– Разрешите?

– Заходи, Стас.

– Я к Вам по личному вопросу.

Валерий Павлович только в этот момент оторвался от просмотра передачи канала ПЕН-ТВ, который безостановочно был включен в его кабинете:

– Что-то случилось?

– Да не совсем – Стас сделал пару шагов навстречу начальнику и протянул ему листок белой бумаги – Я хочу перевестись на новое место службы в город S, это мой рапорт на перевод. Не хочу делать это за спиной руководства, поэтому передаю его как положено, «по команде».

В момент речи Стаса лицо Валерия Павловича приобрело крайне ошарашенный вид, насколько вообще можно представить на физиономии человека. У объекта повествования даже мелькнула мысль, что написание рапорта стоило хотя бы того, чтобы увидеть эту гримасу непосредственного руководителя.

– Почему? – единственное что нашел ответить Валерий Павлович.

– По личным обстоятельствам – в голове у Стаса был и другой ответ «Потому что с вами, блядь, работать невозможно».

– Ну так передай его сам Владимиру Львовичу – он начал пытаться отстраниться от неловкого разговора с начальником отдела.

Хотя объект повествования и не ожидал такого предложения, нужный ответ сходу пришел ему в голову:

– Он обязательно спросит в курсе ли Вы и знали ли Вы об этом моем желании, ну или сразу вызовет Вас к себе в кабинет. Владимир Львович даже рабочие документы от нас напрямую не берет, требует их передавать непосредственному начальнику. Так что думаю, что лучше рапорт ему отнести Вам, но если прикажете, то понесу напрямую я.

– Так – Валерий Павлович начал процесс переваривания информации – хорошо, я отнесу его сам, будь в своем кабинете, жди звонка.

Стас вернулся в свой кабинет, Кирилла не было на месте. Александр окопался в куче запросов и ориентировок. Объект повествования решил поддержать своего коллегу и принялся отписывать очередные пустые по содержанию, но пышные по форме документы. Минут через десять Александр снял трубку телефона и вышел из кабинета, еще через несколько минут он вернулся взволнованным:

– Стас, бля, ты чего творишь?

– Не понял!?

Объект повествования не смог сразу сообразить, как он подставил сослуживца, он пытался вспомнить, пропустил ли срок исполнения какого-то документа, за который они отвечали вместе. Если сроки были от местного руководства, то можно было еще попытаться придумать решение, если московские, то он мог услышать персональное выступление начальства в свой адрес.

Александр уже весело ухмыльнулся:

– Ну, меня сейчас Владимир Львович к себе дернул, кидает мне лист бумаги и спрашивает: ты знал? А я уже весь напрягся, думаю опять где-то проебался, начинаю читать, а это, блин, твой рапорт на перевод! – Александр засмеялся – А я и говорю: нет, конечно. Он мне кричит в ответ: Как ты, блядь, мог не знать, если вы вместе в кабинете сидите!? Ну, я ему проблеял, что реально не знал. Он меня и выпроводил недовольный. Ты чего место себе нашел нормальное?

Здесь уже скрываться дальше было бесполезно, и Стас решил вкратце рассказать соседу по кабинету:

– Блин, Санек, ну мы же все тут уже подустали от происходящего. Я молодой, пока у меня семьи нет, мне, по сути, нечего терять, могу легко в другой город рвануть. Там, вроде, во мне заинтересованы, сказали писать рапорт и пробовать. Другое дело, что здесь не факт, что отпустят. Сидеть на жопе ровно и ничего не делать тоже не особо вариант. Решил рискнуть – на лице Стаса нарисовалась задумчивая улыбка, предвкушающая серьезный разговор с Владимиром Львовичем – ты же тоже не всем здесь доволен, постоянно об этом говоришь.

– Ну есть такое, но я больше и не умею-то ничего! – Александр залился смехом от своей фразы.

Разговор с начальником отдела состоялся только на следующее утро.

