18 мая 2651 года Четвертой эпохи.
«Прекрасная орочья дева… В этих словах есть что-то кощунственное и оттого столь волнующее! Я могу долго представлять Гилни: ее фигуру в черном коротком плаще, подходящую к Гостевому дому, черноволосую головку, виднеющуюся из-под скинутого легким движением руки капюшона.
Сколь долго я буду хранить в себе любовь – эту запретную любовь к той, чье имя орк, чей народ считается порождением Тьмы, нашими извечными врагами? Сама мысль о подобном чувстве к представительнице орочьего племени, казалось бы, невозможна; и всякий благородный человек – да что там, вообще любой человек, будь он даже из какого-нибудь самого захудалого племени – должен был отринуть любовь девушки орков, устрашась постыдного чувства к особе ниже своей человеческой природы… Да и слово «девушка» или «женщина» как-то не подходит к названию этих злобных тварей! Но в том, что орки подобны нам и по части продолжения рода, нет никаких сомнений, а значит, представительницы прекрасного пола и у них должны быть… Вот одна и привязалась ко мне: не может без меня жить, навещает почти каждый вечер.
Ничего подобного моему чувству к ней я не находил даже в самых древних и малоизвестных легендах. Да, конечно, известны орки, каким-то образом смешаны с людьми. Но ведь считается, что они были поголовно уничтожены! Да и каким путем происходило это смешение? Вряд ли что-то хорошее можно было узнать из историй этих давних дел, будь они сохранены в людской памяти… Насилие и жестокость – вот что царило тогда…
А как же орки Мглистых гор – неужели, врываясь в людские селения, они только грабили и убивали?
Я мучительно вспоминал всю историю Средиземья – теперь с нового для себя ракурса, – и не находил ничего похожего на мой случай. Вернее, на мой с Гилни случай. Всем известны красивые и величественные истории любви между эльфийками и людьми. И пусть те славные мужи прошлого были выходцами из аданов – наиболее похожего на эльфов племени людей, «общественное» мнение эльфов поначалу не могло принять такой союз. Но ведь там происходил все-таки противоположный процесс: человек – из, так сказать, «среднего народа», не столь благородного как эльфы, но и не так сильно склонного к злу как орки, – повышал свой «статус», сватаясь к эльфийке…
В моём же случае я лишь понижаю своё имя Человека. Неужели, поддавшись тайной и постыдной страсти – час от часу поглощающей всё мое существо, пожирающей мозг и душу, – я буду вынужден смешать свою человечью кровь с презренной оркой?.. А может, всё это лишь предрассудки и вековые заблуждения – и орки ничем от нас не отличаются?
Подобные рассуждения уводили меня глубоко за полночь.
«Мастер Тереншильд, – это метрдотель зовет меня через дверь, – не угодно ли завтрак?» Ах, вот и ночь пролетела за письменным столом… Я поднялся из-за стола, разминая затёкшие руки и ноги…
* * *
В почтовом отделении фактории местный почтальон уже сидел на своем месте. Конторщик Форту – выходец из колоний Королевства на дальнем юге, – смотрит из своей конторки невыразительным серым лицом. Он не то чтобы недоволен мной, но и не сказать, что рад моему появлению. А вот и мастер Эрнил заходит следом: он как всегда бодр и подтянут, поспешно в своей показной доброжелательности протягивает мне руку, но я знаю, что за ним всегда пустота… Его красивые речи – лишь пустая оболочка, под которой лишь равнодушие и презрение ко мне. «Истинный человек Запада» – Ернил давно должен был покинуть такую глухую провинцию как наша фактория – форпост цивилизации среди лесов в предгорьях Восточного хребта. Но что-то держит его здесь. Заместитель начальника почтового отделения – вот его должность! Неплохо для выходца из местных йорлингов, похожих внешностью на людей Запада…
Сегодня опять не было работы. Текущая корреспонденция поступала не каждый день – да и откуда? – местные жители имели мало связей с Королевством. А опись отчётов я завершил уже на прошлой неделе. Скоро приближался срок моего отбытия в метрополию…
Посредине фактории был установлен обелиск: высокий длинный белый камень, устремившийся в небо – символ высшего предназначения цивилизации дунаданов. Я разглядывал пейзаж в окне, откуда виднелась небольшая площадь, в центре которой и высился этот монумент. Деревянные здания, окружающие обелиск, необычайно с ним гармонировали. Но сочетание было странным: словно в дикий край, еще не вышедший из сна деревянных строений, внедрили кусок высокой городской жизни – эту белую скалу, символизирующую сам Горный край с его прибрежными скалами Великого взморья или стройные стены городов на Великой реке Андувий. Вот только в стране Камня – Горнодоле – белокаменных зданий гораздо больше. А здесь, кроме обелиска, здания почты и Гостевого дома – сплошь деревянные строения. У центральной площади фактории стоят еще более-менее приличные дома, часто двухэтажные, с резными балками, подпирающими мансарды и балконы. А ближе к недалекой окраине, у крепостной стены – жалкие хибары, почти такие же, как в прилегающем поселке туземцев в поллиге за крепостной стеной.
