Глава 2

Утро началось с противной переливчатой трели. Где-то на палубе кто-то высвистывал странные рулады на два тона. Мало того что ночью ее несколько раз будил какой-то идиот, которому захотелось побрякать в колокол, так теперь и свистун объявился, чтоб его.

И свистун, видать, непростой – сразу же загрохотали тяжелые ботинки, что-то заскрипело, застучало, а уж какие зазвучали слова!

Нет, мадам де Ворг не была изнеженной барышней. Когда-то, сопровождая мужа в его странных поездках по Галлии, молодой жене приходилось представляться и купчихой, и крестьянкой, а то и вовсе кокоткой, нанятой богатым путешественником, чтобы не слишком скучать в дороге. И уж тогда пришлось не то что познакомиться – до тонкостей освоить обороты родного языка, не принятые к употреблению в парижских салонах.

Но то, что неслось с палубы корабля, поразило даже и эту лихую женщину. Сложные синтаксические конструкции, построенные могучими голосами, напрочь отбили сон.

Графиня впервые попала на корабль – увеселительные прогулки по Сене на парусных лодках не в счет. Возникло страстное желание выйти из каюты и решительно пояснить господам морякам, что поминать демонов и близких родственников в сочетании с пикантными подробностями любви и гигиены умеют не только они.

Быстро подняться, надеть простое дорожное платье, стоившее немалых денег… ой, господи!

Растерянный взгляд обежал каюту. И наткнулся на зеркало. Этого еще не хватало! Ну правильно, вчера все мысли были об одном – до ночи добраться до корабля, ибо именно вчерашний день был последним, когда опальной графине дозволялось находиться на территории Галлии. Да и усталость сказалась.

Так что в шлюпку поместились лишь два пассажира и один сундук. Остальной багаж ждет на берегу, на него монаршее неудовольствие не распространяется.

И там же на берегу скучает служанка Жюли. Графиня ясно представила, как юная светловолосая девушка мечется по пирсу и с тоской смотрит на корабль, где ее госпожа рыдает перед зеркалом, не в силах ни причесаться, ни зашнуровать это чертово платье!

Брр-р! Привидится же такое! Тоже кисейная барышня нашлась. Сейчас!

Она усмехнулась своему отражению и решительно переоделась в тот же костюм для верховой езды – он-то не требовал услуг помощницы.

Прическа? Завивка и укладка? Обойдемся! Волосы расчесать редким гребнем, заплести в примитивную деревенскую косу и убрать под дорожную шляпу. Пока сойдет!

Когда Адель вышла из каюты, моряки уже заняли свои места, заскрипел кабестан^[1], под заунывную песню восемь здоровяков натужно налегли на здоровенные, метра по три длиной, вымбовки^[2], затягивая якорь в клюз^[3]. Гудел туго натянутый блинд^[4], под которым флейт неспешно лавировал меж стоявших на якорях кораблей. Галлийские, кастильские, островные, зеландские флаги. В Европе мир, а значит, торговцы спешат. Привезти товары, заработать, пока кто-то из властителей мира не пошлет свои полки на землю соседа, с кем еще недавно обнимался и кому клялся в вечной дружбе.

Не бывает вечной дружбы, как не бывает и вечного мира. Война и смерть – вот главное предназначение человека в это суровое время. Как говорят, во имя мира и спокойствия детей.

Лгут. И дети будут точно так же убивать друг друга.

Но сейчас правители взяли передышку в этой непрекращающейся грызне. Потому люди, те самые, кто кормит и одевает этих великих небожителей, по чьим судьбам потомки и будут судить о нынешней эпохе, эти люди рвут жилы, чтобы успеть обеспечить собственные семьи.

Кто-то растит и собирает урожай, кто-то льет металл и строит дома, а торговцы – торгуют. Везут в дальние страны парчу, атлас и бархат. Зерно, оливковое масло и вино, которое научились сгущать на юго-западе Аквитании.

Потому и не счесть кораблей на рейде Кале. И именно поэтому от капитана требуется предельное внимание, чтобы, никого не задев, точно подвести «Мирный» к назначенному пирсу.

Графине хватило одного взгляда, брошенного на шканцы^[5], чтобы понять – именно сейчас Буагельбера лучше не отвлекать, дабы не нарваться на недопустимо грубую, но очевидно неизбежную отповедь. Осталось встать у борта и, поплотнее укутавшись в теплый, подбитый соболиным мехом плащ, любоваться на приближающийся город. Серый под низкими зимними облаками, но окрашенный яркими цветами в те редкие мгновения, когда солнце находило-таки бреши в сплошных, от горизонта до горизонта затянувших небо тучах.

