Для морской блокады Крыма корабль «Хотин» и с ним бот «Хопер» поставили в пролив Черного моря у мыса Такла. Корабль «Журжа» крейсировал от Кафы до Судака и Алушты. Бомбардирский корабль «Азов» ходил от мыса Такла до Кафинской бухты, шхуна «Измаил» курсировала от Алушты до Балаклавы и Ахтиара. Шхуна «Победослав Дунайский» от Ахтиара до Козлова, шхуна «Вячеслав» от Козлова до Акмечети. Поляка «Патмос» стояла в устье Азовского моря у мыса Фонарь.

Наши сухопутные войска генерал-поручика графа Антона Богдановича Де Бальмена вступили через Перекоп в Крым, в том числе там находился «законный правитель» Шагин-Гирей. Генерал- майор Александр Николаевич Самойлов, который командовал Таврическим егерским корпусом полностью освободил Крым. Азовская эскадра блокировала Крым с моря. Григорий Потёмкин отбыл в Санкт-Петербург, где по пути обдумал меморандум о присоединении Крыма к Российской Империи: «Крым положением своим разрывает наши границы. Нужна ли осторожность с Турками по Буту или со стороны кубанской – во всех сих случаях и Крым на руках. Тут ясно видно, для чего хан нынешний Туркам неугоден: для того, что он не допустит их чрез Крым входить к нам, так сказать, в сердце. Положите ж теперь, что Крым Ваш и что нет уже сей бородавки на носу… Всемилостивейшая Государыня! Вы обязаны возвысить славу России… приобретение Крыма ни усилить, ни обогатить Вас не может, а только покой доставит. Удар сильный – да кому? Туркам. Это Вас еще больше обязывает. Поверьте, что Вы сим приобретением безсмертную славу получите и такую, какой ни один Государь в России еще не имел». В этом великом деле принял участие наш герой молодой офицер Дмитрий Сенявин. В октябре прибыл в Керчь новопостроенный 32-пушечный фрегат «Крым» построенный в Хоперской верфи. Далее просто процитирую Дмитрия Николаевича: «Командующий флотом капитан 1 ранга Тимофей Гаврилович Козлянинов поднял на нём свой брейд-вымпел и меня перевели на сей фрегат. В последних числах октября мы пришли в Кафу (ныне Феодосия), ездили на берег, делали покупки без всякой осторожности от заразительной болезни. Первого ноября оказалась у нас на фрегате чума. Бригадир тот же час переехал на „Хотин“ и приказал нам всех заразившихся свезти на берег и устроить им палатки из парусов. Около 15 ноября чума вовсе прекратилась, похитив за две недели 110 человек. К счастью нашему, случился у нас искусный лекарь Мелярд. Он служил прежде у Хана и знал чумную болезнь. Пересматривая команду четыре раза в день, он весьма редко ошибался во времени, кто из заразившихся сколько проживет». Многие читатели предполагают, что Ахтиарская и Балаклавская гавань не были известны нашим морякам до 1783 года. Это совсем ни так. Шесть лет ранее её исследовал и составил карту мичмана И. А. Сорокин. Он исследовал на побережье Крыма Ахтиарский залив с гаванью Ходалитасы. Снизу карты надпись «Контр-адмиралу и Кавалеру Федоту Алексеевичу Клакачеву». Наши корабли при блокаде побережья полуострова Крым крейсировали мимо этой гавани. В ней часто встречали укрывшиеся от стихии торговые турецкие корабли. Федот Клокачёв докладывал Императрице: «…могу сказать, что во всей Европе нет подобной сей гавани – положением, величиной, глубиной. Можно в ней иметь флот до 100 линейных судов, ко всему же тому природа устроила лиманы, что сами по себе разделены на разные гавани, то есть – военную и купеческую. Без собственного обозрения нельзя поверить, чтоб так сия гавань была хороша… ежели благоугодно будет Ея Императорскому Величеству иметь в здешней гавани флот, то на подобном основании надобно здесь будет завести порт, как в Кронштадте». Ещё ранее в 1773 году, когда корабли адмирала Алексея Синявина «Модон», «Морея» и «Новопавловск» после бури были поставлены капитаном 2 ранга И.Г Кингсбергеном на ремонт в Балаклавскую бухту.

