Глава 3. Тебя ждут в Вальхалле

Костер для берсерков они сложили добрый. Побросали тела в пламя вместе с одеждой и оружием, как было принято у нордманов. Стоять рядом и вкушать запах горящей плоти не стали, поспешили к гавани.

Гуннар, как и обещал, лодку не тронул.

В непроницаемом полумраке два силуэта сели в скрипнувшую под их весом посудину, оттолкнулись веслами от берега. Двинулись напрямик к пристани Хортена. Был бы снеккар, можно было бы и напрямую до Осгордстранна дойти, подумал Аудун.

Лодка оказалась довольно широкой, так что они с Лейвом взяли на себя по веслу. Гребли на удивление слаженно, хотя Аудун, у которого в этом деле был немалый опыт, даже и предположить не мог, что эриль владеет гребной техникой. В юном теле таилась недюжинная сила, несмотря на то, что в габаритах Лейв серьезно уступал большинству нордманов. Однако ж он был сыном своего народа, со всеми, как говорится, вытекающими.

– А Гуннара ты знаешь? – в два выдоха спросил Аудун, налегая на весло.

– Ульфхеднара? – переспросил шаман. – Нет. Нас отдельно привезли.

– Было в нем что-то, – пояснил воин, поймав вопрошающий взгляд эриля. – Не солгал, похоже, беловолосый. Как и я он, не отсюда.

– Тут сказать ничего не могу, – Лейв попытался пожать плечами, не отрываясь от весла. Вышло невразумительно. – Но можешь не сомневаться, мы его еще увидим.

– Откуда знаешь? – Аудун недоверчиво взглянул на рунического шамана. – Ты ж вроде больше не колдовал при мне.

– Не колдовал, – согласился Лейв. – Просто чувствую, знаю. Бывает у меня такое.

– Такое, – сказал Аудун с нажимом. – У всех бывает.

Они бы посмеялись, если бы не были заняты греблей. Но лодка летела вперед, точно подгоняемая владычицей Ран, и до берега оставалось меньше хальфвара. В столь поздний час городская пристань пустовала. Два кнорра, что он видел днем, остались на своих местах, а вот снеккар куда-то делся. Зато рыбацких лодок прибавилось, потому как к вечеру рыбаки, что ходили на север за хортенский мыс, возвращались домой, к семьям.

В хортенской корчме, что обнаружилась прямо за пристанью, Аудун снял две комнаты, но прежде, чем отправиться на боковую, пригласил Лейва за один из дубовых столов, массивные доски которого насквозь пропитались медом, блевотиной и другими продуктами людской жизнедеятельности, по большей части – еще менее приятными к узнаванию. Воин прикинул, что раз уж эриль увязался за ним, стоит хоть немного разузнать о юном шамане, а пара кружек меда в этом деле точно не повредит.

Они сели в дальнем углу большого квадратного зала с арочными перекрытиями, недалеко от металлической жаровни, что давала черного удушливого дыма не меньше, чем тусклого желтого света. Но была уже поздняя ночь и посетителей корчмы, обедневших на пару бронзовых брактеатов, подобные мелочи уже мало волновали, тогда как корчмарские служанки, толстые и неказистые бабы в летах, казались неизмеримо краше, чем минувшим вечером, что тоже шло в плюс корчмарю.

– Пусть стезя наша полна будет славы! – провозгласил Лейв, поднимая здоровенную деревянную кружку (а иных в корчме и не было, ну не пили нордманы из малой тары). – Скьель!

– Скьель! – поддакнул Аудун, улыбнувшись. Вокруг царил веселый гвалт и шум, посреди которого он чувствовал себя довольно сносно, почти как дома. Он давно уже не посещал таких мест и воспоминания о далекой юности нахлынули штормовой волной, вмиг разметавший все тревоги и сомнения.

– Кстати, я надеюсь, что ты все же поделишься со мной своими мыслями насчет этой самой стези, – заявил эриль, в два огромных глотка осушив кружку и смачно после сего действа рыгнув. Пил он как нордман, не отнять. – Я имею ввиду…

– Я понял, что ты имеешь ввиду, – перебил его Аудун, у которого имелись собственные вопросы. – Обязательно, но позже. Скажи-ка лучше, ты ведь эриль Хортена?

