Работу секьюрити Александр нашел без проблем; объектов, которые нужно охранять, в Израиле предостаточно, а вот людей, готовых это делать с каким-никаким риском для жизни и здоровья, тем более за минимальную зарплату, не так много. С ним формально побеседовал русскоязычный начальник охранной фирмы, пробил Невструева по полицейской базе и уже на следующий день назначил на пост в торгово-развлекательном центре.
Пользоваться ноутбуком на этой работе можно было без ограничений. Имелась огромная стойка со столешницей, которая закрывала по шею охранника, сидящего в роскошном, хоть и сильно потертом, директорском кресле. Тут же находились небольшой холодильник, микроволновка и чайник. Еще под стойкой была тревожная кнопка, но, как объяснил начальник, она не работала.
– А как быть, если что случится? – удивился Невструев.
– Просто позвони в полицию. Ни в какие разборки и драки не встревай. Ты охранник без оружия, это не в твоих полномочиях. Считай, что ты просто неравнодушный наблюдатель.
– А если бы у меня было оружие, насколько больше я бы получал? – новичок покосился на кобуру на поясе начальника.
Тот отмахнулся.
– На пару шекелей в час, не больше. Особенной разницы в зарплате не почувствуешь. Но совершенно другой статус, другая ответственность, другой риск. Поверь мне, тебе это не нужно.
За смену нужно было три раза совершить обход здания, занимало это минут пятнадцать. Вечером запереть три входа в торгово-развлекательный центр. И все. Все обязанности. Казалось бы, кайфуй, пиши. Но не тут-то было.
В рабочее время постоянно мимо шастали люди. Здоровались без конца, что-то спрашивали – сосредоточиться было абсолютно невозможно. К тому же спрашивали в основном на иврите, и Александру стоило неимоверных усилий, чтобы подтверждать знание основ языка, как это требовалось в условиях приема на работу.
Писательский труд требует концентрации, которой очень непросто достичь человеку, не способному по желанию отключать свои органы чувств, как это умеют делать просветленные индийские йоги. Отвлекает все: телефонные звонки, уличный шум, даже капающая из неплотного закрытого крана вода. Хотя вот шум дождя, например, совсем наоборот… Поэтому в идеале нужно вовсе не иметь телефона и жить в лесной глуши у озера. Желательно в местности с высоким уровнем среднегодовых осадков. Но это становится возможно уже потом, когда три-четыре книги становятся мировыми бестселлерами. До того, как это произойдет, начинающему писателю приходится пахать на обычной работе, что существенно, а иногда и навсегда отодвигает саму возможность прославиться и приобрести недвижимость в живописном, влажном захолустье. А пока суета. И бесконечные приветствия от незнакомых людей.
Кроме того, на работе было чрезвычайно скучно, настолько, что это отрицательно сказывалось на творческом потенциале. Александр никак не мог понять природу этой страшной скуки, почти тоски. Ведь дома он так не скучал, хотя и там главным источником его развлечений был ноутбук, как и на посту. Но дома не было скучно, а тут было… И точно так же не писалось, как и дома. Видимо, его полуосознанно угнетал сам факт, что за более чем скромное вознаграждение он должен по двенадцать часов подряд торчать в неуютном, проходном месте.
Пять месяцев Невструев потратил на начало повести о неком репатрианте, которую хотел выдержать в сатирическом тоне а ля Ильф и Петров. Очень долго вводил главного героя, подробно описывая его настоящее и прошедшее, при этом постоянно натужно шутя и балагуря. В итоге понял, что получаются какие-то нуднейшие псевдомемуары, у которых не может быть ни развития, ни окончания. Он бросил текст, утешая себя тем, что получил ценный профессиональный опыт.
Если верить братьям Стругацким, писать нужно либо о том, что очень хорошо знаешь, либо о том, что не знает никто. Александр решил послать соцреализм куда подальше и обратиться к фантастике. Идея с межгалактическим кораблем, вылетевшим за пределы Вселенной, появилась за месяц до конца оговоренного с женой срока. Но дальше первой страницы дело так и не пошло.
И вот сегодня ровно полгода, как Александр начал работать охранником в ТРЦ «Панорама» с намерением написать книгу за этот срок. Анна, у которой была прекрасная память на даты, конечно же, в курсе.
К этому времени она продала уже пять квартир, три последние сделки провела самостоятельно. В среднем за месяц зарабатывала раза в три больше мужа.
