Глава 6. Все ближе и ближе

На следующий день, с самого утра, Кот вел себя… как настоящий мартовский кот.

– Любовь нечаянно нагрянет, когда ее совсем не ждешь! – орал в душевой Костя.

– И твой друган моментом станет на балбесину похож! – громко рифмовал вредный Вервольф.

– Ты видел Оксану? – Костя вылетел в одном полотенце и принялся лихорадочно причесываться. – Эдик, мне как лучше – как есть, или сгонять подстричься?

– Побриться, оставить только челку, и носить оленьи рога… Хотя… Ладно, не надо. Потом свои отрастишь!

– С чего ты взял, что Оксана станет мне изменять? – оскорбился Кот.

– С чего ты взял, что она вообще станет с тобой встречаться?

Костя сумрачно покосился на свое отражение… Ну да, где она – успешная предпринимательница, а где он – обычный жулик… Ладно, обычный электрик!

– У меня идея! – Костя подбросил расческу до потолка. – Давай, пока ремонт делаем, найдем золото саргатов!

– Ты в адеквате? Хотя, о чем я спрашиваю! – отозвался Вервольф. – Какое, на фиг, золото?

Костя коротко поведал о находке в рояле.

– Так его прежние хозяева забрали! – пожал плечами трезвомыслящий Эдик. – Или кто этот рояль двигал.

– Нет, – возразил Костя, – иначе Тасенька там бы не шастала по дому.

– Она и не шастает. Привидений не бывает! – Эдик махнул рукой.

Смартфон Вервольфа тревожно зажужжал. Парень торопливо ответил на звонок.

Тем временем, в «люксе» происходило примерно то же, что и в деревянном домике.

Сникерс носился на крыльях любви. Он натянул модные джинсы, свежую футболку, заказал букет из пятнадцати огромных роз и теперь тщательно прихорашивался у зеркала.

– Это ты на завтрак так идешь? А че не с бабочкой на шее? – хохотал Спрут.

– Ты добазаришься, – пообещал старший брат и метко бросил в него расческой.

– Ай! – Спрут отбил расческу ладонью, та улетела в окно. – Валерка!

– А я причем? – удивился Сникерс. – Это ты косячишь! Серый, пусть наши дуболомы присмотрят, чтобы Марину Юрьевну не обижал никто.

– Ага. А заодно узнаем, не ментовская ли она… – начал Спрут, но Сникерс так приподнял бровь, что размышлять вслух стало опасно.

– Короче, так! – Сникерс скрестил руки на груди. – Даже если она – майор полиции… Или сексот со стажем… Оберегать, как зеницу ока, язык при ней… И о ней! Не распускать. Короче… Ну, ты меня понял, да?

Спрут кивнул с самым серьезным и послушным видом.

Когда Сникерс исчез за дверью, заботливый братишка взял смартфон и дал задание «дуболомам»: установить круглосуточное наблюдение за избранницей лидера группировки.

– Из сумрака выходить только в крайних случаях, если ей угрожает опасность. А так – прикинуться кустами, столбами, мышками и мишками… В смысле – стать невидимками! Она должна быть в безопасности, как у родной мамы на кухне. И я должен знать о ней всё, вплоть до любимых цветов и размера обуви! – Спрут положил трубку и добавил: – А то мало ли… Всякое может быть!

Клумбы возле «Гнезда» давно затянулись травой. Они исчезли в буйной зелени, захватывающей все большую территорию.

Трава оказалась живучей. И даже не примялась под разношенными кроссовками, когда в клумбе прятали очередной «товар».

Точно так же трава упруго разогнулась после контакта с пляжными шлепанцами, которые наркоман со стажем – Тындин Петр Тимофеевич – носил всегда и на все случаи жизни.

Полканыч, ремонтирующий веранду, мигом заметил появление этого субъекта возле «Гнезда». «Ненадежная личность! Еще стащит чего! Надо пугануть!» – решил опытный местный житель.

