Лужи

Первые месяцы, пока у щенка не было прививки, нам предстояло как-то решить проблему с лужами. Опасаясь за его здоровье, мы его еще не выгуливали и решили попробовать вариант с кошачьим лотком, который установили в комнате. Вместо классического кошачьего лотка с высокими краями и сыпучим наполнителем мы решили использовать фотолоток для проявителя и фиксажа, которые продавались в каждом фото магазине. Во-первых, он был значительно мельче, и щенку, как нам казалось, было легче в него забираться, а во-вторых, я с детства увлекался фотографией, и этого добра у нас дома хватало. Вместо наполнителя мы использовали обычные газеты, которыми пользовались практически все любители кошек в то время. Это сейчас впитывающий кошачий наполнитель продается в любом зоомагазине. Тогда же он был большой редкостью, да еще и недешевой.

Как только щенок собирался надуть лужу, я хватал его и тащил в этот лоток. Если же он делал это в другом месте, то ругал, тыкал носом в лужу со словами «нельзя, нельзя» и нес в лоток. Тогда мне казалось, что это очень правильный метод. Не думаю, что мои наказания имели большой эффект, поскольку лужи появлялись в самых неожиданных местах. Но, тем не менее, через какое-то время пес понял, чего от него хотят. Скорее всего, сказалось не столько наше упорство, сколько стойкий запах мочи, скопившийся в одном месте. Арчи шел на запах и находил лоток. Он обнюхивал его и, поставив передние лапы непосредственно в лоток, а задние оставив на полу, делал лужу рядом с ним, гордо глядя в нашу сторону и ожидая похвалы. А мы хватали тряпку и спешили перехватить поток жидкости, затекающий под книжный шкаф. Ругать щенка было не за что – получили то, что хотели, но в слегка искаженном виде.

Уши

Уши у Арчи были выдающиеся, хотя не такие пышные, как у кокер-спаниелей, и не такие длинные, как у бассетов, но вполне достойные того, чтобы о них рассказать отдельно. Еще в щенячьем возрасте, во время первой прогулки, стало понятно, что уши живут самостоятельной жизнью.

Квартира наша была на втором этаже советской девятиэтажки и, хотя в доме был лифт, мы предпочитали выходить на улицу по лестнице. На первых же ступеньках пес наступил себе на ухо и взвизгнул. Лапы у двухмесячного щенка были еще слишком короткими, а вот уши длинными, а спускаться вниз по лестнице ему приходилось вниз головой. Болтающиеся уши то и дело попадали под его собственные лапы, так что пока Арчи преодолевал три лестничных пролета до уличной двери, пару-то раз обязательно на них наступал, сопровождая эти моменты музыкальным повизгиванием.

С возрастом и ростом лап эта особенность ушей пропала, зато неизменной осталась их способность к сбору пыли, грязи и, особенно, каши из миски во время поглощения еды. Как только мы с этим не боролись. Пробовали надевать на голову отрезанный с одной стороны женский чулок, но дело это не пошло. Во-первых, псу чулок совершенно не нравился, и он старался избавиться от него лапами, а во-вторых, чулки то и дело рвались, а добывать их в советско-перестроечное время было не так просто. Поэтому мы остановились на бельевой прищепке. Хотя, по правде, это тоже был не идеальный вариант. Уши зажимались прищепкой на загривке собаки, но прищепку надо было подобрать такую, чтобы собаке не было больно и, в то же время, она крепко держала уши. Однако хватало прищепок ненадолго. Стоило Арчи тряхнуть головой, как «держатель ушей» улетал под кровать или кухонную тумбочку, а освободившийся от неприятного предмета пес весело продолжал поглощать еду, обмакивая в нее свои уши. Нам же оставалось только дожидаться окончания процесса поглощения еды, чтобы перехватить насытившуюся собаку от желания вытереться об окружающие стены и мебель, и вымыть уши в ванной.

Диван

Была у Арчи одна интересная особенность – он никогда не лазил на диваны. И это при всей его любви к хозяевам, а по молодости и ко всему человечеству. Стоило псу видеть кого-то, как ему казалось, знакомого, и он радостно подбегал и ставил на него передние лапы. Чем частенько вызывал бурю негодования, особенно если люди оказывались вовсе не знакомыми. Да и знакомых он мало этим радовал, особенно в дождливую грязную погоду. Я боролся с этим, как мог, но безуспешно.