Карта Ахтиара прапорщика И. Батурина.

Именно он отправил в Ахтиарскую гавань «описную партию» во главе со «штурманом прапорщичьего ранга» Иваном Батурином. На карту им были нанесены с топографической точностью остатки средневековой крепости Инкерман, руины древних церквей, татарская деревушка Ахтиар, лес, болота, озера на восточном берегу бухты, тщательно были обозначены ее глубины.

Вот и наступило время использовать эту великолепную гавань. Крымский Хан Шагин -Гирей своим указом предоставил Ахтиарскую бухту в пользование нашим кораблям (Екатерина прислала ему «12 000 рублей на содержание кухни»). Тут же была дана команда капитану 1 ранга Ивану Максимовичу Одинцову с двумя фрегатами «Восьмой» под командованием капитан-лейтенанта Степана Никитича Юрасова и «Одиннадцатый» -капитан-лейтенант Иван Анисимович Щербачев срочно зайти и занять бухту. В середине ноября 1782 года эти фрегаты с командами около 600 человек зашли в Ахтиар и встали на северном берегу (позже получит название бухта Сухарная). Морские команды фрегатов разместилась на зиму в опустевшем татарском селении. Наши моряки начали плесть сети для вылова рыбы, готовили ружья для охоты на диких коз, и чинить старые татарские постройки.

Новый 1783 год мичман Дмитрий Сенявин встретил в Керчи (греческий Пантикапей). Фрегат «Крым» под управлением капитана 2 ранга Алексея Владимировича Тверетинова, после чумной болезни проходил обработку и дожидался пополнении команды. В северной столице с января началась подготовка к формированию эскадр под управлением вице-адмирала Федота Клокачёва «для командования заводимым флотом на Черном и Азовским морях».

Императрица Екатерина Алексеевна, проведя ряд консультаций с адмиралом Алексеем Синявиным издаёт ряд указов и делает новые назначения для формирования нового флота. В помощь командору назначаются контр-адмирал Роберт Карлович Дугдаль и контр-адмирал Фома Фомич Макензи. В феврале она издаёт указ о скорейшем введением в строй заложенных на Гнилотоновской верфи (около крепости Дмитрия Ростовского) и верфи Рогожских хуторов (в дельте Дона) морских 44-пушечных фрегатов под номерами №12,14,15,16. Туда направляется генерал-майор Петр Антонович Касливцев и дополнительно сотни работников. На верфях Херсона под надзором князя Григория Потёмкина находились на стапелях несколько 66-пушечных кораблей. Он набирает вольнонаёмных плотников числом более 700 человек и зимнем путём отправляет в ведение генерал-цейхмейстера Ивана Абрамовича Ганибала.

Зимовавшие в Ахтиаре морские служащие подготовили карту, и начальник эскадры капитан 1 ранга Иван Максимович Одинцов утвердил донесение в адмиралтейскую коллегию, которую временно возглавлял адмирал Синявин (граф Иван Григорьевич Чернышев был в отпуске). Вот что он пишет: «…с начала пребывания моего в Ахтиарской бухте прошлого 1782 года с 17-го ноября по 7 марта 1783 года, порученной мне эскадры фрегаты стоят на одних якорях посредине самой бухты; при перемене якорей канаты всегда бывают целы, потому что грунт – ил мягкий; при всех бываемых крепких ветрах волнения никакого не бывает, кроме вестового, от которого при ветре не малое волнение; а по утешении – зыбь, но безвредная. В разных местах опущены с грузом доски, также и фрегаты осматриваемым при кренговании, однако червь нигде не присмотрен: сему причина – часто бываемая при остовом ветре, по поверхности губы из речки Аккерманки, пресная вода, в губе превеликое множество дельфинов, или касаток; но они безвредны».