Подъем с третьего будильника. Умывание, бритье и немного пространных раздумий. Завтрак. Переодевание в деловой костюм. Укладывание прически с пробором. Дорога за рулем. Проход в здание, по лестнице на третий этаж. Дверь в кабинет, рабочее место у окна.

Около десяти утра объекта повествования вызвал к себе начальник отдела.

– Здравия желаю – решил начать формально и набрать дистанцию Стас.

За столом сидел Владимир Львович, насупившись и уставившись себе под нос, напротив него расположился Валерий Павлович.

– Садись – скомандовал начальник отдела. Объект повествования поправил галстук, расстегнул нижнюю пуговицу пиджака, неторопливо сел, выпрямил спину и приготовился к непростому диалогу.

– Мне Валерий Павлович доложил твой рапорт – продолжил он – я не спешил пообщаться с тобой, сначала решил выяснить через отдел кадров позицию руководства в отношении перевода сотрудников. Уточнив все необходимое, я теперь хочу лично от тебя услышать причины твоего желания перевестись на новое место службы.

На протяжении всей вступительной речи Владимир Львович не поднял головы от рассматривания стола под своим носом.

Тут настал момент для заранее подготовленной речи Стаса, которая была согласована с руководством предполагаемого нового места прохождения службы объекта повествования. Тут стоит добавить, что простого желания сотрудника перевестись не то, чтобы было недостаточно, желания сотрудников в этой системе учитывались только от звания подполковника и то не всегда.

В этом небольшом выдуманном рассказе объекта повествования была замешана женщина. В нем шла речь о желании Стаса находиться рядом с этой конкретной девушкой, которая волею судьбы вынуждена покинуть свое место работы в N и отправиться в город S ухаживать за своим больным отцом. Это сухая выжимка рассказа без блока мотивировочной части, попыток задеть струнки жалости и в то же время убедить в непреклонности своего желания.

К сожалению, система не подразумевала, что он может просто попроситься перевестись в другой город, даже желание коллег из S забрать его к себе не могло ему помочь. Он буквально принадлежал своему Управлению, не мог досрочно уволиться, не мог прекратить ходить на работу – иначе уголовная ответственность, мог только придумать полностью вымышленную плаксивую историю для попытки перевода. Чего-то более подходящего он не смог сообразить. Сама история была не так проста, как могло показаться в начале. Коллеги из S нашли девушку, которая была готова поставить штамп в паспорте о заключении брака со Стасом. Учитывая ее прописку в S, их брак мог стать официальной причиной для перевода, такое условие даже есть в законодательстве. В теории также звонок от генерала из S имел возможность повлиять на ситуацию, но у Стаса не было таких связей.

В голове при рассказе истории у него отчаянно шумел порыв сократить все объяснение до правды о том, что он думает об этом отделе и своем руководстве.

Выслушав эту трогательную историю, Владимир Львович начал задавать вопросы:

– А почему она с отцом не может переехать к нам в N?

– Потому что он болен, она едет ухаживать к нему в S, проживать будет с ним на квартире.

– А почему они не могут продать квартиру и переехать к нам в N?

– Он никогда не жил в этом городе, им нет смысла сюда переезжать, да и не так просто взять, продать имущество и рвануть сюда.

– Получается в этой непростой ситуации она выбрала отца?

– Всю ситуацию мы обсуждали вдвоем, приняли решение, что ей придется переехать обратно к отцу, а я буду пытаться переводиться в город S.

В этом месте Стаса уже немного повело. Вопросы, по его мнению, уже перешли границу от уточняющих к бестактным. Если бы эта девушка действительно существовала, то объект повествования вряд ли смог быть настолько сдержанным.

– А ты не думаешь, что на новом месте службы о тебе сформируется мнение как о наивном и легкомысленном юноше, который скачет от девушки к девушке? Вдруг у вас не сложатся отношения, ты что, поедешь за другой на еще одно новое место? Да над тобой там смеяться будут наверняка все, когда узнают по какой причине ты туда переехал. Ты пойми, мы же с Валерием Павловичем, в первую очередь, о тебе сейчас думаем, ты на эмоциях, а мы судим с позиции опыта.