– Верно, – кивнул Лейв, потом окрикнул одну из служанок-трэллов и, когда та обратила на него внимание, поднял над головой кружку, перевернув ее вверх дном. Из кружки выпало пару капель меда, знак получился недвусмысленный. – Как понял?

– Никак, – хмыкнул Аудун. – Иногда можно не думать, а просто слушать. О тебе до Тёнсберга слухи доходят. Слишком молод ты для эриля, но у годи Хортена, как я понял, не было выбора.

– Помер старший эриль, – пожал плечами парень. Осоловелый взгляд подернулся пеленой инстинктивной грусти. – Учитель мой, хороший был человек, мудрец великий. Но время его пришло, и отправился он сквозь Железный лес.

– Учитель твой меня мало интересует, – довольно резко ответил воин. – А вот ты, несмотря на младость свою, не дурак и не слабак. В этом я и сам убедился уже. Да только как же берсерки тебя спеленали? А главное – по что?

– А так, Хель их забери, и спеленали! – злобно гаркнул Лейв, принимая у служанки две кружки меда. Грусть мгновенно улетучилась из его прозрачных, едва синеватых глаз. – Ага, погоди. Так ведь Хель их и забрала, видать! Хах!

– Ближе к сути, – с натянутой улыбкой проговорил Аудун, ударяя свою кружку о поднятую кружку шамана.

– Отказался я им настои целебные делать, вот почто, – Лейв внезапно посерьезнел. Мед был хороши несмотря на то, что эриль жадно поглощал принесенную к питью баранину и хлеб, пьянел он быстро. А еще, надо думать, сказалось пребывание в плену. – Они пригрозили, тогда я их послал далеко и надолго, пообещав проклятие навести. Надо было, кстати! Псы эти не рискнули ко мне в открытую лезть, но ночью трое пробрались в мой дом, что на краю Хортена стоял и взяли меня. С амулетом тем были, а я ведь не знал, даже клинка не схватил, когда они в окна щеманулись. Голыми руками на них полез, на колдовство в расчете. А оно вон как вышло!

– А что с домом? – уточнил Аудун, не имевший привычки упускать детали. Хотя переспрашивал он редко, обычно довольно быстро сам приходил к нужным выводам и находил верный ответ.

– А? – Лейв оторвался от смачного куска баранины и посмотрел на собеседника блуждающим взглядом.

– Ты сказал, дом «стоял», а не «стоит» на краю города, – пояснил воин. – Сожгли что ль?

– Ага, – кивнул Лейв с набитым ртом, потом натужно проглотил мясо. – Это ж отступники, но слову годи – вне закона. Для них, псов войны, ничего святого нет. А еще берсерки! Да сам Всеотец от них сразу отрекся, будь уверен!

– Буду, – пообещал Аудун и опрокинул в горло кружку меда.

– Ну а теперь насчет моего вопроса, – Лейв хоть и захмелел мальца, а все ж не спешил расставаться с трезвым рассудком. – План то у нас какой?

– Помнишь, что ты мне сказал? – спросил в ответ воин. – Почему я не смогу одолеть своего врага в одиночку?

– Потому что с ним король и войско! – процитировал шаман собственные слова. Кажется, он сам был искренне удивлен тому, что так легко и точно сумел их воспроизвести.

– Значит, мне нужен свой король и свое войско, – без тени улыбки констатировал Аудун. Мгновение Лейв молча смотрел на него, потому хотел уже разразиться дичайшим смехом, но в последнее мгновение что-то остановило его. Вполне возможно – взгляд Аудуна. Взгляд человека, который не остановится ни перед чем, пока не получит желаемое.

– Это ведь не шутка, – сглотнул Лейв. Не от испуга, отнюдь. Скорее от осознания невероятности слов, произнесенных его собеседником.

