Анализируя гендерные особенности переживания родственниками хронической болезни ребенка, многие исследователи отмечают, что хронический стресс, испытываемый близкими, в большей степени проявляется у матерей, отражаясь в выраженной депрессии, эмоциональном напряжении, более выраженном снижении показателей соматического здоровья (Bouma, Schweitzer, 1990; DeMyers, 1979; Kas ari, Sigman, 1997; Koegel, Schreibman, Loos, 1992; Seltzer, Greenberg, Floyd F. [et al.], 2001; Wolf, Noh, Fisman, Speechley, 1989; Sanders, Morgan, 1997).

Исследование родителей детей, больных аутизмом, проведенное R. P. Hastings, H. Kovshoff, N. J. Ward [et. al.] (2005) показало, что матери и отцы таких детей испытывают одинаковый уровень стресса, однако матери демонстрируют более выраженное снижение уровня психического здоровья, в частности, выраженную депрессивную симптоматику. Авторы отмечают, что родительское благополучие/ неблагополучие взаимосвязано не только с функционированием больного аутизмом ребенка, но также и с психическим здоровьем супругов. Так, анализ корреляций показал, что стресс, испытываемый матерями, взаимосвязан с проблемами в поведении их ребенка и депрессией их партнера. Стресс, испытываемый отцами, напротив, не был связан с особенностями функционирования их детей, но напрямую зависел от депрессии и тревоги супруги. Анализируя эти данные, R. P. Hastings [et. al.] пришли к выводу, что депрессия у матери или отца является предиктором стресса у их партнера. Авторы предполагают, что этот феномен обусловлен нарушением супружеской поддержки. Если стресс обычно уменьшается, когда супруг/супруга ожидает поддержку в будущем от партнера, то в том случае, если партнер находится в депрессивном состоянии, этот механизм может быть менее доступен.

Матери и отцы детей с нарушениями развития используют различные стратегии совладания со стрессом (Essex, Seltzer, Krauss, 1999; Gavidia-Payne, Stoneman, 1997).

Отцы в большей степени склонны справляться с проблемами, избегая непосредственного контакта с ребенком, вовлекаясь в другие виды активности, не связанные с непосредственным уходом за ним. Например, отцы стремятся избежать ежедневного стресса, проводя больше времени на работе (McGrath, Huff, 2003). При этом они остро переживают чувство вины, утраты, обеспокоены тяжестью стресса, который испытывают их жены (Голубева, 2006). Специфика переживаемого отцами стресса связана с материальными тяготами, возникающими в связи с необходимостью затрат на лечение, визиты врачей и госпитализацию, особенно если мать вынуждена была бросить свою работу и принять на себя ответственность по ежедневному уходу за больным (Katz, Krulik, 1999). Исследования показывают, что финансовые вопросы являются непрерывным источником стресса для отцов, имеющих хронически больного ребенка (Goble, 2004). Отцы также сообщают о том, что чувствуют себя «забытыми родителями», потому что они часто не столь включены в заботу о ребенке, как матери (Sterken, 1996).

Матери детей-инвалидов, как правило, в значительно большей степени вовлечены в деятельность по уходу за ребенком по сравнению с отцами (Konstantareas, Homatidis, 1992), сильнее аффектированы их поведенческими проблемами (Hastings R. P. [et al.], 2005). Некоторые авторы отмечают усиливающуюся симбиотическую связь, чаще всего матери (или бабушки) с ребенком (Заборина, 2007).

Е. Г. Бабич (2011) определяет состояние родителей хронически больных детей как ведущее к созависимости, отмечая, что ограничение в состоянии здоровья личности является системной социально-психологической дисфункцией, затрагивает всех членов семьи, но в первую очередь мать.

Таким образом, исследуя психологические последствия, переживаемые семьей в связи с появлением хронически больного, большинство авторов подчеркивают значительное негативное влияние хронического стресса, обусловленного болезнью близкого, на всех членов семьи. Это влияние затрагивает различные уровни личностного и семейного функционирования, проявляясь в виде эмоционально негативных переживаний, вплоть до возникновения тревожно-депрессивных расстройств у членов семьи, нарушениях структуры и функций семьи, а также изменении характера взаимодействия семьи с макросоциальными системами.

В то же время существуют исследования, говорящие о том, что родственники хронически больных, в частности, родители детей-инвалидов, могут испытывать не только негативные, но и позитивные последствия, находясь в ситуации прологированного стресса, обусловленного болезнью близкого (Finzi-Dottan, Triwitz, Golubchik, 2011; Hastings, Taunt, 2002; King, 2000; Scorgie, Sobsey, 2000; Taunt, Hastings, 2002).