Стас внимательно смотрел на Владимира Львовича с намеренно безэмоциональным лицом. Только его скулы иногда выдавали внутреннее напряжение. В глубине души он все-таки надеялся хоть на толику конструктива в диалоге о своем переводе. На деле же с каждым новым вопросом беседа заходила на очередной виток нравоучений. Всему рано или поздно приходит конец, а чаша терпения объекта повествования была совсем не глубокой. Чувствуя, что не в силах сохранять самообладание, Стас решил смодерировать диалог к концу.

– Владимир Львович, мое решение окончательное, я его много раз обдумывал и не вижу смысла уже после подачи рапорта менять. Прошу Вас ходатайствовать по существу рапорта перед вышестоящим руководством.

Начальник отдела скорчил недовольную гримасу. Реакцию Валерия Павловича Стас даже не старался считать на всем протяжении диалога, начальник подразделения выполнял исключительно номинальную функцию и не проронил ни слова.

– Ходатайствовать по этому рапорту я не буду, поэтому уберите из документа заготовленное для этого место. Резолюцию свою наложу – теперь Владимир Львович взял такой знакомый и ненавистный для объекта повествования холодный тон – где выражу мнение о нецелесообразности Вашего перевода. Сам рапорт перепишите, я внес в него правки.

Он швырнул привычным жестом лист бумаги на стол и отвернулся в сторону. Стас с каменным лицом забрал свой рапорт и оставил начальников обсуждать девушку, которая так затуманила разум сотрудника, что тот решился на невиданный по местным меркам по дерзости шаг и предпринял попытку перевестись в другой город.

Несмотря на то, что Стас не придавал огласке подачу рапорта, в течение недели об этом знал уже весь отдел. Тут спасибо нужно сказать Владимиру Львовичу, Александру и привычке оперативных сотрудников быстро разносить внутренние слухи по всему Управлению.

***

В сложившейся системе последствия подобных шагов неумолимо постигали сотрудников. Этот шаг был воспринят как невиданной дерзости вызов всему мирозданию. Иначе объяснить то подчеркнутое рвение, с которым начали искать недочеты в работе Стаса, нельзя.

Оценив ситуацию, Владимир Львович решил оказать всевозможное с его позиции начальника отдела давление на своего подчиненного. Первые шаги этого замысла были предприняты уже на следующий день. Стас стоял в кабинете Валерия Павловича и получал связанные с его новым статусом возмутителя спокойствия указания.

– В течение десяти минут Владимир Львович хочет видеть все находящиеся у тебя в производстве материалы – лицо непосредственного руководителя выражало тревогу. Связана она была не с переживанием за Стаса, а с переживанием за свои неспокойные рабочие дни в обозримом будущем. Владимир Львович заявил о нежелании общаться с наглецом, наверняка в момент разговора объект повествования получил более обидное и нецензурное наименование, все указания отныне он передавал через Валерия Павловича. Это же для последнего означало, что придется выслушивать гневные речи руководителя и тратить свои нервы на передачу указаний Стасу. Хотя здесь были и плюсы, многие недостатки и недоработки по линии работы объекта повествования теперь легко можно было объяснить его некомпетентностью. Да и не мог он отрицать удовольствия от соблюдения новой линии поведения вышестоящего руководителя. Процесс крика на сотрудника, наряду с пониманием, что это будет одобрено Владимиром Львовичем, помогал снимать стресс и приносил поверх свое специфическое удовольствие. Тем более, у Валерия Павловича была уверенность, что долго это не может продлиться.

– Также с сегодняшнего дня ты будешь делать фотографирование рабочего дня¹. Мы недовольны тем, как ты тратишь свое время. Посмотрим чем ты вообще весь день занимаешься.

– Разрешите идти.

– Да, иди и не забудь прямо сейчас отнести материалы начальнику отдела. Прямо сейчас!

Кабинет Валерия Павловича находился в другой части коридора. Этот путь Стас проделал с ухмылкой на лице. Такое внимание ему даже немного льстило. Как это должно было убедить его отказаться от желания перевестись, оставалось для него загадкой.

