Глава 5

Лени

Медкапсула у них была отменная. Вот что значит другая ветвь эволюции. Совершенно иной принцип работы. Все наши, как и элманские, работали по принципу межмолекулярных излучений. Электромагнитный импульс определенной чистоты, посылаемый в пораженный участок, мгновенно доставлял набор регенерирующих клеток. Вполне зарекомендовавший себя за время звездной экспансии способ. Совместная разработка, с низкими энергопотребностями и компактными размерами. А тут…

Я очнулась в желе! В этом противном, теплом, тягучем нечто. Небольшая дыхательная маска позволяла не переживать за доступ кислорода, но было неимоверно противно. Никак не свыкнуться с этой их штукой. «Желе» было голубоватым и не мешало смотреть, хотя для того, чтобы открыть глаза потребовалось перебороть саму себя. Медленно приоткрыв правый глаз, проверила, не печет ли от этого вещества. Мало ли какие у него там свойства. После проверки медленно открыла глаз полностью. Второй открылся от удивления.

Надо мной склонилась женская особь валорского вида. Удивительное зрелище. Дама была тонкой как тростинка, высокой и бледно-голубой. Ее кожа будто светилась, а глаза на вытянутом лице были огромными, синими, с радужными переливами, без белка. Я в них чуть не утонула, таким притягательным и удивительным было это зрелище. Наваждение отпустило только тогда, когда валорка моргнула. Она широко улыбнулась, показав жемчужные мелкие зубки с небольшими глазными клыками. Смотрелось немного жутко, но дама явно пыталась произвести приятное впечатление. Пришлось также улыбнуться, хоть за дыхательным устройством вряд ли она рассмотрела. Для убедительности попыталась помахать ей рукой. Вышло очень замедленно, как в старых фильмах.

Моя новая знакомая помахала в ответ. Также медленно. Я почувствовала себя в аквариуме. Когда-то в детстве родители водили меня в океанариум на Земле. Такой огромный, размером с Лондон, бассейн под куполом, в котором проложены полукруглые тоннели, как муравьиные ходы. Там пытались сохранить от вымирания исчезающие морские виды. Вот, в одном из секторов бассейна плавала огромная белая «не рыба», дельфин, кажется. Помню, когда я прижалась носом к стеклу тоннеля и помахала животному, он также медленно ответил мне движением плавника.

Ученые утверждали, что эти животные наделены высоким интеллектом, только пошли в своем развитии не по техногенному пути, как люди, что их и погубило, сведя популяцию почти под ноль. Верилось с трудом. В университете все «земельные» и «животные» направления (микробисты, биологи, астроморфологи и прочие) были уверены, что правительство нам врет, и вина лежит в первую очередь на людях, как на самом распространенном и высокоразвитом виде нашей планеты.

Вот теперь и я была в аквариуме. Видимо, мне через эту жидкость поступало еще и какое-то успокоительное, так как ситуация, против ожидания, не сильно нервировала. Чудо с голубой кожей опять улыбнулось, а потом скрылось из виду. Пара мгновений, и окружающее меня желе стало куда-то всасываться. Из состояния невесомого парения, с уменьшением субстанции, я постепенно оказалась лежащей на твердой поверхности медкапсулы. Когда вся жидкость утекла, куполообразное стекло отъехало в сторону. Выплюнув дыхательный аппарат, который тут же втянулся в ячейку над головой, я аккуратно села. Все же хорошо, что их «желе» не остается ни на коже, ни на одежде. Рабочий комбез, который я еще на геоисследованиях носила, остался чистым. Немного потрепанный, он, все же, был вполне приемлемой и приличной вещью. Самочувствие было замечательное. Даже, кажется, лучше, чем до «прыжка» в гипер.