По собственному повелению Императрицы от 6 апреля в распоряжение вице-адмирала Клокачева на Чёрное море были отправлены лучшие капитаны 2 ранга Марко Войнович и Панайоти Алексиано. Екатерина собственной рукой пишет Потёмкину: «…флота капитанов Войновича и Алексиано приказала я отправить на Чёрное море, а для командованием флотилией на Каспийском море послать капитана Ханыкова».

Манифест Екатерины. Документ РГИА.

Через 2 недели им и ещё 4 капитанам присваивается звание капитанов 1 ранга. Дмитрий Николаевич Сенявин так же получает очередное звание лейтенант флота.

Манифестом Императрицы Екатерины от 8 апреля объявлялось, что «…полуостров Крымский, остров Тамань и вся Кубанская сторона приняты под державу Российскую». В этом документе говорилось о многочисленных нарушениях, сделанных Османской империей в нарушение статей Кучук-Кайнарджийского мирного договора. Наше правительство указывало на попытки Турции захватить Прикубанье и ввести войска на Таманский полуостров, объявив его жителей своими подданными. Крымский хан Шагин -Гирей по настоянию Григория Потёмкина решил оставить мятежный полуостров, сложить свои полномочия и отправиться в Тамань. Граф де -Бальмен сообщал Клокачёву «что Порта, получа сие известие может к поощрению крымцов на избрание нового хана, к берегам крымским хотя малое число судов отправить, то нужно чтоб и наши суда около сих берегов начали крейсировать. За сим сообщаю, что ахтиарская гавань гренадёрским батальоном занята, а завтрашний день полки капорский и днепровский пехотные и часть полевой артиллерии туда прибудут».

26 апреля вице-адмирал Федот Алексеевич Клокачев со сборной эскадрой вышел из Керчи «в повеленную ордером крымскаго полуострова Ахтиарскую гавань». Этим отрядом из 11 кораблей в которой на фрегате №10 был лейтенант Дмитрий Сенявин адмирал прибыл благополучно в Ахтиарскую бухту 2 мая 1783 года. Назову суда и капитанов командовавшими ими, это были: три 36-пушечных фрегата №№9-«Поспешный» (лейтенант Н. Г. Курганов), 10-«Крым» (капитан-лейтенант И. М. Берсенев),13-«Победа» (лейтенант Михаил Чефалиано); два донских корабля 28-пушечный «Хотин» (капитан-лейтенант Ф. В. Поскочин) и 16-пушечный «Азов» (капитан бригадирского ранга Т. Г. Козлянинов) флаг контр-адмирала Ф.Ф.Макензи; 3 шхуны: «Победослав Дунайский» (лейтенант Н. Ф. Селиверстов), «Измаил» (лейтенант С. Г. Цвелинов), «Вячеслав» (лейтенант С. Ф. Филатов); 2 полякры (двухмачтовое парусно-гребное судно): «Патмос», «Св. Екатерина» и бот «Битюг» (лейтенант М. М. Ельчанинов). Всего морских служителей было 1086 человек.

На следующий день Клокачев, Макензи и Одинцов совершили обход Ахтиарской бухты на боте «Битюг». Они решали, где разместить главный порт, киленбанок, госпиталь, склады корабельной артиллерии и как расставить корабли.

Вице-адмирал Клокачев получил указ отбыть в Херсон для принятия под командование строительство кораблей. Руководство эскадрой, строительством порта и крепости было возложено на контр-адмирала Фому Макензи. Он же днём позже написал рапорт в адмиралтейскую комиссию графу Ивану Григорьевичу Чернышеву: «…в сей бухте я нашел два фрегата под командой Одинцова и принял под свое командование.

Вице-адмирал Ф. А Клокачев. Неизвестный художник 18 в.