– Ты чего лыбишься? – с такой фразой Кирилл оторвал свой взгляд от компьютера, когда Стас вернулся на свое рабочее место.

– Володя хочет посмотреть все мои материалы.

– Когда? – ситуация не была будничная и разговор о ней для Кирилла сразу стал гораздо интереснее печатаемого документа.

– Прямо сейчас! – передразнил Стас Валерия Павловича – он, сука, несколько раз это повторил – улыбка на лице объекта повествования становилась все шире и передалась Кириллу – как будто они думают, что я судорожно начну все подшивать и ставить пометки об исполнении пунктов плана, чтобы привести все в порядок. Блин, я же рапорт написал на перевод, они чего хотят доказать-то, посмотрев материалы? – Стас продолжал доставать из окрашенного бежевой краской сейфа времен СССР многочисленные папки в мягком и твердом переплетах.

– Ясен хуй у меня там есть недостатки. Такие же как у тебя Кирюха, у Санька, да у любого в отделе! Если все время тратить на соблюдение порядков этой писанины, то придется из кабинета вообще не выходить.

– Не – продолжил Кирилл – лучше нах здесь раскладушку поставить и только есть выходить иногда, умываться в туалете можно в раковине.

Парни уже не могли сдержать смеха, для одного из них немного нервного, и продолжили включать воображение.

– А зачем тебе вообще есть? – засмеялся Стас – Ты не заслужил такого обращения, наслаждайся духовной пищей и мыслями о том, что приносишь пользу своей стране!

– Ага, и сдохни здесь прям за столом при подготовке этих бумажек – от смеха лицо Кирилла раскраснелось, глаза у обоих блестели воодушевлением от иронии над самими собой.

– Так, ладно – Стас не смог сложить свои материалы в одну стопку, которую возможно унести за раз – сейчас надо отнести все Владимиру Львовичу, а то они, блядь, с мигалками начнут меня искать.

– Надеюсь, все твои недостатки они внесут в отдельный протокол – волну своего юмора Кирилл уже не мог остановить и договаривал уходящему из кабинета Стасу – ну нельзя ведь без протокола! Нам нужно больше протоколов!

– Закрою, пожалуй, кабинет – ухмыльнулся Стас, выглядывая из сложенной на руках стопки папок – а то ты своим гыгыканием раззадоришь Владимира Львовича.

Определенных усилий объекту повествования стоило и скрыть с лица улыбку, и открыть кабинет начальника с грудой материалов в руках.

– Разрешите?

– Попробуй – недовольно протянул начальник, отвлекаясь от игры в свой смартфон. В углу на приличной громкости работал телевизор.

“Даже неловко его сейчас отвлекать от таких важных дел” – подумал Стас. В нос ему ударил запах парфюма хозяина кабинета.

– Это все материалы? – скорчил гримасу отвращения Владимир Львович и повернулся к окну, как если бы говорил с ним, а не с объектом повествования.

– Никак нет, не все сразу смог забрать, сейчас остальное принесу.

– Я посмотрю, чем Вы там вообще занимаетесь в своих делах – перевел взгляд на свою пишущую ручку руководитель – меня питают смутные сомнения, что в них есть чем гордиться. Я поставлю свои резолюции на всех материалах и укажу конкретные сроки исполнения и только попробуйте проигнорировать мои указания или убрать документы с резолюциями из материалов! – собственный тон с каждой фразой прибавлял Владимиру Львовичу уверенности. Глаза его выражали если не ярость, то неприкрытый гнев, но смотрели они все также на перебираемую между пальцами ручку. Ноздри начальника отдела расширились и приподнялись вверх, гримаса отвращения приобретала все более выразительную форму.

– Разрешите идти – в подобной ситуации Стасу казалось наиболее подходящим держаться установленных уставом правил поведения.

