Эпизод 2. Солнечный ветер

Это было весьма странно, но мир все еще существовал, после всех предыдущих попыток человечества уничтожить себя и свою родную планету, а за одним и уже достаточно развитые многочисленные колонии.

Очередная война на Земле началась в 2192 году. Как всегда неожиданно для подавляющей части населения. Как всегда, подло.

Спровоцированные стычки и провокации быстро переросли в масштабные боевые действия по всей планете, вплоть до Антарктиды, самых отдаленных островов Тихого океана, ледяных полей Гренландии, России и Канады.

А затем война затронула и космические глубины, пострадали и оказались практически заблокированными грузовые и пассажирские перевозки в Солнечной системе, остановилось снабжение многих колоний. За первые три года боевых действий двадцать небольших колоний перестали существовать, население вырезано под ноль, инфраструктура стерта с лица планет.

Противники повсеместно лишали друг друга спутниковых группировок, средств разведки, сегментов боевых ударных систем, нападали на лунные и марсианские поселения в материнской системе.

Как и прежде, Россия вновь встала на защиту истинных ценностей.

Патриархальная. Консервативная. Возможно устаревшая, проржавевшая насквозь, страна. Но она встала на защиту древних идеалов. Старых порядков. Не новых извращений, глобальных перемен, отнюдь не сулящих, по сути, никому прекрасное будущее.

Со всего мира еще в самом начале войны стали съезжаться в Сибирь архитеки, радикально настроенные члены международного движения неприятия зависимости людей от техники, а также просто земляне, не принявшие ультимативных требований своих правительств перейти на режим жизни неосимов.

Эти многочисленные беженцы образовывали свободные поселения на выделенных территориях в Томской, Иркутской областях, в Красноярском крае и Якутии. Они же возводили новые заводы для производства боевой техники для армии своей новой Родины.

Человечество едва вступило в эру цифрового бессмертия и сразу столкнулось с внутренним диссонансом. Теперь никто не боялся за свое тело. Сохраненное сознание, мозговые импульсы считывались микродатчиком и транслировались на ретрансляторы и банки данных, сознание регулярно внедрялось в новую физическую оболочку и продолжало существовать, накапливать знания и опыт.

Но человечество утратило физическую свободу, тягу к путешествиям, риску. Основу социума составили индивидуумы, круглосуточно подключенные к сети.

Через сеть проводились вычисления, исследования, проекты. Удаленным доступом неолюди управляли роботехникой, разнообразными аппаратами, исследующими труднодоступные уголки Земли и другие планеты. Руководили производством, добычей и переработкой ресурсов.

После того, как человечество пережило эпоху гаджетов, третью или вернее первую глобальную войну, оно получило четвертую мировую, так называемую войну гоминид, разделившегося на так называемых, архитеков и неосимов, человечества.

Четвертая мировая произошла именно в результате раскола. Архитеки устраивали атаки в сети, пробивали защиту серверов и убивали тысячи подключенных неосимов. Неосимы громили физические, не виртуальные укрепления противника, били с орбиты и на земле высокоточными орудиями, ракетами и бомбами.

После двадцати лет горячей фазы конфронтации, активных боевых действий, архилюди и неолюди подписали мирное соглашение. Все осталось на своих местах. Две разделенные части человечества продолжили попытки мирно сосуществовать и параллельно развиваться, как единая раса.

Но внутренний диссонанс расы остался. Он никуда не делся, только еще глубже укоренился в сознании, еще больше стал отдалять одних людей от других, из года в год, из поколения в поколение.

Война продолжилась в иных масштабах, в других плоскостях. Хитрая. На измор.

Что происходит, когда обесценивается жизнь. Когда чего-то становится много, ценность снижается пропорционально.

Когда становится много людей, жизнь каждого в отдельности теряет ценность. Сначала обесцениваются чужие жизни.

А что происходит, когда появляется бессмертие. Тогда обесценивается не только чужая, но и своя жизнь, точнее тело, физическая оболочка.

Обесценилась жизнь и окончательно обесценилось тело.

У неосимов обесценилось все. Технократы обрывали последние нити с физическим миром, архитеки пытались противостоять преимуществам неосимов и их техники, пытались найти золотую середину для себя и миром машин.

Архитеки еще пытались сохранить обесцененные чувства, обесцененное понятие семья, обесцененный смысл честности, верность, справедливости. Пытались сохранить душу.

Снят вопрос бессмертия. И что же в этом хорошего.

Печерин и сам, уже который год, не мог найти ответ.

Восстановление физических оболочек Мигара Ардония и Кааса Гранита заняло почти две стандартных недели.