– Петька! – грозно рявкнул Полканыч. – Чего шастаешь? Медом мазано? А ну, брысь отсюда!

Парня словно ветром сдуло.

Разбуженный кот свесил голову с крыши, проводил наркомана взглядом.

И не только кот…

Съемочная группа с шумом и смехом загрузилась в микроавтобус.

– Прощай, цивилизация! – помахал в окно Никита.

– Завезут вот в глушь лесную… Темную, совсем пустую… Шариться заставят там… Нас на радость комарам! – язвил Стас.

– Снимем блокбастер… Войдем в список классики кинематографа… – мечтал Степан.

– Путешествие на родину началось! – сказала себе Лиза и повернула ключ зажигания.

Перед глазами замелькали дома, широкие улицы мегаполиса, бесчисленные машины.

– А скоро я окажусь на природе. Далеко-далеко отсюда. И пройду по половицам дома, построенного моими предками. Увижу гору, лес и реку, которые помнят моих прабабушку и прадедушку. Это же просто путешествие во времени! – Лиза пожалела, что ей не с кем обсудить такую волнующую тему.

Степан, Стас и Никита активно вливались в коллектив… Знакомились друг с другом поближе. Соображая на троих на заднем сидении.

«Эдак, когда устану, Степка уже будет не в состоянии меня подменить. И ему плевать, устала я или нет… Боюсь я ездить по трассам или нет!»

Лиза сосредоточилась на дороге.

«Ладно, что тут поделаешь. Джентльмены перевелись совсем. В наше время их не найдешь. А Степка хотя бы умный и добрый. Зачем мечтать о чем-то большем? Только тратить нервы и время!»

В «Гнезде» гремели последние такты симфонии ремонта. Долбил перфоратор. Стучал молоток. Шуршали новые обои…

Вервольф огляделся и позвал:

– Павел Александрович! Пал Саныч!

Откуда-то вынырнул искомый объект с карандашом за ухом.

– Не тушуйся! Меня все Полканычем зовут, и ты зови!

Эдик улыбнулся.

– Долго еще? У нас народ обзвонился.

Полканыч извлек из кармана клетчатой рубашки мятую пачку сигарет.

– Пошли, перекурим.

Они подошли к окну. Вид на «подкову» ничем не уступал виду с горы.

– Не жалко вам народ, – Полканыч протянул пачку Вервольфу, – Тасенька опять встала. Скоро люди пропадать начнут!

– Что значит – Тасенька встала? – Эдику пришлось взять предложенную сигарету… для установления доверия.

Полканыч задумчиво оглядел парня.

– Ходит Тасенька. Многие ее видели. Маруся ее недавно видела…

– Да ну! – некурящий Вервольф зажег сигарету… И сразу убрал ее в сторону, эффектно зажав между указательным и большим пальцами, как типичный жулик. – Бред! Даже надоело уже.

– Не веришь! – с достоинством кивнул Полканыч. – Ну, не верь. Утащит вот тебя, как уже трех утащила!

– В смысле утащила? – пожал плечами Эдик, самоотверженно возвращая окурок на его законное место. Дыхание перехватило. Вервольф изобразил, будто закашлялся от волнения.

– В смысле – вошли они в дом, а назад не вышли. Исчезли, как Тасенька, в свое время.

– Значит, этому есть рациональное объяснение. Я не верю в нечисть.

Вервольф наконец-то избавился от окурка и под ту же марку сразу проверил шпингалеты на окнах. Оглядел новенький потолок.

– Сам натягивал! – похвастался Полканыч.

– Годится! – Вервольф собирался идти дальше, но тут с клумбы послышался мужской голос:

– Хомяков Андрей Михайлович! Пройдемте со мной до отдела!

– Слово «пройдемте» не существует! – известил Вервольф, выглядывая на улицу.

Участковый, стоял внизу, сдвинув фуражку на затылок, и грозно смотрел на Эдика.

