новейшей истории шахмат. Мне показалось, что замысел этот действительно и тонок, и велик: взаимоотношения власти и народа России на сверхсовременном (действие происходит лет на 50 в будущем) этапе. Тема весьма избитая и казалось бы трудно найти новый ракурс, но вот я думаю, удалось, да еще какой!
Я не могу рассказать вам о сюжете и его поворотах, чтобы не лишать вас удовольствия самостоятельно следовать от главе к главе, вначале гадая что это (гротеск? сарказам? памфлет?), а потом все сильней и сильней погружаясь в такую альтернативную и такую актуальную историю.
Этот мир цепляет так сильно еще и потому, что написан с высочайшим стилистическим мастерством. Создана новая языковая картина, новое пространство речевых оборотов, поговорок, фразеологизмов – и работающих на сюжет и просто доставляющих удовольствие. Вот например

-- Какая сейчас в России самая популярная водка?
– Водка? Так «Капабланка».
– Точно. А раньше была – «Белая головка».
– Потрясающе! – восхитился Кирилл.

И еще одно, о чем можно невозбранно рассказывать – это о магии шахмат. Мне в каком-то смысле повезло: мой никудышный отец был каким-никаким шахматистом, поэтому я обладаю тем самым полузнанием, которое, наверное, самое подходящее для восхищения этой книгой. Наслышан про Тартаковера-Макагонова, понимаю, чем дебют от эндшпиля отличается, знаю про личные особенности Алехина и Фишера, могу оценить величие Ботвинника, и застал в сознательном возрасте дуэли Карпова и Каспарова. Я не знаю, как роман прочтут шахматисты и совсем-не-шахматисты, но я в буквальном смысле очарован, заворожен, потрясен тем, каким получился мир, в котором шахматы заняли место литературы.
И, кстати, натыкаясь там и тут на шахматные аллюзии, понимаешь, насколько мы перестали обращать внимание на то, как плотно словесность наполняет нашу повседневную жизнь.
Чтобы дать понятие как это – вспомните раскиданные по тексту карточные термины в стихотворении Иосифа Бродского - Письмо генералу Z (я насчитал 23).
Р.S. Опять, в какой уже по счету вновь прочитанной книге передают привет Стругацким, вообще прямым текстом.

(маленькая почти не рецензия)

Я не бралась за «Табию», поскольку а) думала, что нужно хотя бы немножечко разбираться в шахматах, и б) боялась тяжеловесной прозы вроде «Защиты Лужина» (не спрашивайте. Я мастер в известном спорте «выстроить ожидания, не согласуясь с реальным положением дел»).

Если бы не рецензия Антона Осанова, я бы ещё долго поглядывала на «Табию» с опаской. После рецензии прочитала меньше чем за двое суток.

Во-первых, это красиво.

Во-вторых, ни грамма тяжеловесности: я давно не встречала такого лёгкого и воздушного языка в современной прозе; меня, признаюсь, слегка переехало этим романом в сторону «кто я вообще такая, чтобы пытаться внести вклад в русскую литературу».

В-третьих, я вообще про «Табию» не смогу сказать лучше, чем это сделал Осанов, поэтому дальше — несколько цитат.

Россия после поражения в некой войне 2020-х изолирована от внешнего мира и вместо виновной во всём литературы переучреждена на основании шахмат. В 2081 году молодой историк шахмат Кирилл Чимахин становится учеником профессора Дмитрия Уляшова, ответственного за культурный разворот. Вскоре Кирилл натыкается на строго охраняемый секрет новой России.

Текст задуман так, что не получается ответить, правильная ли оказалась построена Россия или всё-таки нет, насмешка это или призыв. Непонятно даже антиутопия это или утопия, они чередуются в зависимости от взгляда, который податливо изменяет реальность... или фантасмагорию?

«Табия» явно задумывалась не как предложение о переустройстве России, но как умозрительная партия, в которой важна красота игры.

«Табия тридцать два» — это не антиутопия, не либеральный и не актуальный роман, а умный, схематичный, хорошо написанный и бездарно составленный алхимический детектив.

У Осанова есть вполне обоснованные претензии к фабуле романа, к сборке конструкции из деталей, которые — по отдельности — чрезвычайно красивы.

Я, прочитав, со всем согласна.

Тем не менее, «Табия» зацепила меня эмоционально что паровоз Анну Каренину; мне не нужно для объяснения этого феномена использовать рацио.

В «Табии» есть много вроде бы незначимых (а, на самом деле, сильнейших для меня) элементов — любовная линия (мн.ч), по сути, с любви всё начинается, и любовь всё финалит; есть скудные, но дивные описания Петербурга и Москвы в утопическом/антиутопическом будущем (одна поездка на троллейбусе на «окраину» Питера чего стоит!). Сделано всё это с визионерским размахом, по-мужски скупо (спасибо за это), но по-женски трепетно (ну вот, опять я со своими ярлыками).

Словом, под занавес года ко мне внезапно пришла книга, которая оказалась в топе прочитанного за 2024-й.

Кирилл Чимахин, аспирант-историк, пишет диссертацию о Берлинской стене. Причём пишет так, что получает приглашение от знаменитого профессора в Санкт-Петербургский университет. Время действия в романе — начало 2080-х, кажется самое время изучать её падение, но стена имеется ввиду не та, а прозванная так защита, которую использовал Крамник в матче против Каспарова. Дело в том, что в середине 2020-х Россия напала на неназванное соседнее государство, и в результате потерпела сокрушительное поражение, а в дополнение к поражению получила Карантин, страну отключили от интернета, запретили людям выбираться за её границы, лишили всех технологий и не только. А внутри страны решили провести её Переучреждение. Главной причиной имперскости решили назначить русскую литературу с её культом величия, отменить её и культурной скрепой сделать шахматы. Проворачивал всё это Дмитрий Уляшов, взявший шефство над научной работой Кирилла.

Вопрос почему в спасатели выдвинули шахматы объясняется просто. По плану логика, требующаяся для игры в шахматы, должна вырабатываться у граждан и оберегать их разум от вредного влияния всяких не хороших идей. К тому же шахматы с их чёрными и белыми цветами, разными фигурами, разными ходами, множеством вариантов комбинаций должны приучать к толерантности и инклюзивности. Да и самая простая пешка может обратиться в ферзя. Правда в итоге такая кажущаяся притягательность шахмат оказывается не лучше литературы. Так что похоже всё дело не в народе, а в руководстве, которое решает, что лучше будет для того народа. И лучший вариант идеологии — ни какой идеологии.

Что такое табия, тянущиеся от неё шантрандж и чатуранга, шахматы-960 и другие их разновидности в тексте объясняется. В книге много шахматной терминологии, но она не слишком сложная. Так же часто упоминаются фамилии гроссмейстеров, в качестве топонимов. Названия партий, дебютов, гамбитов и защит также во множестве присутствуют, но ни разу не разбираются и не поясняются, так что с ними нужно быть хорошо знакомым, или постоянно гуглить, хотя на сюжет они и не влияют. Можно сказать, что шахмат маловато для шахматной книги.

Сам текст составлен добротно, действие динамичное, читать интересно. Но есть недостатки. Финал книги и подводка автора к нему совершенно не понравилась, ведь как мне кажется в тексте есть все предпосылки, чтобы избежать его, да и вообще перевернуть всю идею книги. К тому же из всего многообразия общества в книге присутствуют только представители академической среды: студенты, преподаватели, учёные. А как живут например дворники, продавцы, шахтёры? как им в жизни помогают шахматы? Это в книге не объяснено.