Стоило оно капитану Мигару Печерину почти целый процент всех активов на его универсальных счетах.

Центр репликации благодаря квантовому телепортационному каналу благополучно получил копии цифровых слепков со второго южного Марсианского архива.

В тот же день прошла межсистемная транзакция предоплаты за процедуру восстановления оболочек и подтверждение отсутствия уникальности индивидуумов.

С самого утра Печерин стоял у высокотехнологичного окна своей палаты и изучал унылый пейзаж того участка местности планеты, где находился центр восстановления неосимов и активации цифровых слепков.

Двое сотрудников сопроводили в палату небольшую гравитележку, буднично сняли с нее новое тело механика. Затем они около двадцати минут активировали цифровой слепок личности Кааса и закончив, под недовольным взором, удалились.

– Я не могу понять, что все же произошло? – вслух произнес Печерин, то ли рассуждая, то ли обращаясь к своему механику.

– Вы же понимаете, капитан, что я еще не успел изучить весь объем пропущенных данных?! По сообщениям местных военных корабль просто взорван неизвестными лицами, – ответил Гранит, уставившись в потолок, так, словно они начали беседу уже давно, и не было ни корабля, ни взрыва, ровным счетом ничего.

Лишь медлительность речи и хрипота выдавали незавершенную синхронизацию новой физической оболочки и цифрового слепка личности механика.

– Пираты? – спросил Мигар, поглаживая абсолютно гладкий подбородок нового тела, и тут же, изрядно повысив громкость голоса, добавил, – Нет, Каас! В переданном объеме данных шел разговор про хранителей.

– Эх, лучше бы это были пираты. Капитан, не думаете же вы…, – не закончив говорить, механик принялся разминать еще плохо слушающиеся ноги и руки.

– Да, Гранит, именно об этом я и думаю. Это не банальное нападение или ограбление. Все гораздо интереснее, – воскликнул Печерин, потирая широкие сильные ладони.

– И опаснее… Нажить себе врага в лице хранителей. Лучше бы это было дело рук чертовых неосимов. Капитан, но вы ведь тоже пользуетесь их разработками и протоколами. У вас есть свой неосим.

– Это не значит, что я не зол на них. Только сейчас речь не о них. Все еще интереснее. Ты боишься, Каас?

– Очень странный вопрос. Мне вообще не свойственно бояться и испытывать прочие эмоции. Даже вам это теперь не свойственно.

– Вот и правильно, это некорректный вопрос. Нам и бояться нечего. Ведь нападавших интересовал лишь наш груз. Мы им абсолютно не нужны. Я должен найти их и допросить.

– Кого, капитан?

– Хранителей.

– Это даже не смешно, хотя я и не понимаю смысл эмоций полноценно.

– Вот именно. Так что, давай, без эмоций. Мы найдем их, нужно узнать правду. Я хочу знать тайну происхождения, – вновь повысив голос, сказа Печерин.

– Но это же все мифы.

– Какие мифы, я сам лично видел их корабли. Сам лично видел тело Адама. Какое же кощунство, какой бред. Взять и уничтожить такую реликвию. Такое явное подтверждение многих гипотез. Взять и оборвать нити бытия! – почти перейдя на крик, ответил Мигар Ардоний

– О чем вы, капитан? – безуспешно роясь в своем подсознании, спросил Каас.

– Теперь пора в дорогу. Нужно добраться до Солнечной системы. Там на одной частной космоверфи стоит мой резервный корабль. Моя гордость, – возбужденно воскликнул Мигар, – Какого черта нас не восстановили сразу там!

– Но никто не давал указаний на этот счет, капитан, – ответил механик, не успевая за словами и действиями Мигара.

– Расслабься, Гранит, – хитро улыбнулся Печерин, – Я знаю, сам заполнял завещание и контракт на восстановительные процедуры.

Эпизод 3. Тройной плазмоид

Перелет из системы, где находился центр восстановления и репликации до родной Солнечной системы, точнее до Марса, прошел без эксцессов.

Каас Гранит был откомандирован Мигаром в команду корабля, на котором они летели, в состав машинного отделения, этим компенсировалась часть расходов на проезд.

Сам Печерин весь путь провел в каюте в раздумьях о хранителях, о своей новой цели жизни, о последних событиях и о превратностях судьбы.

Его мучили сомнения насчет самой сути произошедшего и предстоящего. Всю жизнь он был уверенным в себе, успешным бизнесменом, прагматичным в быту, слегка авантюрным в молодости, но что-то поменялось за последние пару десятилетий и теперь его вдруг одолевали сомнения в правильности собственных действий.

