Приглашение

В туалете было тесно; не рассеиваясь, слоисто висел табачный дым. Олег, всегда чувствовавший некоторую скованность в местах скопления людей, посмотрел по сторонам, ища место поспокойнее. В самом спокойном месте, в углу около подоконника, Олег увидел невысокого толстячка немного странного вида. Во-первых, он выглядел гораздо старше других студентов, лет на тридцать с лишком. Во-вторых, из под его распахнутого пиджака выглядывал какой-то небуднично-нарядный, змеисто-узорчатый жилет. «Похож на автора «Аэлиты»», – подумал Олег и подошел к нему:

– Спичек не будет?

Толстячок блеснул очками на Олега, хлопнул себя по карманам, полез во внутренний. Не найдя спичек, протянул горящую сигарету. Олег приставил кончик своей сигареты к огоньку и подкурил.

– Мм!.. Спасибо… – кивнул он, слезно жмурясь от дыма, полезшего в глаза.

– А вы-ы… с какого отделения? – глуховатым, но довольно приятным голосом вежливо спросил толстячок.

– С музыкального… с первого курса.

– Антон! – толстячок протянул ладонь. Они пожали друг другу руки. Антон, с присвистом выпуская струю дыма изо рта, артистично-преувеличенно закинул назад голову, покрытую редкими светлыми волосами. Вообще, во всех его движениях ощущалась некоторая неестественность, как будто он играл роль на сцене. Этим он обращал на себя внимание, и Олегу было интересно наблюдать за его «игрой».

– Можно взглянуть? – кивнул Олег на выглядывающую из кармана Антона книгу небольшого формата, на обложке которой было написано «В. Розанов».

– Увлекаетесь философией? – Антон по-особому взглянул на Олега, вынул и протянул книгу.

– Ну-у… как сказать… – протянул Олег важно и многозначительно. Новый знакомый становился ему все интереснее.

– А вы читали Ясперса? – спросил Антон.

– Н-нет, что-то не помню… забыл…

– А Юнга? Гуссерля?

– Юнга читал, – ответил Олег, поскольку признаваться, что не читал, не хотелось, а тем более, о Юнге ему что-то встречалось в предисловии к «Введению в психоанализ» Фрейда.

– Бердяева? Соловьева? – продолжал нападать Антон.

Олег решил, что пора оказать достойный отпор:

– Я Ницше читал…

Звонок вызвал в курящей публике волнение. Поддаваясь общему движению, новые знакомые были вынесены из туалета в коридор.

– А знаешь что? Приходи сегодня ко мне на работу… у меня ночное дежурство как раз… посидим, побеседуем… – торопливо и громко сказал Антон.

Шумные потоки студентов поталкивали их из стороны в сторону.

– А где ты работаешь?

Антон назвал адрес.

– Я с другом приду, ладно?

Антон гостеприимно размашисто закивал, и новые знакомые были унесены в разные аудитории каждый своим потоком.

Вечный вопрос

Олег и Костя почти дошли до музея, располагавшегося в старинном здании. Снежок печеньево похрупывал под ногами. У входа Олег поправил шляпу и длинный шарф, окольцевавший шею. Железная дверь с медленным скрежетом открылась.

– О!.. Заходите, заходите! – торопливо забормотал Антон.

Кроме них еще никого не было.

– Ну, что решать будем? – спросил Олег.

– Пивка возьмем? Здесь точка недалеко, еще работает, – выдал Антон полувопрос-полупредложение.

– Да ну, чего с него ловить?! Лучше вина! – запротестовал Олег. Костя подержал пивную инициативу Антона. Дуэт перевесил соло, и друзья отправились на набережную.

Вечер вытекал в розовую закатную трещину горизонта между речным руслом и прессом темно-синего облачного покрова. На набережной из-за позднего времени было очень мало покупателей. Но и пива было мало, оно закончилось, когда в очереди перед ними осталось только два человека. Другую точку уже закрыли, а ресторан находился далеко. Друзья, подсчитав деньги, решили зайти в магазин. А через пять минут уже двинулись в обратный путь.