С интересом осмотрела их медицинский отсек. Ничего так, вполне ожидаемо. Несколько встроенных шкафов с неопределяемой ерундой, три еще таких же капсулы, как у меня, одна огромная вертикальная колба с темным стеклом и два стола. Пара дверей. За одним из столов сидел Сумудин, разглядывая столбики данных на большом экране. В углу, сложив на груди руки, стоял высокий, хмурый валор, кажется, следя за мной. Новая знакомица обитала на табурете, типа пластикового, возле моей капсулы и улыбалась. Клыкасто.

Среагировав на звук, медик обернулся и подскочил с места, подхватив небольшую планшетку, перекинул одним движением на нее все показатели с большого экрана и, почти вприпрыжку, двинулся ко мне. Все же, немного суетливый он у них. Интересно, в стрессовой ситуации он тоже мечется туда-сюда и икает? Какой уж тут профессионализм?

– Терри, вы очнулись! Я так рад! – медик почти танцевал вокруг капсулы, поглядывая то на меня, почти влюбленными глазами, то на данные в планшете. – Для начала должен сообщить, что у вас не очень хорошая реакция на наш дыхательный газ. Судя по показателям, в привычном вам варианте примерно на 3,28% больше азота. Для компенсации этого момента вам предстоит каждые две недели сдавать кровь на анализ и проходить специальную процедуру по обработке легких.

Я глубоко вдохнула. Воздух, и правда, обладал немного предгрозовым ароматом, так сказать. Но это только, если сильно принюхаться. С ходу и не определить. Вот только думаю, моя самая большая неприятность на данный момент не в составе местного «кислорода». Я была права, это было только начало. Сумудин глубоко вздохнул и продолжил вещать с невероятной скоростью и маниакальным блеском глаз:

– По вакцинации у вас все замечательно. Меня интересует только один момент, но я пока не знаю, необходим ли вам укол от тамарской лихорадки. Через четыре-пять суток будет готов результат исследования, тогда станет ясно, что делать. Кроме того, я не обнаружил у вас никаких блокаторов репродуктивной системы, а активность воспроизводящей клетки невероятно высокая. Это мне непонятно. Вы удалили блокаторы и готовитесь к обретению потомства, или он вышел из строя и новый не успели установить, что вызвало сбой в организме?

Потребовалось пара минут, чтобы понять, о чем речь. Противозачаточными блокаторами я не пользовалась, ввиду глубоко захороненной личной жизни. А крайне редкие и неожиданные «ситуации» вполне обходились индивидуальными одноразовыми приспособлениями. Непонятна была формулировка вопроса.

– Никаких планов на ближайшее «обретение потомства». Лет 10 я планирую посвятить только работе. Мне просто не нужен блокатор. И сбоя никакого не заметила. Совершенно обычная активность «воспроизводящей клетки», как вы ее обозвали.

– Простите, уважаемая… – ученый немного замялся, кинув взгляд на голубокожую валорку, – а какая у вас «обычная» активность? Чему у вас равен один цикл жизни этой самой клетки?

– Эм, тридцать пять–сорок стандартных суток.

Медик чуть подался вперед:

– КАЖДЫЕ тридцать пять–сорок суток? Без «дремлющего» периода? – я медленно кивнула. Рядом раздался шокированный вздох, и прекрасная валорка осела на пол без чувств. Хмурый мужчина бледной расы, до этого подпиравший стену, кинулся ее поднимать.

Дальнейший разговор мы немного отложили, пока валорку укладывали в капсулу, делали какие-то инъекции и проверяли общее состояние. Когда стало ясно, что дама спит, медик вернулся за свой стол, предложив мне табурет напротив. Хмурый парень оказался мужем, или «арие» синеглазой. И одним из младших механиков «Парадокса». Он сидел возле своей любимой и нежно держал ее за руку, как сказал док, считывая эмоциональное состояние подруги.

– Вы можете читать эмоции друг друга? Я знаю, что вы – эмпатически развитая раса, но каковы границы ваших возможностей? – ученый внутри меня тоже требовал новой информации. Я получила возможность узнать больше всех об этой расе. О, тут можно даже научный труд написать! Расоведение – это конечно не мой профиль, но при наличии такого количества материала ничего не делать – просто кощунство!