Каждый поступок влечет цепь событий, обстоятельства, последствия.

Это хаотичный, бесконечно длинный ряд вариантов, но что если кто-то или необъяснимое что-то смогли и стали способны вмешиваться в хронологию.

А может и в поток событий, влиять на историю. Думал про себя Мигар. Вдруг у кого-то получилось проникнуть во всеобщее информационное поле, и они смещают время и события в свою пользу. Человечество еще в далеком 1905 году окончательно ушло к полной технократии, его словно увели с духовного пути развития к зависимости от машин.

Печерин теперь был в этом практически абсолютно уверен, ведь всю жизнь он сопоставлял факты.

Или может, как и большинство людей искал мнимые подтверждения своих глупостей, убеждений, маний, оправдание глупых поступков и значимости жизни.

Но все казалось таким правдивым. Изо дня в день, из года в год он наблюдал за событиями и собирал доказательства в поддержку своей теории.

Люди вместо развития интеллектуального, повышения духовных и личностных качеств, решения глобальных общенародных, наднациональных, планетарных проблем, бесконечно пеклись о мелочах, бытовом удобстве, бесчисленных хотелках, потребительский инстинкт развивался все больше. Его с рвением подпитывали, взращивали через массовую культуру, информационные ресурсы, плавно управляли, направляли в нужную сторону.

Люди с утра до вечера хотели новый граммофон, карету, парчовые платья, портмоне, духи, соковыжималки, плойки, велосипеды, смартфоны, ковры, хрусталь, сигары, жемчуга, межпланетные яхты, лодки, телевизоры, машины, автономные биореакторы, цепочки, ноутбуки, кроссовки, бургеры, лобстеры, курорты. И за все это готовы были по двадцать часов ломать камни в шахтах, биться на рингах, прислуживать в ресторанах, раздвигать ноги, обманывать других, втюхивать некачественные товары и услуги, лгать собеседникам, устраивать подставы, тем, кто доверился.

Все эти мелкие ничтожные события в потоке преследуют одну цель, превращаются в ком, в силу, приближают достижение очередного рубежа до главной цели.

Людей анализируют. Используют. Влияют. Направляют. Каждый раз при наступлении нового этапа, вехи, людям придумывают новые морковки для осликов, навязывают очередных кумиров, идеалы, субкультуру, привычки и вкусы.

По обыкновению, как только одни силы создают новую наднациональную идею, тут же появляется сила противодействия. Словно играют в плохого и хорошего, манипулируют массовым сознанием, но в реальности все гораздо банальнее, хозяева тоже не живут в мире, а все время дерутся между собой и ищут способ победить соперника, стань единственными.

Так произошло и с неосимами и архитеками, они пришли на смену коммунистам и капиталистам, изжившим себя лозунгам, девизам, идеалам.

Но не все люди собирались мириться с таким положением вещей и таким к себе отношением, в большинстве своем земляне. Они решили, что обманули социум, перепрыгнули на ступеньку выше прочих в плане ума и хитрости, а в реальности просто променяли одну глупость на другую. И такими тоже грамотно всегда пользуются. С помощью таких, особо активных землян была развязана и последняя бойня.

Печерин встряхнул головой, сбрасывая тяжелые мысли и ушел в сеть.

Оставшуюся часть пути он провел по большей части в работе, что-то кропотливо изучал, читал в самых труднодоступных ресурсах сети, общался со знакомыми в разных обжитых мирах.

Итогом всех этих трудов оказалось резкое увеличение экипажа нового корабля. О чем Печерин известил своего механика, едва они покинули чужой корабль в космопорту.

Выбор капитана показался Каасу изначально, как минимум странным, как максимум неправильным.

Теперь команда Печерина состояла из шести членов экипажа. Не людей, а именно членов экипажа. Даже появился редкий пока еще в человеческих секторах представитель биомехов. Впрочем, остальные были по большому счету люди.

Прибавление произошло в лице ученого, престарелого ксенобиолога, Петра Грехова, настоящего человека, архитека.

Таким же являлся и Виктор Гассариев, человек, архитек, по служебной специальности стрелок 2 класса, бонусник, военный одним словом, всем своим видом с первой секунды пребывания на корабле доказывающий этот факт.

Биомех оказался довольно хрупкой девушкой, астронавигатор по штатному расписанию. Звали ее Лиля Возтри, метр шестьдесят ростом, с практически идеальными чертами лица, по-крайней мере по меркам Кааса Гранита, а еще немного сжатыми губами, чуть выпуклым вперед подбородком, указывающим то ли на заложенное упрямство в характере, то ли повышенные волевые качества.