Зато диваны, кресла и кровати Арчи не уважал и предпочитал им свой коврик. Даже когда хозяев не было дома, он никогда не пользовался такой возможностью, а если хотел спать рядом с хозяевами, то подтаскивал коврик поближе к ним. Мне кажется, что его нелюбовь к диванам началась еще с детства. Когда он только появился в нашем доме, всем хотелось его потискать, подержать на руках и поиграть с малышом. Он же всегда рвался куда-нибудь побежать. И как-то раз прыгнул прямо с дивана, на котором остался без присмотра, а упав на пол и сильно ударившись, он только взвизгнул, подскочил и бросился играть дальше. Однако запомнил этот момент и на диваны никогда не лез, даже когда его звали.

Надо сказать, что Арчи вообще очень быстро учился, и не только охотничьей науке, но и бытовым мелочам. Его жизнь в нашей семье пришлась на период частых переездов, ремонтов и квартирных перестановок. И пес довольно быстро усвоил, что если где-то что-то начали двигать, то лучше оттуда быть подальше. Стоило начать доставать книги с верхней полки, как собака уже была в другом конце комнаты. Переставляешь лыжи или достаешь коробку с ботинками со шкафа, а пес уже сидит в кухне и выглядывает из-за угла.

И это его неоднократно спасало. Снимешь коробку со шкафа, она цепляет другую и та летит точно на место, где спит собака. Глядь, а ее там давно нет, она уже отбежала и наблюдает за процессом со стороны.

Так было с чем угодно, кроме еды. Падающую со стола еду он никогда не пропускал. Стоило упасть лакомому кусочку на пол, как он тут же исчезал в желудке ненасытной собаки.

Первый заплыв

Удивительно, но Арчи очень не любил купаться. Нет, он прекрасно подавал с воды сбитых мною уток, но купаться без причины не любил. В этой его особенности я, в первую очередь, винил себя.

Тем летом, когда у нас в семье начал расти щенок, я закончил третий курс Московского университета на Ленинских горах и летом устроился поработать комиссаром (была такая должность в то время на летней практике студентов) на Звенигородскую биостанцию МГУ. Кроме того, мне это было очень удобно, ведь именно в пойме реки Москвы обитало много объектов моей дипломной работы – зеленых лягушек. И я мог в свободное время заниматься своим дипломом. Лягушек я ловил с большим увлечением, чем приводил в восторг случайных наблюдателей, которые стремились принять участие в этом процессе. Ловля происходила так. Пруд, где в изобилии представители мокро-зеленого племени, я находил, ориентируясь на громкое лягушачье «пение» и наблюдение издали. Для тех, кто сталкивался с представителями лягушачьего мира только на страницах сказок или во время прогулок на природе, немного расскажу, как устроен их мир. В наших водоемах обитают два вида зеленых лягушек – прудовые и озерные, хотя их название скорее связано с их размером, но никак не с типом водоема, где они обитают. Так вот, весь пруд или болото, откуда раздается лягушачья песня, разделен лягушками на личные участки, которые они страстно охраняют от соседей. И наказывают любого нарушителя, дерзнувшего пересечь границы участка. На этом и основывался метод отлова земноводных.

Я приходил на пруд с большим сачком на длинной ручке и погружал его под воду. Разворачивал удочку, оснащенную только одним поплавком и забрасывал его точно на то место, где под водой располагался сачок. После чего усаживался на берегу в ожидании, когда его обитатели успокоятся и вновь появятся на поверхности водоема.

Когда лягушки вылезали на поверхность и вновь начинали квакать, я не спеша брал в руки удилище и начинал «поигрывать» поплавком, создавая максимальное волнение воды вокруг. Ближайшие лягушки, заметив возмутителя спокойствия, сразу сбегались со всех сторон, пытаясь прогнать его со своей территории, и оказывались над сачком. Надо было аккуратно, но быстро поднять сачок из воды так, чтобы лягушки не успели из него выскочить.

Арчи, конечно же, везде был со мной. Именно тогда я начал готовить его к первому охотничьему сезону, который, как я надеялся, должен был состояться ближайшей осенью. Особенного опыта в воспитании собаки у меня не было, и я основывался на литературных знаниях, которых хватало не всегда. Все эти азы и непоследовательность действий очень веселили моих однокурсниц, как мне казалось, опытных кинологов, которые тоже работали на станции. Сейчас я понимаю, что было очень смешно, когда я мог с секундным интервалом подать сразу несколько команд: «ко мне», «сидеть», «вперед». Арчи останавливался в недоумении и терялся в догадках, чего же от него хотят? Удивляюсь, как я тогда не испортил четырехмесячную собаку.