Начальник почты Калимах вошел последним. Окинул небрежным взглядом комнату и тут же вышел. «Ни здрасьте, ни до свиданья» – это как раз про него. А впрочем, как ещё жить? Жалованье получает, а работы почти нет. Ведь согласно закону Объединенного Королевства, почта должна быть в каждом зарегистрированном поселении на территории Королевства – независимо от количества жителей и даже от их «качества». Ведь западников (или близких к ним по культуре) здесь почти не сыщешь – кроме стражи и части торговцев. Так что пользоваться почтой могли от силы два десятка человек…
Вывел меня из задумчивости конторщик Форту:
– Говорят, если половодье не спадёт до конца мая, сюда по реке прибудет судно. И ты, уважаемый Хруодланд, сможешь отправиться в метрополию в полном комфорте – на судне…
Конечно, путь по дороге меня не прельщал – я ждал оказии и был готов отправиться в путь с обозом, где будут везти товары и нашу почту. Но путешествие на судне по не проходимым в иное время года рекам здесь, в сердце материка, меня насторожило.
– На судне будет безопаснее… и орки по дороге не нападут, – ехидно заметил красавец Эрнил.
Я невольно вздрогнул. «Он не мог догадываться – не мог!» – убеждал я себя. Но тревога уже вошла в мою душу. «Моя милая девочка Гилни, как бы про тебя не догадались эти злые неверные люди, которых я скоро покину!» – обожгла меня внезапной жалостью острая как молния мысль.
Начальник почты в затерянном краю был для нас не менее важной птицей, чем командующий гарнизоном. Кстати, шутка насчет нападения орков была явно неудачной. Как Эрнил мог догадаться ввернуть это забытое слово – орки? Или он, в самом деле знает, кто навещает меня по вечерам?
После обеденного перерыва пошел дождь. «Если так пойдет дальше, то я, в самом деле, смогу уплыть отсюда на судне», – подумал я, ступая по лужам на немощёной площади.
В конце дня раздался звон колокола. Оказалось, что стражник на сторожевой вышке заметил судно, подошедшее к реке. До нее было около двух лиг. Ведь фактория была построена без расчета на водное сообщение – мелкая речушка царапала в иное время года днище даже плоскодонкам местных жителей, переправлявшихся на другой берег. Моста здесь не было, да и зачем он, если по реке проходит граница – восточная граница Королевства…
* * *
– Мастер Хруодланд Тереншильд, – говорил королевский посланник, чеканя каждое слово, – вам поручено оборудовать новое отделение Королевской почтовой службы в фактории Нимендрамасса. Завтра рано утром судно отправится еще выше по реке – надо спешить, пока не спал паводок. И оно отплывёт с вами на борту.
Признаться, я никогда не слышал названия этой, еще более отдаленной, чем наша, фактории. И в самом деле, она оказалась секретной до недавнего времени. Ведь северный гарнизон находился там уже с осени прошлого года.