– Не шутка, – кивнул Аудун, явно наслаждаясь произведенным эффектом. Затем он перевел взгляд с эриля на кого-то позади. Сощурился, присматриваясь. Потом глаза его округлились, а губы разошлись в непроизвольной улыбке. Как показалось шаману – плотоядной, хищнической.

– И знаешь, что, – продолжил воин, едва не лучась от восторга, внезапно осенившего его лицо. – Нам даже не придется никуда идти, чтобы начать осуществление этого нехитрого плана.

– Я не… – эриль хотел что-то сказать, но Аудун тут же его перебил.

– Я ведь не путаю? – спросил он тихо, придвинувшись к Лейву и указывая глазами ему за спину. – Это один из хускарлов Эйрика Агнарсона?

– И не просто хускарл, – в тон ему, едва ли не шепотом, ответил эриль, обернувшись и без труда узнав воина, о котором говорил Аудун. – Это его знаменосец! Ингвар Неистовый, Сокол Вестфольда, лучший воин…

Аудун уже не слушал. Он поднялся, оправил льняную рубаху (верхняя шерстяная лежала рядом на лавке, потому как, хотя на улице выл ледяной ветер и шел снег, в корчме, само собой, было жарко). Потом воин повел головой из стороны в сторону, встряхнул руками и направился вглубь зала.

– Только не лезь, – бросил он Лейву напоследок. – Лишь если нам помешают.

– Кому помешают? – воскликнул эриль. – В чем помешают? Что ты…

Он тут же осекся. Шаман действительно был довольно умен и уже практически понял, что задумал Аудун. Однако он хорошо знал, какие слухи ходят о хускарле Ингваре и пресловутая инерция мышления не позволяла ему даже представить, что кто-то может бросить вызов столь прославленному воину. Вот только Аудун был не «кто-то», и вообще не отсюда.

Он никогда раньше не видел Ингвара, но два дня кряду провел на рыночной площади Тёнсберга, которая полнилась отнюдь не одними лишь слухами. А потому знал, что знаменосец конунга Эйрика Агнарсона красив и статен, у него длинные светлые волосы, которые он заплетает в несколько массивных кос. Борода у него тоже светлая и заплетает он ее в две косы, перевязывая с концов тонкими кожаными шнурами, на которые вешает подвести в форме Мьельнира с тайными воинскими рунами. Глаза у него цвета снега в горах, а на правой руке – большой серебряный браслет, подаренный самим Эйриком после битвы при Логене.

Описания, которые Аудун слышал от совершенно разных людей, во многом расходились, например, кто-то говорил, что от одного взгляда Ингвара враги каменеют, а другой утверждал, будто своими глазами видел, что воин тот высок, точно ётун и столь же силен. Но, походив с утра до ночи среди разномастной гудящей толпы, собравшей торговцев и покупателей со всего региона от Тёнсбрега до Хортена и даже Холместранна, начинаешь довольно быстро отличать зерна от плевел.

Теперь, когда Лейв подтвердил догадку Аудуна, сомнения как рукой сняло, а план его обрел четкость. Он прошел мимо стола, за которым сидел Ингвар, аккурат таким образом, чтобы задеть его локоть. И ровно в тот момент, когда воин подносил кружку с медом ко рту. Мед расплескался в стороны, обильно залив пышную светлую бороду и ворот серой рубах из тонко обработанного льна.

– Аккуратнее будь! Впредь! – донеслось из-за спины, когда Аудун прошел дальше к стойке корчмаря. Он не обернулся, но замедлил шаг, ожидая, что сейчас ему на плечо ляжет сильная мозолистая рука и рывком развернет его на себя. Но нет, когда Аудун присел у стойки и взглянул через плечо, Ингвар как ни в чем не бывало продолжал пить мед и смеяться с друзьями.

Воин хмыкнул, заказал у корчмаря кружку меда и подумал о том, что знаменосец конунгане просто драчун, которому Всеотец в детстве вложил в руку клинок, да забыл вместо этого что-то доложить в голову. Он не заводился с мелочей, не искал битвы попусту. Это признак сильного человека и сильного воина.