Невструев посмотрел на часы в углу экрана ноутбука, на них значилось 07:57. Его смена заканчивалась через три минуты. Странно, что сменщика еще нет.
Он пошел в туалет на втором этаже, рядом с залами для торжеств, самый приличный во всем здании. Умываясь и чистя зубы, наблюдал в зеркале свое не самое красивое, но, как ему казалось, умное лицо с капризным ртом и проницательными карими глазами.
Когда Невструев вернулся на пост, сменщик – неопрятный и глумливый тип – разглядывал что-то в опрометчиво оставленном открытым ноутбуке Невструева и скалился.
– Манишму́хель2, Шурик! А ты, значит, писатель у нас? – увидев коллегу, стервец нисколько не смутился, что тот застукал его за этим занятием.
– Миша, сука, я ж просил так меня не называть! – Невструев схватил ноутбук, захлопнул и сунул в рюкзак. – Александр, можно Алекс, можно Саша, но только не Шурик. Все, быва́й!
Придя домой, Александр принял душ и упал спать. Ему ничего не мешало: ни звуки стройки за окном, ни нервные гудки автомобилей, ни истеричные завывания сирен экстренных служб. Он проспал шесть часов и проснулся от того, что жена вставила ключ в замочную скважину.
За ужином, к которому она достала бутылку красного вина из бара, они поначалу мило беседовали. Наконец Анна отложила приборы, промокнула салфеткой рот и спросила:
– Ну что? Как твои писательские успехи?
– Если честно, пока не очень, – пробурчал он.
– Сашенька, я все понимаю, у тебя тяжелый период: на пятом десятке ты пытаешься воплотить в жизнь детскую мечту, и у тебя, пока, – она мягко надавила на слово «пока», – не получается. Но надо двигаться дальше. Я согласна быть спутницей начинающего писателя, который работает доктором, но не охранником. Через неделю стартуют занятия в ульпане, ты должен пойти записаться. Мы уже убедились, что, пока ты будешь учиться, я смогу содержать нашу семью.
– Что значит не получается? У меня уже начало получаться.
Анна усмехнулась.
– Если ты о единственной странице, которую месяц назад мне показывал, то такими темпами книжку ты допишешь лет через сто пятьдесят. Ты собираешься жить вечно?
– А какие ко мне претензии? Свое содержание я оплачиваю, – угрюмо заявил он.
Она не сразу нашлась.
– По-твоему, оплачивать свое содержание для мужчины достаточно?! И конура мне эта надоела! Знаешь, как тяжело после того, как я всякие хоромы людям показываю, возвращаться сюда? Когда ты начнешь работать за достойную зарплату, мы быстро сможем улучшить жилищные условия. Перепишем ипотеку на нормальную квартиру где-нибудь в Бат Яме или даже в самом Тель-Авиве. В новом доме. Со спальней и кабинетом, где ты сможешь писательствовать в свое удовольствие. И балкон с видом на море. И еще одна комнатка… Ведь мы тогда сможем позволить себе ребенка наконец, иначе будет совсем поздно…
– Знаешь, что самое замечательное в доме на побережье?
Анна нахмурилась оттого, что ее перебили на таком важном месте. Он как будто не заметил этого и закончил шутку:
– Вы окружены мудаками только с трех сторон.
– Сам придумал?
– Нет, это Джордж Карлин, американский стендапер.
– Жаль, я думала, ты начинаешь делать успехи как мастер слова, а ты всякую ерунду вместо того, чтобы писать, смотришь.
И это при том, что сама не особенно верила, что ему удастся преуспеть на писательском поприще… Он сделал вид, что его не задел этот укол.
– Давай так. Я напишу роман и пойду в этот ваш ульпан. Забавно… стих получился.
Она вскочила из-за стола и отошла к окну.
– Ты только посмотри на этот вид. Повеситься можно… Ты издеваешься надо мной? Так нечестно в конце концов! Мы же договаривались… Ты же обещал…
– Мы договаривались, но я не обещал.
Анна всхлипнула и убежала в ванну. Уже оттуда прокричала:
– Зачем я тебя послушалась? Когда мы прилетели и мне в МВД предлагали мамину девичью фамилию в паспорт записать, ты оскорбился, что не твою. Как же, блядь, граф Невструев! Великий русский писатель! Хренов. Насколько сейчас было бы проще продавать квартиры с фамилией Коган!