В результате борьбы с отрицательными жизненными событиями и неблагоприятными ситуациями члены семьи могут улучшить свои отношения с окружающими, понять и проявить свои сильные стороны, изменить приоритеты и ценности (Joseph, Linley, 2006; Linley, Joseph, 2004). Для определения этого процесса в литературе обычно используют термины «посттравматический рост» («post traumatic growth»), «обусловленный стрессом рост» («stress-related growth»), «рост после несчастья» («growth following adversity») (Calhoun, Tedeschi, 2004; Joseph, Linley, 2008; Park, Helgeson, 2006).

На основе анализа различных исследований, посвященных родителям детей с нарушениями в развитии, R. P. Hastings и H. M. Taunt выделили ряд позитивных компонентов опыта, переживаемого в таких семьях. Например, болезнь ребенка может восприниматься родителями как: возможность учиться и развиваться; фактор, способствующий укреплению семьи и/или брака; событие, дающее ощущение цели в жизни; возможность развития новых навыков, способностей или карьерного роста; возможность стать более хорошим человеком (более терпимым и способным к состраданию, менее эгоистичным); фактор, способствующий увеличению силы личности или уверенности в себе; возможность расширить круг социального общения; возможность духовного роста; возможность изменить взгляд на жизнь (например, прояснить, что в жизни наиболее важно); возможность проживать каждый день максимально полно (Hastings, Taunt, 2002).

Аналогичные данные приводят K. Scorgie и D. Sobsey (2000), отмечая, что некоторые родители ощущают улучшение супружеских отношений, проявляющееся в большей сплоченности семьи в ситуации необходимости ухода за больным ребенком, улучшении коммуникативных навыков, способности договариваться при решении сложных задач, обусловленных его болезнью.

Поскольку семейный кризис, связанный с болезнью близкого, может приводить как к позитивным, так и к негативным последствиям, исследователи активно изучают протективные факторы, способствующие положительному исходу такого кризиса.

Исследуя предикторы личностного роста у родителей детей с дефицитом внимания/гиперактивностью, R. Finzi-Dottan, Y. S. Triwitz и P. Golubchik (2011) пришли к выводу, что эмоциональный интеллект (emotional intelligence) является главным предиктором роста, обусловленного стрессом. Авторы подчеркивают, что это психологическое образование в наибольшей степени способствует совладанию с хроническим напряжением в ситуации болезни ребенка. При этом под эмоциональным интеллектом понимается способность чувствовать и понимать эмоции, интегрировать их, облегчая мыслительный процесс, а также возможность регулировать собственные эмоции, что, в свою очередь, способствует сопереживанию и улучшает совладание в конфликтных ситуациях.

Высокий уровень эмоционального интеллекта позволяет родителям гиперактивных детей регулировать эмоции по отношению к ним. Авторы отмечают, что в большинстве случаев такие родители испытывают амбивалентные чувства. Кроме того, высокий уровень эмоционального интеллекта позволял родителям использовать эмпатическое мировоспрятие и адаптивные копинги в конфликтных или напряженных ситуациях. Преодоление трудностей, с которыми они столкнулись как родители, и обусловливало их личный рост.

A. Gupta, N. Singhal (2004) отмечают, что позитивное восприятие ситуации может рассматриваться как протективный фактор при воздействии стресса, обусловленного болезнью ребенка, на членов его семьи. Положительная эмоциональная реакция способствует поддержанию психологических и физических ресурсов во время стресса, действует как буфер против неблагоприятных физиологических последствий стрессового напряжения и предохраняет от развития клинической депрессии. В том случае, если родители акцентируют внимание на положительных аспектах семейного кризиса, обусловленного болезнью ребенка, минимизируя ограничения и проблемы, связанные с болезнью, возрастает возможность как личностного роста, так и развития всей семьи. Позитивное восприятие формируется при прохождении информации о происходящем через так называемый фильтр – «семейную схему», включающий убеждения, разделяемые членами семьи, значения и ценности, которые развивает семья, чтобы координировать паттерны собственного взаимодействия и следовательно, справляться или приспосабливаться к наличной жизненной ситуации. «Семейные схемы», позволяющие членам семьи сфокусироваться на позитивных значениях при оценке потенциального стрессора, помогают им поддерживать общий позитивный взгляд на события и, таким образом, лучше справляться с проблемами.

Исследование семей, где ребенок страдает церебральным параличом, проведенное S. Bhan, D. Mehta и Y. Chhaproo (1998), показало, что, независимо от экономического статуса семей, оптимизм (позитивное восприятие ситуации) и религиозность матери выступали в качестве протективных факторов, препятствующих возникновению чрезмерного стрессового напряжения и повышающих способность матери совладать с трудностями, обусловленными болезнью ребенка.