При сем, не премину я вашему сиятельству донести, что при самом входе в Ахтиярскую гавань дивился я хорошему ея с морю положению, а вошедши и осмотревши, могу сказать, что во всей Европе нет подобной сей гавани – положением, величиной и глубиной. Можно в ней иметь флот до ста линейных судов, по всему же тому сама природа такие устроила лиманы, что сами по себе отделены на разные гавани, то есть – военную и купеческую. Без собственного обозрения нельзя поверить, чтоб так сия гавань была хороша. Ныне я принялся аккуратно всю гавань и положение ее мест описывать, и коль скоро кончу, немедленно пришлю карту… Ежели благоугодно будет иметь ея Императорскому Величеству в здешней гавани флот, то на подобном основании надобно будет завесть здесь порт, как в Кронштадте».

Контр-адмирал Фома Фомич Макензи (которому 43года) родился в Астрахани, где служил во флоте уже 20 лет и командовал портом и флотилией его отец шаутбенахт Фома Калинович. Фома Фомич перенёс свой флаг на 36-пушечный фрегат «Крым», так как на «Хотине» при переходе образовалась течь и требовался срочный ремонт. Именно в это время при ознакомлении с командой он примечает молодого и бойкого лейтенанта Сенявина и берёт его к себе адьютантом. Вот как вспоминал Дмитрий Николаевич те первые дни: «… пришли в Ахтиар. Командиры собрались на обед к адмиралу. „Господа, здесь мы будем зимовать. Старайтесь каждый для себя что-нибудь выстроить. Я буду помогать Вам. Идемте кушать“. Сели за стол, обедали хорошо, встали веселы, а ввечеру допили и на шханцах танцевали. Около полуночи бал кончился. На другой день принялись за дело. Сперва каждый командир назначил себе место, куда поставить свое судно на зимовку, там и начал делать пристань и строить прежде баню. Потом начали строить домики для себя и казармы для людей. 3 июля адмирал Макензи заложил часовню во имя Николая Чудотворца, где и ныне церковь морская существует… часовня освящена 6 августа, кузница была готова в 3 недели, пристань сделана с небольшим в месяц, а в дом перешел адмирал и дал бал на новоселье 1-го ноября. Вот откуда начало города Севастополя… позже сделаны хорошие два тротуара – один от пристани до крыльца дома адмиральского, а другой от дома и до часовни – и обсажены в четыре ряда фруктовыми деревьями. Выстроено 6 красных лавок с жилыми наверху покоями, один изрядной трактир, несколько лавок маркитанских, три капитанские дома, несколько магазейн и шлюпочный сарай в адмиралтействе; все сии строения каменные или дощатые. Бухта Херсонесская отделена от карантина. Инженеры и артиллеристы устроили батарею при входе в гавань».

Не всё так весело было при строительстве, как-то казалось молодому Дмитрию Сенявину. Строительство порта, шло тяжело. Солдаты пехотных полков графа де Бальмена начали болеть чумой. Болезнь косила всех невзирая на чины. Фома Макензи пишет с тревогой Чернышеву, что он не спускает морские команды на берег «…там уже умерло 500 человек егерей. Я всего оного избегаю по спасению всего общества, оставил всех господ штаб – и обер-офицеров и служителей на судах, кроме тех, кои у печения хлебов и других надобностей… а вино, в подкрепление по здешнему тяжелому климату и по многим в заведении берегового строения работам, каждый день отпускалось по чарке, – мясо, вместо соленого, свежее парное с выгодой через свежую пищу лишиться болезней».

В июне этого года близ Карасубазара, на вершине горы «Ак-кая» Григорий Потемкин принял присягу крымско-татарской знати и представителей всех сословий Императрице Екатерины и Российской империи «Крым, Тамань и Едисанская и Джамбулукская орды присягнули». Генерал-поручик Александр Суворов с войсками в это время находился в Ейском укреплении и совместно с казаками атамана А. И. Иловайского принуждал ногайцев подчиниться Государыни Императрицы.

