2. Муравьишка и камни. В зените тяжестей

Самый маленький и слабый – с самым большим и сильным желанием: быть самым сильным.

Лилипут и великаны. Замеченный из ниоткуда

…Непонятно откуда, зачем и для чего, но среди таких же, как и он, но только намного его старше и больше, оказался… муравьишка! Он и сам не мог понять, как он появился, и откуда оказался здесь, то есть не пойми где, но он стал осознавать, что он – это он, что эти лапки – это лапки и лапки его, что это туловище-тельце его, а не чьё-нибудь.

Вокруг все быстро-быстро бегают-суетятся: что-то несут, что-то поднимают, что-то бросают, что-то кладут, ломают, разрывают и что-то едят. Все так заняты-увлечены, что не обращают на него ровно никакого внимания. А ему так хочется понять, кто все они такие и чем тут занимаются.

А появился наш муравьишка на одной из крупнейших муравьиных строек, которая проходила где-то в одном из дремучих лесных мест. Работали на ней только взрослые муравьи-мастера.

Муравьишку сначала долго никто даже и не замечал, настолько он был маленький и так усердно все были заняты работой. А потом на него ещё долго старались не обращать внимания, потому что каждый думал: «А вдруг его привела на стройку мама специально посмотреть, поучить, и повоспитывать? Вот мол, для чего он растёт, чтобы, когда вырастет, также бы умел хорошо работать».

Муравьишка продолжал оставаться на месте один-одинёшенек.

Но только тогда взрослые муравьи всё же забеспокоились и окружили кроху, когда он изо всех своих силёнок пытался поднять большое бревно-веточку.

– Нельзя пытаться превозмочь то, что может превозмочь тебя. Никому нельзя. А тебе и тем более, ибо ты ещё мал и несмышлён, – сказал малышу один из муравьёв.

– Но зато, когда он станет большим, он сможет осилить то, что будет не по силам всем, – сказал вдруг другой, пониже ростом, но у которого тельце было седое по самые задние лапки.

– Почему?

– Потому что у него есть сила, которая есть не у всех.

– Это что же за сила? – спросил третий, который ещё только начинал белеть.

– Это сила желания, желания превозмочь то, что может превозмочь тебя, – сказал седой по самые лапки.

– Если только то, что он хочет превозмочь, не сможет превозмочь его, – возразил ещё кто-то из стоящих вблизи.

– А откуда он здесь? – поинтересовался вдруг кто-то.

– А может, оттуда? – предположил кто-то, указывая лапкой вверх.

Но в толпе только посмеялись… Но не все.

Тогда один из муравьёв склонился над муравьишкой и спросил его:

– Ты не знаешь, почему находишься там, где находишься? Не знаешь, где и с кем ты, малыш?

Но кроха поднял над собой передние лапки, и, как будто что-то кому-то доказывая, стал ударять ими себя одновременно и попеременно в грудь, уверенно пищать и поднимать вверх то одну лапку, то другую, а то и все две сразу. При этом его маленькая головка и грудь немного как бы краснели изнутри.

Придание Имени. Победа над бревном

Прослышав о неимоверном происшествии, пришёл самый-самый главный муравей. Он был ниже всех, но казался выше всех и с побелевшей головой.

– Почему здесь тот, кто здесь быть не должен? – тишина. – Вижу, здесь нет того, кто бы имел силу ответить?

Его зрение не подвело: ему никто не ответил.

– Так, никто не знает! Но нужно сделать то, что нужно! Подобные должны жить среди подобных.

– Малыша к малышам.

– Отвести его… к таким же?! – спросил с улыбочкой кто-то из не самых главных.

Главный не ответил, потому что был увлечён наблюдением за муравьишкой.

– О, какой упрямый! – произнёс он, видя, что муравьишка-малютка снова хватается за попытку поднять огромное бревно. – Ему даже удалось пошатнуть эту деревянную глыбину! – продолжал удивляться седоголовый. Он оторвал кроху от его занятия и, подняв перед собой, добавил: – Но всё равно, это бревно тебе ещё не по зубам. Ты ещё Сла-ба-чок, – и вернул его на его место.

Но, как только муравьишка был им отпущен, то сразу же снова подлез под ещё большее бревно-веточку и пыта-ясь… пы-та-ясь… поднял его над собой!

Поднялся гул удивления. Но многие всё равно подумали, что им показали какой-то фокус.

– О! А этот муравьишка, действительно, превозмог то, что могло превозмочь его!.. – только и смог, улыбаясь, отреагировать белоголовый. – …Пора спасать стройку! А не то нам тут всё раскидают, да так, что и не соберем! – и, сказав эти слова, поспешил удалиться по делам, которые не ждут.