Прошли еще пара месяцев.
Александр забросил многострадальное космическое начало, но нового так и не придумал. Дедлайн, который повесила на него жена, душил и раздражал. Невструев создавал фантастические миры у себя в сознании, но они рассыпались и рушились, когда он пытался облечь их в слова. У него выходили странные начала историй с тщательно продуманными и выписанными персонажами, их он конструировать научился, но сами сюжеты при этом были либо примитивны, либо антинаучны. Он все ждал и надеялся, что у него когда-нибудь появятся такие действующие лица, которые потащат за собой историю. Оживут и станут, как этим любят хвастаться бывалые авторы, сами диктовать свои приключения. Но этого не происходило. Незаконченные истории, которые его разочаровали, Невструев переносил в папку «Наброски» и начинал новые. Как-то раз он подсчитал, что текста в этой папке вполне хватило бы на целый роман. Осознание впустую потраченных усилий и времени приводило Александра в отчаяние, как он ни старался себя утешить тем, что так происходит процесс его становления как писателя.
Анна тем временем открыла отдельный счет в банке, купила себе телефон последней модели и модный малолитражный автомобиль. Брендовых вещей в ее гардеробе становилось все больше, все больше по-настоящему дорогих аксессуаров и ювелирных украшений. Она стала пропадать на работе, приходила поздно, часто навеселе. Это у нее называлось «мы с коллегами отмечали сделку».
Все меньше они разговаривали, все реже случалась у них близость.
Ему это все не нравилось, конечно, но он не чувствовал за собой морального права предъявлять ей претензии. Пока наконец не произошло событие, причинившее Невструеву множество неприятностей.
Анна явилась во втором часу ночи, очень пьяная. Не так, конечно, чтоб в коридоре обоссаться, но шатало ее изрядно.
– И где ты была? – спросил он, помогая ей разуться.
– Тебя это дейтв… дей-сительно волнует? – Анна поменяла ногу.
– Почему нет? Конечно. Ты все-таки моя жена.
– Отстань, – она оттолкнула его и направилась в спальню.
Александр последовал за ней. Гулена забралась на кровать как была, в платье, подмяла под себя подушку и закрыла глаза.
– Ты так и будешь спать? Одетая?
– Ну помоги мне тогда.
Он стал стаскивать через голову узкое платье. Анна хихикала, извивалась, пытаясь помочь, но вместо этого только мешала. Наконец он справился, и она упала на спину, но сразу же приняла явно завлекательную позу и промурлыкала, потягиваясь:
– Об’жаю, когда меня раздевают.
Внезапно он почувствовал возбуждение. К тому же секс в последний раз был у них уже очень давно. Довольно быстро он избавил ее от остатков одежды. Пахнуло почти выветрившимся парфюмом, разгоряченным телом и еще чем-то, то ли сигаретами, то ли дымом от костра.
– Что? Что ты хочешь? Не надо. Я же сплю, – шептала она, но при этом совсем не сопротивлялась.
Она тоже явно захотела его. Стонала громче обычного. Очень быстро кончила в первый раз. Ему нравилась ее необычная реакция. Он перевернул ее на живот.
Любуясь упругой попкой, Александр разглядел прилипшие к ней пожухлые обрывки листьев. По инерции сделал еще несколько фрикций…
– Ну нет! Не останавливайся, – потребовала Анна.
– Откуда у тебя на заднице листья?
– Какие еще листья?
– Вот, – он поднес один к ее носу, она смешно скосила глаза.
– Я не знаю. Какая разница? – она перевернулась, села и натянула на себя одеяло.
– Как они там оказались?
– Что ты хочешь этим сказать? – ее лицо стало жестким.
– Я ничего не хочу сказать, я спрашиваю.
– Ты больной, что ли? Что я, по-твоему, по кустам с кем-то трахалась? – вдруг закричала она оскорбленно.
– А как еще это объяснить?
– Отстань от меня по-хорошему!
Дальше все развивалось как в бреду. Оба безобразно разорались. Александр попытался стащить с нее одеяло, она потянула его на себя и, когда он резко отпустил, разбила рукой прикроватное бра.
Ревнивец опомнился.
– Пойдем, я тебя перевяжу.
– Оставь меня! – закричала она, напуганная видом крови.
Он взял ее за здоровую руку и потянул из кровати, но она принялась визжать и брыкаться.