Дело в том, что Северное и Южное княжества сохраняли известную обособленность друг от друга. Причина и в далеком расстоянии между Ярладолом и Горнодолом, и в желании потомков Следопытов сохранить свою «самость». Две родственные ветви Людей Запада издавна не всегда ладили друг с другом. В своё время флот Горнодола сильно запоздал в Серебристую Гавань (когда последний князь Архедана потерпел поражение от Короля-Чародея) – иногда считается: из-за интриг горнодольцев, опасавшихся его притязаний на власть в Южном княжестве. Тем более прецедент уже был: в середине того же двадцатого века Третьей эпохи князь претендовал на корону Горнодола, но царедворцы Юга нашли тогда отпрыска боковой ветви южной династии…
Так и при колонизации восточных рубежей между двумя частями Объединенного Королевства шла конкуренция. Но поскольку королевство всё же было единым, почтовую службу решили привести из ближайшей фактории, пусть она и была основана горнодольцами. Оказывается, в прошлом году ярладольцы с севера спустились в этот край. И примерно в ста лигах выше по течению реки Митлонды построили крепостцу. Но от ближайших светлодольских поселений ее отделяло гораздо большее расстояние. Поэтому королём было принято разумное решение – почтовиков направить из ближайшего поселения западников, то есть из нашей фактории Мантраорна. Благо там уже имелся ценный специалист почтового дела с высшим образованием, то есть я, Хруодланд Тереншильд».
Фактория, основанная колонистами из Ярладола, находилась за лесом, потому колонисты в обиходе ее называли Залесской – взамен мудрёного туземного названия Нимендрамасса.
Дело в том, что фактория Мантраорна, где Хруодланд прожил почти год, находится почти на границе между равниной и густыми лесами. Но дальше к востоку протянулась гряда гор, покрытых лесом. Фактория же северян по сравнению с форпостом горнодольцев, находилась глубоко в лесах. Поэтому термины Залесская фактория или просто Залесье для нее и мест, к ней прилегающих, стали входить в лексикон подданных Королевства.
Здесь остаётся неясным вопрос, никак поначалу в рукописи Хруодланда не обозначенный: зачем Королевство стремилось расширить свои границы все дальше на Восток? Ведь экономически в том не было никакой необходимости. В пределах уже освоенных территорий были такие же густые леса, причём – гораздо ближе к основным водным артериям вроде Андувия и ближайших к нему притоков. Впрочем, речка Митлонда соединялась с бассейном Андувия системой волоков, прорытых между истоками притоков более крупных рек – обычно на возвышенностях в районе водоразделов. А в половодье волоки были проходимы для плоскодонных судов без собственно волока – благодаря небольшим каналам, заполнявшимся водой каждую весну от стаявших снегов. Так что горнодольцы приступили к освоению востока очень основательно. Вот только зачем? Хруодланд не раз задавался эти вопросом. Но государственное поручение, предписывающее ему немедленное отплытие в еще более восточную факторию, как нельзя лучше совпало с его искренним интересом к географии неизведанных земель, неизведанных для цивилизации Запада.
«За Восточным хребтом должна была открыться поистине удивительная страна!» – предполагал Хруодланд.
Но как быть с маленькой оркой? Дело в том, что по предварительному плану она должна была сбежать вместе с ним на Запад. Но теперь его путь изменялся в прямо противоположном направлении. Захочет ли она с ним отправиться туда, где по обычным представлениям царят лишь дикость и запустение? Где находится только одна свежеиспеченная колония королевства, да и та основанная более отсталыми ярладольцами? Ведь Гилни мечтала увидеть величественные дворцы, каменные набережные городов, взморья блистательного юга Горнодола – Великое и Долгое, познакомиться с музеями, библиотеками приморских городов, побывать в Золотом дворце светловолосых коневодов…
Но теперь эти планы откладывались на неопределённое время…
Когда судно отходило, на пристани среди прочего народа виднелась и маленькая фигурка, закутанная в черный плащ. Гилни стояла отдельно от прочих, ведь ее сородичи-орки не общались с пришлыми западниками. На пристани собрались в основном поселенцы из фактории, а жителей близлежащих поселков в такое раннее утро почти не было, кроме заинтересованных лиц, промышлявших торговлей.
Торговцы, рискнувшие погрузить свой товар на судно, провожали своего подручного – маленького вертлявого человечка – полуистерлинга-полугорнодольца по имени Галм. Он отважился принять под расписку на свое имя грузы, передать их в новой фактории и вернуться назад с выручкой, чтобы затем распределить ее между скинувшимися на коммерческий груз. Неведомыми нам путями он еще вчера вечером прознал об отправлении скорой экспедиции и сумел договориться со многими торговцами и даже с парой-тройкой торгашей из местных, живших за пределами стен фактории.