Сзади послышались неторопливые шаги. Гиллмор встал рядом и также положил руки на планширь^[6].

– Отличный корабль. Надеюсь, на нем найдется место и для моих грузов? Всего не больше трех тонн.

Мадам де Ворг повернулась к собеседнику.

– Ну да… впрочем, я ведь в этом ничего не понимаю… господин… э-э… сударь, – это уже Буагельберу, – ведь найдется же?

Старший помощник, занятый швартовкой, даже не взглянул на свою вроде как хозяйку, которая почему-то расценила его молчание как согласие.

– Ну вот, прекрасно! Но Харви, ведь вы говорили, что владеете собственным кораблем.

– Это так. Шхуна «Чайка», во-он она, чуть правее вон того галеона под кастильским флагом… ну… видите, трехмачтовый корабль с высокой кормой. А правее, двухмачтовая, она и есть. Моя красавица! – его голос стал теплым, словно речь зашла о нежно любимой женщине. – Однако спасибо добрым амьенцам, я везу на остров шелк. Он очень дорог, но занимает мало места. Так что гонять шхуну ради него невыгодно, проще заплатить за перевозку вам, а для «Чайки» найти другой груз. Насколько я знаю, раньше завтрашнего утра «Мирный» из порта не выйдет – оформление судовых документов требует времени. А тем временем здесь наверняка найдется достойный фрахт.

– Вот это да! – Графиня словно выпала из разговора. Все ее внимание переключилось на величественную картину – швартовку огромного сорокаметрового корабля.

Флейт, словно движимый могучей и уверенной рукой, ровно и точно подошел к пирсу. Несильный рывок, когда намотанные на мощные кнехты^[7] швартовы^[8] натянулись, и корабль замер точно перед грузовыми стрелами, рядом с которыми уже были складированы тюки и ящики – наверняка груз, который и надлежало доставить в Лондон, обеспечив владелице корабля первый доход. А сама владелица, ее спутники и багаж – это уже были мелочи, можно сказать, что тоже груз, но только попутный.

На «Мирном» зазвучали непонятные команды, сопровождавшиеся вполне понятными отборными ругательствами, которым вторили те же виртуозные обороты, но доносившиеся уже с пристани. Однако распоряжался здесь не старший помощник. Некий коренастый мужчина ходил по палубе и отдавал команды, периодически сопровождая их пинками. Не сильными, но точно показывающими матросам, что именно и как быстро следует делать.

Буагельбер же подошел к пассажирам.

– Господа, позвольте пригласить вас в мою каюту – сейчас подадут завтрак, – несмотря на сказанное во множественном числе, обращался он именно к графине.

Та слегка склонила голову.

– Позвольте представить, господин старший помощник, мой друг и гость сквайр Гиллмор. Прошу найти место для него, его людей и груза.

От этих слов Буагельбер впал в легкий ступор. Было видно, что с его языка готовы сорваться некие слова, которые не следует употреблять в адрес благородных дам, тем более судовладельцев.

Гиллмор пришел на выручку.

– Все документы я оформлю уже до полудня. Оплата будет сразу после окончания погрузки. Кроме меня, пять человек охраны. Груз – партия шелка, три тонны. Надеюсь, место найдется и стоимость перевозки будет обычной?

Моряк облегченно вздохнул.

– Разумеется. Корабль загружен, но ваш груз найдем, где разместить, господин…

– Гиллмор. Сквайр Гиллмор, к вашим услугам.

– Рад знакомству, сквайр. Прошу к завтраку! – и старпом приглашающе взмахнул рукой.

А графиня отметила это обращение. Не «ваша милость», не даже «господин сквайр», а просто «сквайр». Или на море свои порядки, или господин Буагельбер гораздо ближе к своим именитым родственникам, чем хочет казаться.

И она не смогла удержаться от шпильки.

– Сквайр, а как вы провели эту ночь?

– Обыкновенно, ваше сиятельство. Прекрасно выспался на грузовой палубе. Поверьте, я привычен к подобным ночевкам. На море, если только путешествую не на своей «Чайке», редко приходится рассчитывать на большие удобства.

– Буагельбер, я прошу подыскать господину сквайру каюту на это путешествие.

Она умышленно опустила «господин» при обращении. На что старший помощник никак не отреагировал. С тем же успехом можно было пытаться смутить каменный бюст.

– Как пожелаете. Я прикажу плотнику установить еще одну кровать в каюте штурмана. Но мы пришли. Прошу присаживаться. Позвольте представить офицеров, – старпом широким жестом указал на стоявших рядом троих мужчин, склонивших головы. То ли из почтительности, то ли из-за низкого потолка. – Штурман Макон, канонир Мулен и наш врач Паке. Суперкарго Трамбле сейчас командует на палубе, вы его только что видели.