Бревно подхватили, пока оно не погребло под собой кроху-крепыша.

– Отведи, Глядячий. Только тебе доверить и могу, – сказали одному из убелённых муравьёв.

Согбенный и хромающий древний старик-муравей повел детишку к таким же маленьким, как и он. Но идти им пришлось не долго. По пути им попалась как раз сама главная муравьиха воспитательница. Глядячий передал ей кроху из лапки в лапку.

– Почему тебя, дедушка, отправили передать мне малыша? Разве нет кого-нибудь помоложе, кто привёл бы мне его гораздо быстрее?

– Гораздо быстрее, может быть, и привёл бы кто, если бы довёл. Если бы не отвлёкся на что и не потерял бы малыша. Они же все большие бегунки-прыгунки.

Когда она поинтересовалась, как его зовут, то старик ей возьми да и скажи, что:

– Зовут его Слабачок, и это имя ему дал не кто-нибудь, а самый-пресамый главный!

«Слабачок так Слабачок», – подумала Муравьиха-воспитательница.

Вдруг раздался крик:

– Спасайся, кабан, кабан!

Огромный вепрь, хрюкая и повизгивая, стремительно направлялся как раз на рядом стоящую муравьиную пирамиду-небоскрёб. Совершенно не разбирая дороги, задев одним копытом общий дом, он, не мешкая, пустился дальше и скрылся в ближайших кустах.

– Караул!

– Всеобщий сбор!

– Службу спасения!

Половина муравьиного здания обрушилась, поймав в капканы завалов сотни муравьёв.

– Спасите! – слышались повсюду стоны.

Неожиданно муравьишка вырвался из лапки воспитательницы и прыгнул в ямку среди развалин.

– Что же я наделала! – неожиданно даже для себя самой вскрикнула воспитательница. – Я не смогла удержать даже такого кроху! Теперь он наверняка сломал себе что-нибудь или даже разбился, погиб!

Но муравьишка недолго заставлял воспитательницу переживать и ругать саму себя. Он выполз из ямки и направился к ней, неся на передних лапках крохотную муравьинку.

– Ах ты, негодник! – начала было его укорять воспитательница, но когда обратила внимание, что муравьишка спас маленькую муравьинку, воскликнула:

– Ты такой маленький, а такой смелый и такой сильный!

Но, когда муравьишка опустил муравьинку на землю и, оказалось, что она цела и невредима, потому что сразу же встала на все лапки, воспитательница воскликнула:

– Ах, Кукляшка, ах ты проказница! Опять тебя понесло куда не надо! Всё-то тебе интересно!

– Но я… но я… – неудачно пыталась объясниться муравьинка.

В этот момент снова раздался грохот. Это обвалилась ещё одна часть муравьиного дома, подняв новое облако пыли. И ещё все не успели опомниться от нового обрушения, как раздался новый крик:

– Зверь! Зверь бежит!

– Какой? Какой?

– Ничего не видно!

– Да чего там не видно, зато слышно! Кабаны это бегут, уже целая стая!

– А не волки?

– А нам какая разница, кому нас топтать?

– А ну-ка, – заторопилась воспитательница, – давайте свои лапки и быстренько, быстренько побежали.

А вместе с ними, боясь быть затоптанными целой стаей кабанов, с криками: «Спасайся!» – в разные стороны побежали и муравьёв целые толпы.

Игры побегунчиков

Когда своего нового кроху муравьиха воспитательница привела вместе с Кукляшкой в муравьишник (у людей это был бы детский садик), то оказалось, что в нём муравьишек видимо-невидимо было, чуть ли не больше, чем муравьёв, у которых побывал кроха уже. Они были везде: и на холмиках, и в ямках, и даже на деревьях. Казалось, что это какое-то живое тёмное одеяло, которое движется, как волны в неспокойном море.

– Ты, моя милая, беги к своим подружкам и смотри, никуда не сворачивай. Обещаешь?

– Обещаю, – пролепетала Кукляшка и в мгновение ока исчезла из глаз. Правда, перед тем, когда воспитательница отвернулась, она успела покрутить пальчиками у своего носа перед мордочкой Слабачка.

– А с тобой мы пойдём туда, где тебе быть. – взялась воспитательница за Слабачка.