В Ахтиаре контр-адмирал Макензи продолжает строительство города. В письмах адмиралтейств коллегии он сетует на нехватку леса и стройматериалов. К тому же к осени плавание транспортных судов начало замедляться и денег в казне эскадры почти не было. Для каменного строительства в Ахтиаре и «лутчаго показания в кладке для штаб- и обер-офицеров упокоев стен и составления извести по их искусству, и делания в некоторых местах около тех покоев укрепления» было нанято 12 мастеров-греков (старший «албанец» Дмитриев), «…сысканных капитаном Алексиано в Балаклаве и знающих хорошо строить порядочные здания из тамошнего камня и плитняка».

Наши моряки около Херсонесса нашли в Козачьей бухте 4 больших грузовых лодки, которые были «испорченныя во время возмущения». Они их отремонтировали и стали возить из каменоломни камень для строительства домов. Ничего не говоря Макензи они привели ночью эти лодки с камнем к месту, где было заложено адмиралтейство. Молодой лейтенант Дмитрий Сенявин активно принимал участие в возведении зданий и иногда самостоятельно руководит матросами. Вот как он вспоминал про этот случай: «Это было уже на разсвете. Я послал барказы, каждый на свое судно, с приказанием, чтобы немедленно присланы были на берег все плотники, со всеми наличными досками и гвоздями, кузнецы с инструментами, а барказы с фалконетами и при них по 30 холостых зарядов; а капитаны смотрели бы, когда адмирал поедет на берег, тогда и они ехали бы за ним. Устроив все таким образом, я приехал на фрегат в то время, как адмирал только проснулся; я доложил ему, что Бог послал нам добычу,4 лодки и что уже они на берегу. Адмирал Макензи весьма тому обрадовался, поцеловал меня и сказал: «Сегодня обедают у меня все капитаны; а с тобою Сенявин, выпьем мы особо по бутылке шампанского». В 10 часов мы позавтракали и поехали на берег, чтобы осмотреть лодки. Священник был уже в облачении и отслужил молебен, после чего все пропели: «Тебе, Бога, хвалим». Подняли на лодках флаги, барказы произвели пальбу в 101 выстрел, потом со всего флота салютовано по 31 выстрелу. В это самое время вошли в гавань 2 галиота и 3 казацкия лодки из Таганрога, нагруженные разными вещами для исправления судов наших и первоначального береговаго обзаведения. Контр-адмирал Мекензи был вне себя от радости, и когда все выпили по рюмке шампанского, он приказав наливать по другой, сказал: «Сенявин надобно теперь, чтобы из всех орудий палили, в одно время»; он особенно любил пушечную пальбу, и в тот же момент, по сигналу, началась пальба со всех судов и барказов; мы все подняли рюмки, поздравили его, он поблагодарил и сказал: «…бай гот, как это все хорошо устроил Сенявин. Спасибо тебе. Дайте нам вина и выпьем ещё по рюмке, за здоровье нас. Прикажи налить еще столько же».

Контр-адмирал Макензи осенью докладывал в Адмиралтейств-коллегию, что построил «светлицы для житья штаб и обер-офицерам, а нижним чинам казармы». Для складирования, материалов, которые приходили с Таганрога он начал строить склады и «магазины», в которых разместил на хранение сухари, соленое мясо, масло, вино и другие продукты. Этот человек часто тратил свои деньги для срочных нужд и, конечно, государственные средства, которые ему доставляли кораблями. Различные специалисты были в его распоряжении, а вот бухгалтеров и учетчиков не было, что потом скажется на его судьбе. Он жаловался начальству на нехватку лесоматериалов для изготовления перекрытий и стропильных систем. Для стен домов всегда было достаточно местного камня и целых пиленных блоков привозимых с Херсонесса. В рапорте он сообщает в столицу, что «…плавание транспортным судам по нынешнему