Вино, темное, как пришедший вечер, глухо булькало в бутылке за пазухой Олега. Морозная дымка, смешиваясь со светом фонарей, накрывала радужным маревом городские улицы, по которым быстрым шагом шли Олег с Костей. Когда они вернулись, почти все приглашенные были в сборе.

«…Есть там лес голубиных чучел и заря в антикварном мраке…» – словами Лорки думал Олег, гулко щелкая подошвами по блестящему музейному паркету.

Сделав поворот вслед за Антоном, друзья очутились в круглой комнате, стены которой плавно перетекали в низкий куполообразный потолок. Слева, словно бульдозером сгребённая, неаккуратно громоздилась стопа фанерных щитов, рядом стоял измазанный красками мольберт. Справа к стене прижался круглый стол, посередине которого стояла канистра. За столом расположился разнообразный народ. Обменявшись рукопожатиями со всеми, Олег и Костя уселись.

Пару минут раздавалось звяканье стаканов и шуршание разворачиваемых газетных свертков c закуской. Антон с пыхтеньем вцепился в бутылку.

– Покк!! – рассталась бутылка с пробкой.

Антон всем налил в стаканы. Олег глотнул. Горячий поток прокатился по пищеводу и флёр легкого предхмелья окутал голову… Олег наконец расслабился.

Ринчин, маленький бурят с непропорционально большими кистями рук, которого Антон называл вторым Брюсом Ли, поскольку Ринчин серьезно занимался каратэ, развернулся назад и с хитрой многообещающей миной вынул из сумки книгу с яркой обложкой.

– Вот, смотрите-ка! – Ринчин открыл страницу, на которой были изображены непонятные знаки. Сидящие за столом подались вперед.

– Символика мистических учений Востока… Свастика, использованная немецкими фашистами – это «суувастик», тибетский знак вечного движения. Правонаправленный суувастик обозначает прогресс, движение в будущее, левонаправленный – разрушение. Но, поскольку разрушение – это тоже созидание…

– Созидание руин, – бормотнул безработный пролетарий без в/о Степа Шилин, протягивая руку за стаканом с вином.

– …А созидание, в свою очередь, невозможно без разрушения старого, то оба варианта отражают…

– Да погоди, Ринчин, – вмешался Антон. – Давайте еще вмажем.

Издалека через несколько комнат раздался звонок.

– Я сейчас! – Антон выскочил из-за стола. Через минуту он вернулся вместе с аспирантом Григорием.

– А, привет, коллега! – насмешливо подал голос Степа.

«Коллегой» он называл Григория потому, что тот был физик, а самому Степе друзья дали прозвище «метафизик» за интерес к «вечным» вопросам. Впрочем, «вечные» вопросы здесь волновали всех.

– Что вы нам, коллега, сегодня расскажете? Какие новости в мире науки? Смысл жизни уже найден? – ехидно спросил Степа. Черноволосый и в черном свитере Григорий молча спокойно сел и поправил очки.

– Смысл жизни?! Чёрт бы его побрал… Столько, сколько существует человек, то есть около пяти тысяч лет, он задает вопрос: «В чем смысл жизни?» – проворчал Антон, наливая Григорию вина. Тот кивнул, чуть слышно буркнув «благодарю».

– Вот! Вот и я о том: пять тысяч лет спрашивать и не получать ответа – однако! Почему ж так выходит? – с вызовом воскликнул Степа, кивнув Олегу, будто приглашая его к сочувствию в данном вопросе. Степа, несмотря на поверхностное знакомство с Олегом, относился к нему почему-то с преувеличенным уважением, может, из-за строгого галстука и сдержанной, серьезной манеры общения, и, рассказывая что-либо или доказывая свою точку зрения в компании, всегда взглядами и жестами к нему апеллировал.

Григорий кашлянул и негромко произнес:

– Вопрос: в каком случае невозможно получить ответ на вопрос? Ответ: если вопрос неправильно поставлен.

Олег убрал ноги под стул и, подавшись вперед, вставил:

– Ницше говорил: «Я никогда не ломал голову над вопросами, которые таковыми не являются»…

Григорий кивнул и продолжил:

– Вопрос о смысле жизни, видимо, поставлен неправильно, поэтому как раз вопросом не является. Возможно, оттого на него несколько тысяч лет люди и не находили ответа.

