Цитаты из книги «Золото бунта»

В светлой прорехе на армяке посреди Федькиной спины дымилась чёрная дырка.

Под Федькой орала и билась Фиска. Волосы её разметались. Она отталкивала Федьку руками, впустую лягала в воздухе голыми, белыми ногами.

Фиска всё орала взахлёб. Осташа ломанулся в подлесок, отмахиваясь от еловых лап, и вскоре выскочил на полянку, еле освещённую звёздами. Посреди полянки ничком лежал Федька.

Он опустился на бревно, подобрал какой-то сучок и пошурудил им в углях. Костёр обрадованно затрещал. Осташе показалось, что стрельнула головня, – но вдруг из леса донёсся истошный бабий визг. Это не в костре что-то лопнуло, это в лесу ударили из ружья.

Никогда у Осташи не получалось быть не думая – а вот вышло. Он устал от всего, устал. Ничего не надо – ни бати, ни Чусовой, ни Бойтэ… Холод оцепил тело, и Осташе хотелось замёрзнуть, исчезнуть. Он начал засыпать, ронять голову, только изредка расклеивал глаза и тупо смотрел на костёр вдалеке.

Ему тошно было глядеть на людей, как волку тошно ощущать их вблизи.

Фиска, моргая, посмотрела на Осташу снизу вверх – виновато и заискивающе.

Третьим на осля́дке бревна сидел и спал, уткнувшись лбом в колени, какой-то тщедушный и лохматый мужичонка. Видно, это и был Федькин дружок Спирька, без которого Федька смог обойтись только в илимской тюрьме.

Федька стучал кулаком в грудь и размахивал ополовиненным штофом с водкой – штоф он забрал у Логина.

Федька красовался в одном белье – в рубахе и подштанниках, насквозь мокрых. Рожа его была исцарапана тальником. Федька рассказывал о своём подвиге Фиске, которую вытащил из шалаша и не отпускал обратно.