Александр отступил.
– Все! Стоп. Давай перестанем. Анна, прекрати! Ты же все тут перепачкаешь.
Она угомонилась и дала отвести себя в ванну.
Когда они вернулись в спальню, она не только лицом, но и всем телом демонстрировала оскорбленную невинность.
– Послушай, – просил он. – Ну поставь себя на мое место. Ну что бы ты подумала?
– Отстань от меня, я тебе сказала!
– Что значит отстань? Где вы вообще были?
– Ну допустим, нам устроили на работе выезд на природу. На шашлыки. Знаешь, как их здесь называют? Шишли́ки, – она пьяно хохотнула.
– Так откуда эти листья?
Она немного подумала и вдруг совершенно отчетливо произнесла.
– Я все равно собиралась тебе рассказать… У меня есть любовник.
– Кто он? – сразу поверил Александр.
– Наш директор, Лозо́н.
– Теперь понятно, откуда у тебя такие профессиональные успехи… – отстраненно произнес он первое, что пришло на ум. Шок мгновенно вышиб Невструева в позицию наблюдателя, как это обычно бывало с ним в тяжелых ситуациях.
– При чем здесь это? Я сама всего добилась! – возмутилась она поначалу, но потом признала: – Хотя ты прав отчасти. Он с самого начала оказывал мне знаки внимания, помогал, давал перспективных клиентов. Я ответила ему только месяц назад…
Он вышел из спальни и хлопнул дверью так, что отвалился кусок штукатурки.
Достал из бара початую бутылку коньяка и в три глотка прямо из горлышка засадил изрядную порцию.
«Это же не со мной происходит, – твердил его внутренний голос. – Это такой сюжет для эротического триллера».
Так происходит сплошь и рядом. Он уже слышал несколько историй, когда, казалось бы, любящие друг люди, переехав на постоянной основе в другую страну, расстаются в первый же год. Это, по сути, начало новой жизни, а новая жизнь начинается только в том случае, если признать всю предыдущую одной сплошной неудачей. Пока мужья проходят процесс адаптации, их красивые жены находят кого-нибудь состоятельного из местных. Иногда даже из числа религиозных ортодоксов или вообще арабов. А ведь он сознательно отказался от врачебной карьеры. В итоге получалось, что принес в жертву искусству, не только медицину, но и семью.
На этот раз он налил в бокал и выпил, закусив лимоном.
Как было бы прекрасно, если бы Анна разделяла его одержимость творчеством, была бы его фанаткой и музой… Но такие женщины даже не во всех сказках встречаются.
Надо отметить, что, поскольку половой акт ничем, во всяком случае, для него не закончился, он пребывал в полувозбужденном состоянии. Возникла идея пойти и изнасиловать эту профурсетку, а потом придушить…
Он выпил еще и сам над собой посмеялся, – Отелло хренов.
У него тоже бывали интрижки на работе. Он же не воспринимал их как повод для того, чтобы расстаться с женой. Не считал преступлением. Ввязывался исключительно для развлечения, а не для того, чтобы устроить свою судьбу…
Попробуй ей это объясни. Нет, она никогда его не поймет. Так же, как и он ее. Чтобы понять друг друга, у людей должны быть схожий жизненный опыт, схожие знания, схожее воспитание. Чем больше люди подходят по этим параметрам, тем лучше они понимают друг друга. Они же с женой разные абсолютно во всем… Так какой смысл длить это никчемное сосуществование?
Ревность – абсолютно животное чувство. В процессе эволюции более сильное, красивое и умное животное, для того чтобы оставить собственное потомство, наделенное такими же качествами, как у него, опережает или устраняет менее успешных конкурентов, тем самым улучшая свой вид. Для человека разумного такое поведение – атавизм, хотя бы потому, что в человеческом обществе естественный отбор давно не работает – потомство с одинаковым успехом оставляют все: как обладатели замечательной генетики, так и люди с зашитыми на наследственном уровне проблемами. Как материалист и умеренный циник, Александр давно пришел к выводу, что искать смысл жизни бесполезно, поскольку мыслительная деятельность – всего лишь побочный эффект эволюции. Так вот и ревновать тоже не мудро.
Но он почти физически ощущал боль оттого, что его самка с кем-то спаривалась.
Она хуже, чем враг. Враг никогда не заставит так страдать.
Любит ли он ее?
Прислушался к себе.
О проекте
О подписке