– А не настало ли, в конце концов, время поставить его правильно?! – иронично и патетически воскликнул Антон, приподняв брови. Остальные заухмылялись. Повисла пауза.

– А почему вообще этот вопрос волнует человека, зачем человек ищет ответ на него? – вдруг спросил Ринчин серьезно и проникновенно. Григорий заговорил, и теперь в его негромком голосе слышалось некоторое оживление:

– Разберем этот вопрос по косточкам. Тут надо определиться, какую жизнь мы имеем в виду – человеческую, жизнь других созданий природы или бытие в целом. Возьмем человеческую жизнь. Она представляет собой существование в рамках определенной, человеческой биологической структуры. Что такое «смысл»? Это то, что необходимо для существования чего бы то ни было. Что такое «в чём»? Иначе можно сказать – «где?» То есть речь о местонахождении. «В чём» означает – где, среди каких понятий. Итак, что получилось? Среди каких понятий находится то, что необходимо для существования в рамках человеческой биологической структуры? Или иначе – что является стержнем человеческой жизни, без чего ее не может быть? Вот так звучит расшифрованный вопрос «В чем смысл жизни?»…

Все, кроме Олега и Ринчина, задумчиво курили.

– Ну так и что же является стержнем человеческой жизни, без чего ее не может быть? – нетерпеливо спросил Степа.

– Если мы пойдем самым эффективным, но и самым жестким исследовательским путем – путем исключения, исключения того, без чего человеческая жизнь может быть, то мы обнаружим, что ответ на вопрос «Без чего не может быть жизни?» начинает дробиться на множество вариантов, подвариантов и их ответвлений. То есть дать единый и простой ответ довольно сложно… И вот тут начинается самое интересное! От сложности рождается вопрос о вопросе, – Григорий указал ладонью на Ринчина, – а почему, по какой причине он вообще возникает, вопрос «В чем смысл жизни»? Зачем мы ищем его?

Григорий на секунду замолк, затем продолжил:

– Пойдем от основ: почему человек вообще что-либо в принципе ищет? Потому, что у него имеется потребность в этом искомом. Например, человек хочет жрать, – Григорий взял ломтик огурца и хрустнул им, – поэтому идет и охотится на мамонта, или идет в магазин и покупает продукты. На поиск пищи толкает потребность в ней.

– А на поиск смысла жизни какая потребность толкает? – спросил Олег. Григорий проигнорировал его реплику.

– Или посмотрим на проблему с другой стороны: чего мы хотим от ответа на вопрос «В чем смысл жизни?» Представим, что у нас уже есть ответ на этот вопрос; вот они, – Григорий потряс ладонями в воздухе перед собой, – эти несколько соблазнительных фраз, объясняющих и меняющих всю нашу жизнь. Ну и?.. Что мы хотим получить от этих фраз?

– Мы хотим уничтожить червячка, который грызет нам душу и постоянно напоминает: «К чему вся эта мотня – утром кофе, на работу, с работы, семья, детишки, машина, ссоры, веселье, жратва, болезни, и так изо дня в день, а потом – будьте добры в деревянный футляр, и два метра грунта над головой. Так к чему была вся эта мотня?» – подал голос Антон.

– Может, правда, – именно наличие смерти заставляет задавать вопрос о смысле жизни? – неуверенно выговорил парень, имени которого Олег не помнил.

– Вопрос, конечно, интересный, но ответ на него мы не узнаем, потому что не знаем пока, каково жить без смерти, – с громким вздохом произнес Степа. Остальные зашумели, ерзая и двигая стульями.

– А ну-ка, попробуем иначе: относительно каждого вопроса есть три варианта – ответ есть, ответа нет, ответ есть эвентуально, то есть при определенных условиях… – повысив голос, увлеченно заговорил Григорий.

– Там, парам, парарам!.. – покачивая головой, начал напевать Степа, взявший в руки гитару. Но ни его, ни Григория уже никто не слушал. Захмелевшие любомудры разделились на пары и тройки близко сидящих со своими внутренними разговорами…

Активность обмена мнениями нарастала, пока Ринчин, уже женатый, не вспомнил, что ему пора домой. Народ как-то сразу начал расходиться.