Среди факторов, способствующих личностному росту родителей хронически больных детей, также выделяют социальную поддержку. В частности, участие родителей в группах самопомощи и психообразовательных программах повышает уровень позитивного восприятия ими собственных больных детей, способствует формированию уверенности в собственных силах, повышает семейную устойчивость к стрессу (Singer, Marquis, Powers [et al.], 1999).

Распространенными являются исследования защитных механизмов и совладающего поведения у членов семьи хронически больного.

По мнению М. С. Голубевой (2006), событие в семье, когда у ребенка диагностируется тяжелое нарушение зрения или слуха, является для родителей сильной жизненной травмой с тяжелыми негативными переживаниями и трудностями, свойственными экстремальному стрессу. В ходе жизненного цикла семьи стресс снижает свою силу, но не исчезает совсем. Он приобретает характер хронического с ежедневными, неисчезающими трудностями и переживаниями, наличием выраженных защитных механизмов в поведении. Негативные переживания сохраняют свое значение и при осознанно оцениваемых родителями позитивных переживаниях.

Е. Г. Бабич (2011) отмечает, что особенности совладающего поведения родителей, воспитывающих детей с ограниченными возможностями здоровья, обусловлены действием ряда факторов, среди которых центральное место занимает хронический стресс. Стратегии совладающего поведения у таких родителей характеризуются преобладанием базовых пассивных стратегий совладания, в частности, стратегии избегания и пассивной стратегии поиска социальной поддержки. У данной категории родителей наблюдается депривация личностных (эмпатия, самоконтроль, аффиляция – способность к восприятию социальной поддержки) и средовых (оказание различных видов социально-психологической поддержки) ресурсов.

Исследуя матерей детей, больных серповидно-клеточной анемией, S. A. Hill (1994) описал свойственные им различные стратегии преодоления. В качестве таких стратегий могли выступать: поиск информации о болезни; совершенствование форм наблюдения и ухода за ребенком, прежде всего, касающихся симптомов болезни; сокращение последствий стигматизации и попытка установления ощущения контроля; положительное переосознание, заключающееся в переосознании потери и признании других положительных качеств больного члена семьи; религия как совладание, при котором стрессовая ситуация рассматривается как часть духовного роста.

Изучению стрессовых и травматических факторов у родственников больных с различными аддиктивными расстройствами посвящен целый ряд исследований.

Еще в ранних работах в качестве постоянно действующего стрессора описывается сам процесс адаптации семейной системы к болезни близкого. Родственники больного вынуждены постоянно приспосабливаться к ситуации, корректируя свою ролевую позицию в зависимости от того, в какой фазе абстиненции или употребления находится больной. Постоянные колебания больного между трезвостью и употреблением, как правило, характерные для начального периода развития зависимости от психоактивных веществ, приводят семейную систему в состояние нарушенного равновесия, что обусловливает выраженное расстройство ее функционирования (Downs,1982).

Члены семьи испытывают постоянный стресс от ролевой неопределенности (ролевого беспорядка – role confusion), возникающей в связи с непредсказуемостью поведения больного зависимостью от ПАВ, а соответственно, неопределенности, возникающей при оценке его способности к выполнению родительских и супружеских обязанностей (Sher, 1991; Jackson, 1954; Nardi, 1981; Wilson, Orford, 1976; Wiseman, 1975). Важно подчеркнуть, что трансформация отношений затрагивает как родительско-детскую, так и супружескую подсистему семьи.

Исследования показывают, что необходимость постоянной адаптации в ситуации ролевой неопределенности является постоянным источником стресса, особенно для жен больных, которые вынуждены принимать на себя основную часть ответственности за выполнение родительских и некоторых других функций мужа (Esser, 1971; Wiseman, 1975). Обращает внимание то, что в ранних работах исследователи опираются на жестко фиксированную полоролевую модель семейного взаимодействия, когда такие обязанности, как обеспечение семьи, поддержание дисциплины, принятие решений относят к прямым обязанностям мужа.

Неспособность супруга выполнять возложенные на него обязанности приводит к формированию новой семейной системы, характеризующейся гиперфункциональностью жены, в то время как больному зависимостью от ПАВ мужу присваивается статус ребенка. Жены больных, как правило, предпочитают гиперфункциональность постоянной фрустрации в связи с необходимостью адаптации к ролевой неопределенности. Такое положение ролей способствует достижению равновесия в семейной системе, которое будет нарушаться в ответ на попытку обратного перераспределения ролей, связанную с периодом трезвости мужа. В этой связи жена может отказываться оставить свои новые обязанности, препятствуя такому перераспределению (Downs, 1982).

Непоследовательность и противоречивость родительской ролевой позиции и требований приводит к тому, что дети пытаются предугадывать их, основываясь на собственных представлениях, а также выполнять родительскую роль, что лишь усиливает ролевую неопределенность и конфликты (Nardi, 1981).