Ни одного дворянина! Да что там, более простецких фамилий трудно было подыскать – каменщик, мельник, охапка хвороста и осина^[9] – прекрасный набор! А этот, с позволения сказать, врач? Сколько ему? Лет двадцать – двадцать пять, не больше, дай бог, если занозу сможет вытащить, не изувечив пациента.

Графиня окинула взглядом каюту. Не слишком, но все же маленькую. Аккуратно застеленная кровать, поверх которой лежала карта. Кажется, карту только что сняли со стола, на котором сейчас стояла большая сковородка с яичницей, тарелка с грубо нарезанными толстыми кусками хлеба, бутылка вина и три серебряных кружки – единственные предметы, которые пусть и с трудом, но можно было отнести к роскоши.

– Моя комната больше. Держите специально для хозяйки?

– Каюта, – улыбнувшись одними глазами, поправил Буагельбер, аккуратно сдвинув карту и присаживаясь на кровать. – На кораблях не комнаты, а каюты. Привыкайте, ваше сиятельство. И та, в которой расположились вы, предназначена для капитана, который еще только будет назначен.

Глаза графини чуть сузились.

– Которого я назначу, хотели вы сказать, – в голосе прозвучали властные нотки.

– Боюсь, что нет. И кушайте, попробуйте вино, его купили специально для вас. Здесь, на море, да еще зимой, мы предпочитаем другие напитки.

Хозяйка корабля поджала губы и демонстративно отставила свою кружку в сторону.

– Не поняла. Что значит – нет? Корабль мой или чей?

Моряк пригладил аккуратно постриженную бороду и примиряюще поднял руки.

– Не надо злиться, пожалуйста.

Дипломат, твою сестру. Ну-ну, поведай, чего я не знаю.

И он поведал.

– Ваше сиятельство, этот флейт был построен на зеландской верфи три месяца назад по заказу здешнего купца Ферье. Месяц назад его приобрел ваш батюшка. Но всей цены сразу не заплатил. Окончательный расчет будет лишь через два года. До той поры командовать кораблем будут офицеры, которых назначает Ферье, недаром над «Мирным» до сих пор поднят вымпел именно его компании. Это жесткое условие сделки. Вы понимаете, что это значит?

Точно. Видела она тот вымпел. На синем фоне птица, то ли курица, то ли белая ворона.

– То есть я здесь пустое место? Лишняя деталь этого корыта? – голосом графини можно было морозить лед.

– Да нет же! Пожалуйста, не спешите с выводами! Граф подарил «Мирный» вам. Только вы вправе решать, когда, куда и с какой целью он отправится. Только вы вправе решать – самой ли выбирать фрахт или доверить его кому-то, возможно, более сведущему в делах морской торговли. Никто на корабле даже помыслить не посмеет, чтобы вам возразить, в этом можете быть уверены абсолютно. Наша, моя и будущего капитана, задача – обеспечить безопасное плавание, чтобы если, не дай Спаситель, ваш батюшка не сможет рассчитаться по сделке, корабль возвратился к мэтру Ферье в целости и сохранности. Так не я, а его сиятельство решил. И еще раз – отведайте вина, согрейтесь. Холод же стоит собачий.

Графиня закрыла глаза и крепко, до побелевших костяшек, сжала кулаки. Сделала несколько глубоких вдохов, осмысливая ситуацию, потом встряхнула головой так, что шляпа слетела на настил, наскоро собранная коса расплелась, а золотые волосы разметались по плечам. И улыбнулась.

– Значит, корабль все-таки мой? Тогда к демонам вино! Что, вы говорите, предпочитают моряки?

И решительно пододвинула свою кружку.

– Только осторожней, ваше сиятельство. Этот напиток в Новом Свете делают из сахарного тростника. Забористая получается штука, не каждому по вкусу, если без привычки.

Буагельбер достал бутылку и плеснул янтарную, чуть тягучую жидкость с резким, но не противным запахом. Посмотрел на Гиллмора, но тот отрицательно качнул головой и налил себе вина.

– Что же, – улыбнувшись, сказала графиня, – значит, будем привыкать.

Резко выдохнула и выпила одним уверенным глотком. Затем таким же уверенным, подсмотренным когда-то у некоего Жана Ажана, движением поднесла к лицу рукав и шумно втянула воздух. С громким стуком поставила кружку на стол.

– Эх, хорошо! Старший помощник, мне нравится этот корабль. Так что озаботьтесь, чтобы на нем появилась моя ком… каюта, да? Личная. Надеюсь, такой приказ вы обязаны исполнить.