Один из элементов, который нам надо было освоить – это подачу с воды. Уже тогда с земли Арчи подавал с удовольствием как свои игрушки, так и специальную поноску. Плавать же он, в силу своего возраста, еще не пробовал. Да, я его и не заставлял. Пока однажды он не поплыл сам. Случилось это совершенно неожиданно для меня. В один из теплых летних дней мы пришли купаться на реку. Москва-река в этой части еще довольно чистая, поскольку до столицы нашей Родины ей предстоит пробежать не один десяток километров, петляя между холмов и поселков Московской области. Речка относительно чистая и быстрая, с многочисленными водоворотами и сильным течением. Не каждый пловец может справиться с ним, что уж говорить о молодой собаке. Мы с Арчи пришли на пустынный берег и, оставив вещи на деревянных мостках, я с удовольствием окунулся в теплую воду.

Арчи, с интересом наблюдавший за мной, вдруг понял, что остался один, а хозяин удаляется по мокрой стремнине. Вначале он заскулил, призывая меня вернуться, а потом прыгнул с мостика в воду. Я испугался, что он может утонуть и начал грести в его сторону, но не тут-то было. Течение несло меня от щенка, а тот поначалу неумело шлепая лапами по воде, вдруг приобрел горизонтальное положение и поплыл за мной.

– Ах, ты молодец какой! – подбадривал я пса, выгребая к берегу и подстраховывая новоиспеченного пловца.

Когда же мы добрались до берега, и Арчи радостно коснулся его тверди, я вдруг обнаружил, что бока собаки раздуты, как у надувного мячика. «Уж не воды ли он нахлебался», – забеспокоился я и нажал руками на бока пса. В ответ я услышал глухой звук отрыгаемого воздуха. По всей видимости, щенок с перепугу так вдохнул воздуха, что раздулся, подобно воздушному шарику. И это, надо сказать, значительно повысило его плавучесть.

Дальше все было очень прозаично. Я так обрадовался новым способностям своей собаки, что стал заставлять ее подавать с воды, даже когда она этого не хотела, добившись только того, что Арчи очень не любил купаться, даже в жаркую погоду. И хотя брошенную палку или сбитую на охоте утку всегда подавал с воды, делал это исключительно из уважения к своему хозяину.

Рюкзак

С первых дней появления щенка в доме мы стали осваивать самые разные команды, которые должны были пригодиться нам на охоте и дома. «Поскольку собака – классический «русак», в смысле русский охотничий спаниель, – думал я, – то и команды мы будем использовать русские, без всякой иностранщины вроде «тубо», «даун» и «аппорт». И мы стали заниматься. Все по-написанному, как рекомендовали классики охоты со спаниелем. Сначала мы осваивали одну команду, потом другую. И хотя щенок оказался немного упрямым, он был очень сообразительным. К тому же, заниматься ему нравилось, ведь за каждый правильно выполненный урок он получал вкусное вознаграждение. Кроме классических знаний, необходимых собаке на охоте и в быту, я решил научить его спокойно сидеть в рюкзаке. Да, да, именно в рюкзаке. Не в каком-то специальном контейнере для перевозки или клетке, а в обычном брезентовом рюкзаке, который выпускала советская туристическая промышленность.

Надо сказать, что к перевозке собак в метро и общественном транспорте в то время относились более спокойно. Достаточно было, чтобы собака была на поводке и в наморднике, но иногда попадались дотошные контролеры метрополитена, которые требовали переноски. Однако совсем не это подтолкнуло меня приучить собаку к рюкзаку. Еще мальчишкой, работая в экспедиции на Дальнем Востоке одного из московских НИИ, я познакомился с охотником, который возил с собой гладкошерстную таксу. Жила она с ним в палатке, а вот во время всех переездов он усаживал ее в рюкзак, завязывал его, и она спокойно там путешествовала, не подавая признаков жизни. С собакой за спиной он ездил в поезде и самолете, ходил в нашей компании по музеям и кафе. Еще тогда это произвело на меня такое впечатление, что через десяток лет я решил научить этому и свою собаку.

Арчи рюкзак понравился. Особенно, когда понял, что его извлечение из шкафа означает путешествие, он с удовольствием забирался в него. Стоило начать раскладывать рюкзак на полу, как он тут же пытался в него залезть, мешая развернуть его полностью.

– Арчи, не мешай, – то и дело повторял я, – сиди и жди.

Пес садился и с трепетом наблюдал, как я расправляю рюкзак.

– Место, – командовал я, похлопывая по рюкзачному брезенту.