Вокруг все занимались делами серьёзными очень – играми. А игр много было и играли в лучшего: и лазанье по стебелькам трав (достань конфетку), и даже по лепесткам цветов (принеси с пыльцой мешочек или нагрызанных лепестков охапку), и на глубину копание, ширину и быстроту подземных ходиков (первый землекопик), и норок рытьё, которые и у людей называются землянками (лучший землянишкин), через лужицы перепрыгивание (лучший прыголужик), кто всех подпрыгнет выше (лучший прыголётик), кто больше муравьишек растолкает или повалит (лучший борьбаришка), больше принесёт песчинок (лучший песконосик), кто всех сильнее: донесёт больше и дальше палочек или муравьишек… и ещё, и ещё, и ещё.

А вблизи Слабачка муравьишки таскали камешки и клали их один на другой. И совсем скоро камешки стали напоминать… домики. И, как потом оказалось, тут играли в лучшего домовьёвика. Самые первые домовьёвики, в отличие от самых последних, уже кидали поперек веточки, а на них сухие листочки. Вот ещё чуть-чуть – и крыша. Тут строили не как взрослые, большой пребольшой дом сразу на всех-всех муравьёв, нет, тут каждый строил совсем маленький, крошечный домик, на одного муравьишку, но зато – каменный! (Взрослые-то всё из деревяшек!) В нём можно было стоять, сидеть (конечно, лежать) и что-нибудь хранить. (Правда, когда муравьишки подрастали, в них нельзя уже было стоять, но «в тесноте да не в обиде»).

А у самых-самых маленьких была игра не в домики, а в шалашики – это, куда можно только пролезть, и где можно только сидеть или лежать. И делались они из кусочков веточек и листочков. И малыши старались стать здесь лучшим шалашунькой. Кода привели Слабачка, то все так и подумали, что его тоже начнут сначала учить делать такие шалашики.

А какие у игр правила? Конечно, там где лазаем, бегаем, прыгаем, там кто быстрее, тот и лучший, а там где строить: на земле или под землёй, так там ещё кто прочнее и красивее смог.

Кто был быстрее – это все и сами видели. А вот кто красивее и крепче – решала муравьиха-воспитательница. Но только первых мест здесь было не как у людей: и первое, и второе, и третье. Нет. А здесь было столько первых мест, сколько было самых красивых и прочных домишек. И никаких тебе ни вторых и ни третьих мест.

И наградой были сами домики. Лучшие из них не разрушались, как все остальные (ведь это игра), а оставлялись, чтобы заселить в них всех новеньких, таких же маленьких, как наш муравьишка, или самих победителей, если им так хотелось.

Кипа очищенья. Огнь избавляющий

Муравьиха-воспитательница привела Слабачка в сердце муравьишника и строго-настрого наказала ему оставаться там, где они сейчас стоят. Когда игры закончатся, она вернётся и скажет тогда, что ему дальше делать.

Оставив Слабачка, муравьиха-воспитательница пошла к морю своих воспитанников.

А когда закончились игры и вернулась она, то увидела, что её нового воспитанника нигде нет, а на его месте теперь возвышается целая стопка из кусочков сухих листьев и веточек высотой с трёх взрослых муравьёв. Зато далеко вокруг от этой кипы мусора не было ни единого листочка, ни единой веточки.

Муравьиха воспитательница окликать стала:

– Слабачок! Слабачок! Не видели здесь такого маленького-премаленького?

– Такого маленького-премаленького не видели. А вот видели, что охапки листьев и палочек сами собой двигались, а потом ещё и сами собой друг на дружку накладывались и в кипу эту сами собой и укладывались.

– Да, прям чудеса, да и только. Слабачоок! – закричала, глядя вверх на кипу, воспитательница, – ты там? Отзовись!

Наверху стопки листьев что-то зашуршало, задвигалось, а потом появилась маленькая черненькая головка с антеннками.

– Эх, негодник, тебе кто-нибудь говорил из мусора горы делать? А? Ну-ка, быстро слезай! Построил мне тут кипу очищенья.

Наверху опять зашуршала листва, а потом крошечный чуть красноватый черный шарик кубарем скатился вниз.

– Ты что тут наделал? Разве я тебе говорила делать что-нибудь?

Слабачок стоял, весь в листочках, глядя на муравьиху-воспитательницу с виноватой и плаксивой мордашкой.

– Но… но я… но ведь…

– Что ты там лепечешь?

– Но… чище…

– Что чище?

– Не стало…?!

Неожиданно стопка сухих листьев и палочек, накиданная Слабачком, вспыхнула ярким и жарким пламенем.

Муравьиха-воспитательница схватила Слабачка и перенесла его на безопасное расстояние.

