Хроника репрессий в СССР (1923 – 1956 гг.)

«Нет ничего более отрезвляющего, чем обнажение».

Жизнь государства, как жизнь отдельно взятого человека, имеет свою биографию. Хроники деяний и событий, накапливающиеся в те или иные эпохи, бесстрастны и молчаливы до поры до времени. При этом государству, в отличие от человека, не свойственно оценивать эпохи на степень их нравственности. И нет нужды уличать себя в греховности, злодеяниях, пороках… Государства непогрешимы. И только человек, наделённый склонностью к аналитике, философии, критике и умозаключениям, способен (и зачастую ставит себе задачи) оценить государство на предмет его непогрешимости.

Эпоха государственного переустройства первой четверти века в СССР, образно определённая человеком несколько десятилетий спустя как «эпоха сталинизма», до сего дня не осмыслена в полной мере и не оценена на степень нравственности. Наш труд по сбору архивных фактов и краеведческих сведений по репрессиям двадцатых-тридцатых годов прошлого века в родном селе – лишь скромная лепта в постижение и оценку этой эпохи.

В региональном управлении ФСБ по Красноярскому краю хранится шесть томов списков, расстрелянных в нашем крае в 1929—1953 годах. В каждом томе 300 листов. С рассекречиванием этих списков нам открылась картина сталинского террора в тех городах и сёлах, где мы сейчас живём.

«С 1924 года вводится в стране районное деление. А с 1925 года начинается антикрестьянская кампания по выявлению крепких, зажиточных хозяйств в деревне и обложение их порою непосильными продовольственными и денежными налогами, за невыполнение которых следовали конфискация имущества, распродажа «с молотка» на аукционе; лишение «избирательных прав», а это уже были кандидаты в список подлежащих раскулачиванию и выселению с обжитых мест за пределы района.

Рассматривая пофамильно список призывников 1902 и 1903 годов, из 138 человек, которым устанавливалась упомянутая очередность призыва, я встретил многих из тех, которые в дальнейшем будут лишены избирательных прав, а затем раскулачены или репрессированы. Началась повальная и принудительная ломка установившихся веками крестьянских традиций, разрушение и ликвидация крепких и средних крестьянских хозяйств и даже впоследствии целых деревень. Тут уже никакой съезд не решал вопросы по сохранению жизнедеятельности того или иного крестьянского хозяйства. Тогда это было смешно, наивно, и в результате горько. Об этом оставалось только сожалеть и удивляться «мудрости» руководителей нашего государства, а ещё больше «мудрости» руководителей на местах, стремившихся любой ценой выполнить р а з н а р я д к у, спущенную сверху, по раскулачиванию, дабы самим только уцелеть»¹⁹.

Вчитаемся в документы советской эпохи второй четверти XX века, сегодня отошедших в разряд архивных. Нормативно-правовые акты высших органов власти и территориальных субъектов: указы, постановления СНК, статьи уголовного кодекса, комментарии и разъяснения. Созданные со знанием дела или спешно, в пожарном порядке, они поражают воображение сразу несколькими аспектами: оперативностью исполнения, проработанностью деталей, противоречивостью норм, беспристрастностью и даже цинизмом содержания… Нет нужды комментировать сущность этих документов: они самообличают.

10.07.1923 – ЦИК СССР внес поправки в УК РСФСР.

В соответствии с ними в понятие «контрреволюционное преступление» и «вредительство» отныне включались не только деяния, но и умысел. «Презумпция невиновности» – это ещё не норма существующего права СССР²⁰.

Чуть более полугода спустя, а именно 23.03.1924, при ОГПУ образовано Особое совещание для рассмотрения дел по «контрреволюционным преступлениям» в закрытом порядке. На другой день – 24.03.1924 – ЦИК СССР утвердил «Положение о правах Особого совещание ОГПУ в части административных высылок, ссылок и заключения в концентрационный лагерь». Другими словами – введены в практику нормы права внесудебного органа репрессий.

Законотворчество такого рода имело и свою практику. Вот основные нормы из избирательной инструкции ВЦИК от 4.11.1926 г.:

«…Лишаются избирательных прав по ст. 15:

а. земледельцы, использующие наёмный труд, сезонный или постоянный, в объёме, расширяющем их хозяйства за пределы трудового;

б. земледельцы, имеющие собственное или арендованное промысловое или промышленное предприятие, ведущееся с применением наёмного труда;

в. занимающиеся скупкой или перепродажей скота, сельскохозяйственных и иных продуктов в виде промысла;

г. закабаляющие население путём предоставления в пользование сельхозмашин, скота и пр., или кредитующие население на кабальных условиях;

д. владеющие или арендующие промышленные предприятия.

ж. каратели, белогвардейцы;

з. ведущие торговлю;

к. царские и белые офицеры;

л. полицейские, жандармы, царские чиновники;

м. служители религиозного культа;

н. не отбывшие срок наказания, ссыльные…»

О политическом моменте двадцатых годов…

В декабре 1924 года И. Сталин впервые выдвинул тезис о «построении социализма в отдельной стране». В апреле 1925 XIV партконференция ВКП/б приняла тезисы Сталина о «построении социализма в отдельно взятой стране». В них по отношению к деревне провозглашалась политика примирения. В рамках провозглашенной кампании «повернёмся лицом к деревне» в партию было набрано до 137 тыс. крестьян. Событие беспрецедентное: ВКП/б всегда считала себя «рабочей» партией и представительство крестьян в ней составляло лишь несколько процентов.

Подготовка к XIV съезду сопровождалась неслыханными скандалами. Оппозиция («троцкисты», «зиновьевцы», остатки бывших «децистов» и «рабочей оппозиции») настаивала на необходимости наступления на «зажиточные слои деревни» и «новую буржуазию» – нэпманов. Говорила о необходимости форсирования индустриализации, критиковала процессы бюрократизации. Особо резкую реакцию вызвал обращённый к крестьянам лозунг «Обогащайтесь», вскоре снятый по требованию Сталина.