– Могу я использовать эту информацию для создания научной работы? Это был бы некоторый прорыв во взаимодействии наших рас.

Медик задумчиво поглядывал на меня, постукивая тонкими узловатыми пальцами по столу.

– Знаете, судя по всему, мы можем оказать друг другу помощь. Меня интересуют некоторые моменты в вашей анатомии и физиологии, а вас интересуют особенности нашей расы. Только, боюсь, мы не можем просто так предоставить эти сведения друг другу. Ни Нарин, ни Великий совет не позволят этого. Здесь необходимо учесть интересы обеих сторон. Мы не об особенностях кулинарии разговор ведем.

– Помнится, по взаимодействию разумных рас мы изучали первые договоры о неиспользовании знаний во вред и что-то такое. Я, как дипломированный ученый, могу подать запрос о предоставлении полномочий на заключение такого договора с представителями Валоры в вашем лице.

Медик нахмурился, но кивнул.

– У нас был похожий опыт с дариями. Только в сфере обмена техническими знаниями в области путешествий в средних уровнях гиперкосмоса. Я, как ученый и военный высокого ранга, могу быть этим представителем. В случае положительного ответа на наш с вами запрос, мне, скорее всего, назначат проверяющего. Даже, скорее всего, анура Нарина.

– Да, думаю, кто-то из земных биологов, также должен будет проверить всю информацию, прежде чем позволит ее предоставить широкой общественности. Мы можем попробовать отправить запросы в свои центры общения с инопланетными расами. Только тут возникает вопрос: как вы будете осуществлять контроль за моим состоянием без заключения этого договора?

– О, здесь можете не переживать, – медик улыбнулся, – у нас есть этическое правило. Практически закон. Вся медицинская информация является секретной. В данный момент доступ к вашему файлу есть только у меня, как у лечащего медика и у Нарина. Так что не стоит беспокоиться, пока мы не получим разрешений, все полученные сведения останутся в закрытом доступе. Должен сказать, что от вас тоже требуется контролировать информацию, которую вы передаете при общении с родными и близкими.

– Это понятно, – я покивала, – но здесь у меня опять вопрос. На наших судах используется интервально-лучевой метод передачи данных. Довольно длительный, но безопасный от потери информации. Что используют у вас? И да, как совместить мой кивер с системой корабля? Не успела спросить у капитана.

– Про кивер – это чуть позже, я вас к техникам отведу. Что касается передачи данных, то наша аппаратура использует метод точечных прыжков. Информация формируется в пучок и перемещается, используя систему любых судов, за которые можно уцепиться. Как по трамплинам. В суть я не вникал, но на потерю данных никто не жаловался. Раз мы с вами уже обсудили часть технических вопросов, давайте вернемся к важному и насущному. Ваше состояние.

Да, это несколько более срочный вопрос. Если они тут часто третьим уровнем гиперкосмоса перемещаются, такая реакция будет не комильфо. Сумудин опять посмотрел в свои записи.

– Ваша потеря сознания вызвана слишком сильными перегрузками. Однако, раз тело находилось в компенсирующем кресле, то никаких последствий нет. Остается вопрос с реакцией нервной системы. Вот тут инъекциями не обойтись. Пока, навскидку, могу назвать только два пути. Первый – специальный компенсирующий обруч. Его у нас используют у молодых особей. Только для вас его нужно будет несколько перенастроить, согласно данным съемки мозговой активности. На это требуется время. Если аппаратура закончит анализ в течение суток, то техники обещали управиться с настройкой еще за трое-четверо. Но «Парадокс» не может находиться столько времени в состоянии «парения». Мы несколько опаздываем к точке встречи.

– Да, я слышала разговор с ануром Палетом. Тогда почему бы меня не погрузить в сон на этот период? Ваше «желе», конечно, неприятная штука, но уж как-то потерплю. А то столько народу будет меня ждать. Неудобно даже.