– Видишь, что происходит, когда не слушаешься старших. И жарко сегодня как. Солнце так и печёт. А теперь пойдем, посмотришь на таких же ретивых, как и ты.

– Зато теперь нет того, что вас так разозлило. Огонь помог, избавил.

Муравьиха воспитательница с удивлением и даже страхом взглянула сначала на догорающую кипу мусора, а потом на Слабачка:

– Плохо не то, что ты построил, а то, что ты не послушался, что ты не слушаешься.

Малыш в ответ только опустил голову и развёл лапки.

Расточение обещаний. Сокрушение в лужу

Игры закончились, и через некоторое время все муравьишки и их взрослые наставники собрались в одном месте. Стояли прямыми длинными рядами, один за другим. Со стороны можно было бы подумать, что собралась огромная лесная армия крошечных лесных воинов!

Муравьиха-воспитательница предстала перед морем воспитанников и назвала всех пятерых первых! При произнесении имени муравьишку очередного с этим именем хватали, на длинную соломинку сажали, соломинку в воздухе крутили-крутили и вверх муравьишку запускали, а потом всем полем-морем, всеми рядами-толпой ловили и подолгу качали, помногу подбрасывали. И все радостно кричали «Угу-гу! Ага-га! Угу-ге! Ага-го!»

А после этого она стала подзывать к себе новеньких и показывать каждому из них его домик. Так было и с нашим муравьишкой – ему тоже подарили маленький каменный домик, к которому его подвели и даже дали заглянуть внутрь.

Слабачку достался домик, в котором даже невысокий взрослый мог бы стоять почти не сгибаясь. А для нашего крохи такая комнатка и тем более показалась целым залом. А ещё в нём было совсем даже не темно. Потому что в стенах было сверху много дырочек, несущих свет, и из некоторых можно было смотреть на улицу.

Муравьишка не знал радоваться или грустить от такого подарка. Ему уже захотелось спрятаться ото всех в этом своём жилище-убежище, чтобы прийти в себя от навалившейся усталости, но он вышел вперёд всех, решив сказать спасибо главной муравьихе-воспитательнице и тому из «первых», кто этот домик построил.

Но говорить он стал о том, о чём и сам не думал говорить:

– А я завтра возьму да и построю домик, ещё больше и ещё крепче!

Никто не только ничего сразу не сказал, а наоборот, замолчали даже и те, кто говорил между собой. Наступила полная тишина. Но ненадолго. Потом вдруг многие (но не все), разом оглушительно захохотали. Перед Слабачком стали вставать и, смеясь, кричать:

– Посмотрите, среди нас появился гигантский карлик-хвастун!

– Сам вон – песчинка на земле, а высота его глупых желаний дотянулась до самого неба.

– Его горстка ума так же мала, как велико его бахвальство!

– Но сила его убежденья так же крепка, как рахитичен он сам!

– Поэтому его слова вызывают у нас только смех! Ха-ха!

– И имя, Слабачок, видно, дано ему не случайно!

– Да, и это имя! Оно нам говорит о нём всё!

Снова раздались смешки. Потом все стали потихоньку расходиться. Ему слышались упрёки:

– Он даже не поблагодарил муравъиху-воспитательницу!

– Он любит только себя!

– А значит, никого не уважает!

– Никого не любит!

– Он не сказал спасибо тому, кто смастерил этот домик!

– Он и дальше будет только хвастаться!

– Да!

– И не будет ничего делать!

– Конечно, не будет!

А Главная муравьиха-воспитательница встала над Слабачком, накрыв его своей тенью, и сказала:

– Ну, что ж. Либо сами слова приведут тебя к тому, о чём ты тут говорил, либо те слова, которые ты тут говорил, так правдой и не наполнятся, – и тоже ушла.

Муравьишке было неловко. И хотя он не знал, почему он сказал то, что сказал, но знал, что то, что сказал, то сделает. В этом он не сомневался. И тоже не знал почему.

Тут его снова обступили. Это были муравьишки, которые недавно подошли и услышали о хвастовстве какого-то новичка.

– Это вот этот кроха хвастает, что всех сильней?

– Что настоящий строитель?!

– Да ещё и самый лучший?!

Слабачок хотел возразить, но, растерявшись, не мог.

– Он такой маленький, что даже мы, маленькие, можем его держать на руках, – сказав это, один из муравьишек взял и поднял его перед собой. Слабачок был явно втрое меньше всех его окруживших.

Муравьишки стали его передавать сначала из лапок в лапки, а потом перекидывать друг другу со словами:

– Вот какой гигант!

– Во много раз больше крупинки!