– Идите – взгляд начальника так и не поднялся в сторону подчиненного – к вечеру мы с Валерием Павловичем ждем фотографию Вашего рабочего дня. Мне вообще непонятно чем Вы тут занимаетесь, результатов выдающихся я от Вас не вижу, сидите все время в кабинете перед компьютером, в город не выходите. Хватит с людьми по телефону общаться, не выходя из Управления, не доросли еще до такого уровня! Без году неделю служите, блядь! Вы должны встречи проводить и работать со всеми источниками, а не с двумя.

Выйдя от руководителя под аккомпанемент стандартных претензий к любому оперативному сотруднику подразделения, Стас решил сразу поделиться эмоциями со своими коллегами. В кабинете уже были и Александр, и Кирилл.

– Блядь, Саня – для своей речи объект повествования выбрал конкретного человека – мне сказали делать фотографирование рабочего дня. Кажется, ты его когда-то делал, скажи хоть как это правильно вести. Собрали в этом кабинете группу с отставанием в развитии!

– Я Вас попрошу, молодой человек – с наигранным недовольством Александр перестал грызть ручку и громко положил ее на стол – Да там ничего сложного, просто на часы смотри почаще, а записывай его в произвольной форме в рабочей тетради.

– Спасибо – продолжил Стас – они оба сказали, что не понимают, чем я занимаюсь! У них в подчинении не так уж и много людей, у Валерия Павловича вообще единицы. Разве сложно запомнить чем занимаются твои сотрудники?! Блядь, «мне не понятно, чем Вы занимаетесь». Я виноват, что они не запоминают, когда я докладываю, или когда они документы мои правят? Ты каждый день читаешь мои документы, что по ним не видно, чем занимаюсь?

– Да хорош тебе – подключился к беседе Кирилл – они оба телик смотрят весь день, когда им запоминать, чем мы занимаемся.

Все трое одобрительно засмеялись.

– Единственное, что нас спасает в этой атмосфере – это ирония – продолжил Александр.

– Вообще забавно, что вопрос о том, чем ты занимаешься появился на следующий день после твоего рапорта о переводе – ухмыльнулся Кирилл – Совпадение?

– Не думаю – заключил объект повествования под одобрительные улыбки коллег.

***

Вследствие последних происходящих событий объект повествования сильно нуждался в возможности выговориться и отвлечься, возможно, нуждался даже больше, чем это осознавал. Поэтому вечером Стас направился в один из среднестатистических и ничем не примечательных баров для того, чтобы встретиться со своим другом еще со школьной скамьи, Евгением. Объект повествования пришел вовремя, но Женя уже допивал за столом свою первую за этот вечер кружку пива.

– Здорова, злодей, ты чего, блин, уже без меня бухаешь?

– Здорова, Стас – он вышел из-за стола с расплывшейся улыбкой на довольном от пива и встречи с объектом повествования лице. Парни обнялись и постучали друг другу по спине.

Женя был среднего роста, с постепенно разрастающимся животом, сам он мотивировал это нервной работой, а не употреблением пива. Глаза у него карие, достаточно близко посаженные. Мясистые щеки, слегка рябые от следов гормональных сбоев юности. Женя, так же как и Стас, стригся не в парикмахерских под названием «Светлана» или «Улыбка», а в барбершопе. Друг нашего объекта повествования одевался гораздо привлекательнее стереотипного жителя провинции в спортивном костюме или бесформенных джинсах. Порою Женя слишком заигрывал с трендами моды, что не ускользало от внимания Стаса и являлось поводом для соответствующих шуток. Сегодня он был одет в застегнутое на все пуговицы белое поло и рваные синие джинсы, рядом на стуле висела темно-серая парка.

– Ну, ты опять как педик застегнулся – не стал долго ждать повода для шутки Стас. Сам он был в кожаной куртке, облегающей черной футболке и синих чиносах – Смотри как нормальные парни одеваются.

– Ой, блядь, садись уже лучше за стол. Видишь, я без тебя скучаю.

Они заказали еще по пиву и обычную для таких застольев тарелку, где и кальмары, и луковые кольца, и сырные шарики – все было под одинаково жирной панировкой.