– Это крайний вариант. Не самый лучший. Пока на сто процентов неизвестно, какую вы можете выдать реакцию на длительное нахождение в капсуле. Мне предстоит несколько адаптировать состав вещества.

– Может, вам проще меня обратно вернуть? – хмыкнула я. – Столько вопросов в первый же день.

– Мы к этому готовились, – валор улыбнулся. – Это ожидаемые и далеко не самые большие сложности. Про гиперкосмос мы не знали, зато у нас практически нет вопросов с питанием. 96% корабельного меню вам подходит, что крайне обрадует кухонных рабочих и агрономов. Мы ожидали, что придется добавить как минимум двадцать пять процентов новых продуктов. Так, вернемся к нашему вопросу. Второй вариант. Собственно, второй вариант – это наш капитан, анур Нарин.

Я непонимающе глянула на медика. Тот слегка смутился.

– У моего друга есть некоторые усиленные особенности нашей расы. Нарин обладает высокоразвитыми отделами мозга, которые позволяют ему не только улавливать чужое эмоциональное состояние, но и блокировать сознание от чрезмерного влияния в том числе. Ну, и еще парочка умений, – последняя фраза была сказана едва слышно, дальше тон стал каким-то совсем извиняющимся. – Так вот, в ближайшее время, пока мы не достигли нужного сектора, и пока техники работают, вам придется терпеть компанию нашего капитана.

– Почему терпеть? Он мне показался вполне приятным собеседником. Откуда такие мысли?

– Э, видите ли, многие, да почти все, кто находится на «Парадоксе», считают его несколько подавляющей личностью.

– Бедняга. Тяжело ему с вами приходится, – на мою полушутливую фразу Сумудин ответил очень внимательным серьезным взглядом. От такой реакции чуть не заерзала на стуле.

– Я рад, что вы находите его компанию приятной.

Ответ медика смутил и вынудил срочно перевести тему. Я указала взглядом на спящую валорку:

– Что стало с прекрасной дамой?

Предварительно получив разрешение у хмурого механика, Сумудин сообщил, что дама проходит углубленный курс стимуляции репродуктивной системы. У них в целом все не очень просто с воспроизводством, но упорные ребята веры не теряли. Вот только, когда мне сказали, что период возможного зачатия составляет четыре дня и между двумя такими окнами умещается период длинной в три земных года… Очень упорные ребята. Медик тяжело вздохнул:

– Мы стараемся подходить к вопросу философски, все же наша продолжительность жизни позволяет растягивать процесс деторождения на длительный срок. Да и так было на протяжении всей Новейшей истории, а это все же приличный срок. Только если еще тысячу лет назад удачным оказывалось каждое запланированное зачатие, то спустя пятьсот лет удавалась только каждая третья попытка. Сейчас все сложнее. У валлине Тораде это будет двенадцатая.

Теперь мне понятна ее реакция. Бедная женщина пытается забеременеть 36 лет. Тридцать шесть лет!

– Почему зачатие требует стимуляции?

– Особенность наших женщин. В годы раннего развития использовался сок определенных растений, сейчас берется его очищенный экстракт. Он увеличивает приток крови и готовит гормональный фон. Вы видели глаза уважаемой валлине Тораде. Это реакция на инъекцию.

– И вы не можете найти причины снижения фертильности? А элмы? У них отменные результаты в медицинских исследованиях.

– Их привлекали. Мы и сами провели уже множество исследований, – и вот в самом интересном месте этого эпичного разговора, мой желудок издал громкую, крайне возмущенную трель. О, да. Конечно, маловероятно, что съеденный вчера по прибытии паек мог считаться достойным питанием на ужин-завтрак и еще, нейтронные звезды знают, какой период. Медик сконфузился. – Простите меня, терри, я совсем потерял счет времени. Позвольте проводить вас в блок питания?

– Да-да. Это будет кстати. Только зовите меня по имени. Я не военный и мне крайне некомфортно от этих титулованных обращений. Просто Селена. Или Лени. Нам с вами теперь, кажется, много контактировать.