– Вы отказываетесь подчиниться законным требованиям сотрудника полиции?!

– Эх, майор Алексеенко! Ну, не могу! Не могу… вам отказать! Вообще, решительно невозможно!

Эдик закрыл окно и быстрым шагом направился вниз.

– Иди-иди, не бойся, – проворчал полицейский, приоткрывая дверцу служебной машины.

– Было бы, кого бояться! – дерзко откликнулся Вервольф.

До отделения ехали молча.

Наконец, участковый свернул в тесный двор старинного здания, с трех сторон обнесенный высоким железным забором. Ворота захлопнулись, отрезая путь обратно. Вервольф оглянулся. Старенькая «Нива» остановилась.

– Выходи, – бросил майор Алексеенко и посигналил.

Вервольф послушался.

Из неприметной двери появились сразу трое полицейских. Вчерашний побитый молодой участковый с распухшей щекой и перевязанной рукой, его разъяренный начальник и мрачный начальник уголовного розыска. Выражения лиц встречающей делегации не внушали ни малейшего оптимизма.

– Всем добрый день, – Вервольф потихоньку отступил за «Ниву».

Алексеенко из вредности проехал вперед, убирая препятствие между доставленным и полицейскими.

– Иди, иди сюда, – выразительно поманил пальцем начальник уголовного розыска, – что, мы, взрослые люди при больших звездах, за тобой бегать будем?

Вервольф облизал губы и прямо спросил:

– Мне капец, да?

– Да еще какой! – рявкнул начальник участковых. – Это что такое? Я тебя спрашиваю! Это что?!

Он указал на своего пострадавшего подчиненного.

– Это был боевой прием… какого-то… единоборства! Я не хотел причинить ему вред! Он просто упал на столик, – зачастил Вервольф, – опять же, в пылу драки получилось! Нечаянно! Я не хотел, правда.

– За нечаянно бьют отчаянно! – намекнул начальник участковых.

– Что ты там делал, не на своей территории? – вдруг обернулся начальник угрозыска.

– Я должен был Буйнову опросить! Бармена! Она на моей территории труп нашла! – прохныкал потерпевший, на вид, парнишка лет двадцати трех.

– А что у тебя случилось с форменным обмундированием? Почему в гражданке пошел? Тоже нарушение! – рявкнул начальник уголовного розыска.

– Не надо тут… В чужом глазу сучок искать! – взвился начальник участковых.

– Я служебное удостоверение предъявил! А откуда-то появился… вот этот молодой человек… – начал побитый.

– Откуда-то! – поджал губы Вервольф, – Вот этот! Ну и манера выражаться!

– И со словами: «Чего надо?» оттолкнул меня от барной стойки, – вовсю жаловался потерпевший.

– Я думал, ты просто к Буйновой пристаешь! Она просила помогать ей выпроваживать особо активных! – оправдывался Вервольф.

– Я и ей, и тебе тоже, продемонстрировал служебное удостоверение. Представился…

– Неразборчиво!

– А потом ты меня швырнул на столик, и на помощь к тебе подошли двое…

– А к тебе сколько?

– Мои были в форменном обмундировании!

– Я ППС и не трогал! – воскликнул Эдик.

– И пошла драка! Причем тех двоих мы повязали без проблем…

– Кого вы повязали? Удирали, как коты от собаки!

– Одного из твоих – приемом «загиб руки за спину», второго – положили на пол. А ты разбушлатился… сделал «вертушку», попал мне ногой в челюсть, я опять упал на столик и повредил руку.

– Маленький, не плачь! – сострил начальник угрозыска.

– Слово «разбушлатился» – не литературное! – придрался Вервольф. – Говори нормально… В натуре.

– А ты не выпендривайся! Всё едино – нападение при исполнении! – поднял указательный палец начальник участковых.

– А когда сотрудники ППС попытались прийти ко мне на помощь, задержанные воспользовались случаем и убежали! А некоторые присутствующие… – продолжал пострадавший.