На борт судна кроме Галма взяли еще кого-то из в местных истерлингов, как знающих местные языки (Хруодланд мельком заметил недобрый оскал редких зуб одного из них, что-то недоброе ему почудилось в этом, хотя это были туземцы, давно покорённый народ, могущий нам только подчиняться). Ведь этот водный путь вверх по течению был еще неизведан. Ярладольцы проникли туда сухим путем из гораздо более северных мест. А посланникам Горнодола предстояло проложить водный путь и присмотреть вдоль реки места для будущей дороги – ведь половодье скоро схлынет…
«Путь на вёслах, иногда под парусом по извилистой даже в половодье речке был скучен и однообразен. Никаких происшествий река нам не приготовила. Берега пустынны – да и что разглядишь, если на большей части пути берег с обеих сторон порос деревьями и ивовым кустарником… Я, как почтовый инспектор, чьи обязанности наступят только в пункте прибытия, сидел всё больше в каюте. Штурман же и размётчики дороги находились всё время на палубе. Но нахлынувший в середине мая холод заставлял меня мёрзнуть даже в каюте…
Наконец, на третий день пути, после двух ночевок (когда судно останавливалось на стоянку у берега) мы заметили горы, поднимавшиеся далеко на востоке. Над высокими елями виднелись лесистые вершины. Всё, как я и читал в путеводителях по Средиземью: недалеко от истока Митлонды находился Восточный хребет, вернее, ее самый ранний исток зарождался на вершине одной из этих гор. Вот только этими горами карты и заканчивалась. Что же лежит дальше на востоке?
Ярладольцы встретили нас хмуро. Несколько высоких людей в черных плащах стояли на пристани. Я окинул взглядом одноэтажные бревенчатые дома, окружённые не крепостной стеной, а деревянным забором чуть выше человеческого роста… По сравнению даже с фортом Мантраорна, всё здесь выглядело еще более убого.
«Главное, не останавливаться, – говорил мне Галм. – Надо идти и идти дальше в своей работе, пусть что-что недоделано и потом придётся исправлять. Главное: навёрстывать, не упускать время. В этих краях короткое лето. Осень почти вполовину короче западной, это я про Ярладол говорю, хотя он на Северо-Западе. А уж горнодольская осень тем паче теплее. А какая здесь зима?! Да вы сами убедились, это же Дикий Восток: здесь всё не по-людски!».
И он хитро и выжидающе посмотрел на меня. Я догадался, что Галм прикидывает, считаю ли я его в чем-то сходным с жителями «дикого востока», пусть он сейчас и противопоставил себя восточникам. Но испытующему взгляду торговца я не придал тогда особого значения.
* * *
Мы уже три недели жили в самой восточной фактории Объединенного Королевства. И, несмотря на начало лета, стали торопиться. Начальник гарнизона Залесского форта в самом начале задал напряженный темп работ: в здешних краях быстро наступает осень, а за ней зима; надо всё успеть за пять месяцев, до начала ноября… Но потом он в лучших традициях вырождающейся знати ушёл в запой: ездил охотиться, затем ночевал неделями в лесных сторожках, изредка присылая к нам курьеров с сообщениями, что задержится ещё – для заготовки дров…
Мы уже три недели жили в самой восточной фактории Объединенного Королевства. И, несмотря на начало лета, стали торопиться. Начальник гарнизона Залесского форта в самом начале дал установку: в здешних краях быстро наступает осень, а за ней зима. Надо всё успеть за пять месяцев, до начала ноября… Но потом он ездил охотиться, ночевал неделями в лесных сторожках, изредка присылая к нам курьеров с сообщениями, что задержится ещё – для заготовки дров. Так что королевская канцелярия назначила комендантом (и единоличным управляющим всего Залесья) пожилого человека под старинным горнодольским именем Эльдакир…
Но пока мы были предоставлены сами себе… работа шла ни шатко, ни валко. Но вдруг Галм – этот истерлинг-полукровка – взял на себя функции главного распорядителя работ. Похоже, ему это было выгодно – ведь он отвечал за товары купцов форта Мантраорна, за их сохранность. А без мощных крепостных стен рушился весь их план по сбыту еще нераспроданных грузов (и надёжному хранению скупаемых местных товаров).
Судно покинуло Залесскую факторию. Оно поспешило вниз по реке – пока не схлынула весенняя вода. Скорей всего, нас оставили здесь на целый год, – подумал я расстроено. Но именно на следующий день новоявленный комендант форта Эльдакир посвятил нас в секретные планы и мы стали размечать участки под будущий город…
О проекте
О подписке
Другие проекты