Последним механик увидел Фрика Терренса. И он единственный, кто ему сразу не понравился.

Вот бывает такое, еще даже «привет» не сказав человеку, не узнав абсолютно ничего о нем, сразу испытываешь антипатию. Часто интуиция не подводит, и даже через продолжительное время мнение не меняется, человек не становится своим. Или просто срабатывает предубежденность. Первое впечатление у взрослых людей вообще редко корректируется.

Каас Гранит, так и не понял, зачем капитан подобрал штатного связиста, этого неосима Терренса.

Пока механик изучал цифровые профайлы новых членов экипажа, они с Мигаром успели пройти десяток коридоров служебных помещений космопорта с ответвлениями к посадочным площадкам и добрались до шлюза, где стоял новый корабль. Любимое детище Печерина.

Они поднялись на борт и сразу направились рубку управления.

– У корабля стоит новейший вакуум-толкатель, – сказал Мигар, усаживаясь в одно из компрессионных кресел, – Особо он втягивает в свое поле окружающую пустоту и мы словно под разрядом, будто глазами моргаем. Были здесь, хлоп уже в другом месте. Это новое слово в двигателестроении, пока практически недоступное в Солнечной системе.

– Капитан, согласно конвенции Братинского, подписанной на Марсе в 2167 году, установлены строжайшие цензы на установку таких толкателей и их применение в гражданском космолетостроении.

– Я вижу, ты неплохо осведомлен, мой оцифрованный друг. Да, все верно Гранит. Чтобы получить разрешение приходится посещать тридцать семь планет Млечного Пути и еще две на окраине Малого Магелланового облака. Специальные комитеты рас союзников удостоверяются в профпригодности. Внутри систем его нельзя применять. Что еще могу сказать тебе. Волновой эффект этого монстра приводит к глобальным изменениям планетоидов. Да, толкатель позволяет долетать с окраины Солнечной системы до Сириуса на пример за семь часов, в то время, как например целых двадцать пять часов в системе тратится на перелет с Земли на Марс.

– А как же телепортационные станции, капитан? – удивленно воскликнул Гранит.

– Так вроде телепортационные колодцы оказались неудачным вложением гигантских фондов. Впрочем, я перегнул палку. Материальные ценности, неживые предметы они позволили перекинуть за секунды, создали поток материалов в новые колонии. А вот людям никак. Полтора века бьются ученые и никак. Сначала сплошное мясо было, а теперь просто тела, синенькие такие. Мертвенькие. Просто телепорт это доли секунды, но и они время. А когда в живом организме прекращаются процессы хоть на наносекунду. Ему попросту приходит конец. Зато через телепорт научились перекидывать цифровые матрицы сознаний, что позволило воскрешать людей за тысячи световых лет, как мы сделали. И туристам богатым тоже стали доступным дальние путешествия без риска потери базовой физической оболочки. Ну да ладно, о чем это я?! Что ж Гранит, могу тебя уверить, я не летал на все эти планеты. То ли сожалеть, то ли радоваться этому… Летали поверенные люди, проплаченные заранее разрешительные документы подписывали.

Мигар вышел из рубки, оставив механика наедине с приборами и полной уверенности, что капитан продолжает с ним разговаривать. Каас увлеченно копался в настройках главного реактора и устройстве пяти сореакторных секций. Еще больше его заинтересовали нагнетатели.

Механик поднял глаза на лобовую панель, уставился на главную мачту космопорта. Взгляд глаз остекленел. Он вновь в тысячный раз попытался вспомнить себя, закрыть хотя бы один из пробелов в новом цифровом слепке.

Только спустя полтора часа, Закончив изучать системы нового корабля, Гранит осознал, что свежеиспеченные члены экипажа МААТ уже собрались в рубке и что-то живо обсуждали с Печериным.

Каас коротко поприветствовал всех, попутно изучая и двоих новых настоящих людей, и биомеха, и неосима.

Его поначалу насторожила мимика стрелка Виктора Гассариева, а также некоторые жесты неосима Терренса. Очень позабавило поведение биомеха Возтри, но больше всех его заинтересовал старый ксенобиолог.

Архитек Грехов стал для механика прямо кладезью новых эмоций и информации. В отличие от остальных Гранит внимательно выслушал мнение старика о ситуации на Земле.

– На данный момент мы закончим знакомство. Все дискуссии после взлета. У всех есть понимание цели. Приступаем, – подытожил знакомство Печерин.

Экипаж начал разбредаться по рабочим местам.