Вопреки названию, речь в книге пойдет не только и даже не столько о вещах в позднем СССР, а небольшом наборе феноменов, о которых у автора были статьи. Опять же, вопреки ожиданию, статьи если и не сшиты разумно и ладно, разношерстностью не отдают и хорошо складываются в связный рассказ, яркими пятнами в котором будут культуристы из Люберец, общественные пространства многоэтажек и советские масштабные модели.
Автор пытается рассказать о стихийном материализме советских граждан, то есть о том, что вещи якобы одушевлялись, за ними признавали роль субъектов, влияющих на поведение людей. Так себе теоретическая установка, но на практике мы видим интересный рассказ о советской политике памяти в изводе производства масштабных моделей, о попытках регулировать общественные пространства в новых районах или о политических предпочтениях культуристов. Будет и Альтшуллер с его ТРИЗ, и Крапивин с его «Эспадой». Мне показалось, что автор из тех, кто если не любуется тем, чем могла стать советская система в ее развитии, то уж точно не считает ее крах предопределенной. По крайней мере несколько раз пробегают такие грустные нотки, что низовые движения коммунаров-педагогов, упомянутые крапивинские инициативы и прочие попытки двигаться к социализму, а не к реставрации капитализма, потерпели крах.
В этом плане как раз интереснее всего любера – их автор подает как максимально лояльных советских граждан, которые серьезно воспринимали идеологию создания нового человека через физкультуру, поэтому, мол, они и пытались налетами на Москву приструнить всяких панков и металлистов, разрывавших тело советской власти. И поэтому на них так шипела либеральная интеллигенция. Любопытный ракурс.
В этом плане моделирование подается как осколок выжившего советского – мол, поиск аутентичности в максимальном приближении модели к конкретной советской технике конкретного числа мая 1945 года в конкретной местности Германии ведет к ассоциации с героическим прошлым. Автор утверждает, что на постсоветском пространстве популярнее именно моделирование своего, а не оси или западной техники, но статистики не приводит, поэтому мысль интересная, но какая-то не слишком обоснованная.
А веселее всего была статья о позднесоветских поисках села. Автор из Петрозаводска, поэтому часто пишет о Карелии и севере в целом. И очень занятно видеть, как интеллигенция, воображая прошлое, пытается заставить сельских жителей не ехать в города, а существовать в бантустанах для туристов, услаждая взгляд и удовлетворяя тягу городских к природе. А народ не тот, опять, все в город едут, сколько интеллигенция не требует сохранять посконное.
Интересная книга, с милыми инсинуациями и легкой ностальгией. Был и у меня период в жизни, когда я лобзиком выпиливал модели в кружке на станции юных техников, был у нас такой осколок былого. И в подъездах мы зимой собирались, хотя и не столь экстравагантно, как автор в книге описывает. И действительно ведь – кодовые замки убили подъезды как общественное пространство, еще один аспект наступившего царства свободы.