Они действительно ничего не понимали, две совершеннолетние сестры, выросшие, как выяснилось, все-таки на этой земле.

Ханна и Несса с любопытством ждали разъяснений Ады, а та растерялась и не хотела ничего объяснять. Было неприятно. Как будто она их вымажет чем-то грязным, дурно пахнущим. Чем-то, что не отмоется.

– Вы сами все увидите.

Ада, правда, надеялась на обратное, но прекрасно понимала, что это пустые надежды.

– Поделись с нами. – Несса не привыкла легко сдаваться. – Я тебе вторую печенюшку отдам, хочешь?

Ада беспомощно огляделась. И зачем им все это? Чужие проблемы, когда и собственных достаточно?

– Расскажите лучше о себе! – последняя, судя по скептичным лицам сестер, не очень удачная, попытка увильнуть от ответа.

Она глубоко и прерывисто вздохнула, начать всегда самое сложное.

– В клане рысей меня… Они хотели… – трудно говорить о своей жизни. Ада никогда и ни с кем не обсуждала свои дела. Начинать это делать было странно, страшно, слова ускользали и не складывались в фразы. Ей одновременно и хотелось, и не хотелось делиться.

Сестры молчали и внимательно слушали, не торопя, но и не отступая в своем желании услышать правду. И в такой внимательной и доброжелательной тишине, в полумраке фургона, проще начать произносить проблемы вслух и признаваться в страхах. Если Ада когда и собралась бы кому-либо поведать о себе, то сейчас наилучший момент. И наилучшие слушатели.

– Я росла одна. Со всем справлялась или не справлялась одна. А когда подросла, мне стал оказывать знаки внимания сын главы. Для меня это было так ново, желанно, я надеялась, я верила, что он делает это искренне.

Ада на мгновение замолчала, вспоминая то время. Свою робкую радость и глупые надежды. Еще раз глубоко вздохнула и продолжила.

– Хорошо, что я больше молчала и была слишком боязлива и неопытна, чтобы ему отвечать. Я просто не препятствовала его… поступкам. Он был первым, кто обратил на меня внимание. Все переменилось, когда в присутствии сына то же самое стал мне говорить и проделывать его отец. Глава клана Ханнес. А Пасвел смотрел и одобрительно улыбался.

Несса вскинулась и со страхом посмотрела на старшую сестру. Та придвинулась поближе к Аде и протянула руку ей за спину, крепко обнимая сразу и Аду, и Нессу.

– Я была просто очередной самкой, которой хотели обладать. Многие. И никому не жалко поделиться с другом, братом, отцом.

В фургоне повисло молчание. С улицы доносилось ржание лошадей и крики воинов. Скрипели колеса, повозка медленно двигалась вперед.

– Что же ты сделала? – испуганный тихий голос Нессы нарушил угнетающее молчпние.

– Убежала, – невесело усмехнулась Ада. – И стала серой мышкой, – немного радостнее добавила. Посмотрела по очереди на обеих сестер. Высказавшись, впервые в жизни пожаловавшись кому-то на судьбу и найдя понимание и даже сочувствие, она ощутила лёгкость. Девочки поняли, не осудили, не насмехались над ее глупостью.

Это очень многое значило для Ады. Может быть, даже больше, чем перечное печенье. То – из прошлого, а сестры едут вместе с ней в неизвестное и опасное будущее.

– Пасвел погиб в первую неделю войны, я не успела до него добраться. Ну, в смысле, чтобы вылечить. Я бы, наверное, смогла ему помочь.

– У тебя дар целителя? – удивилась Несса.

Ада кивнула.

Данная новость потрясла сестер. Они только слышали об оборотнях с таким редким даром, которые имели силу вылечить даже самых тяжелых больных.

В их деревне был только простой врачеватель, он много учился своему делу, но лечил, сверяясь с толстенными, сложными книгами. Бывало, и нередко, что он ошибался. Такие ошибки стоили больным жизни.

Обладающие даром целителя не ошибались никогда. Лечить – их долг, призвание, дар и наказание одновременно. Все знали, что, излечивая больных, они отдают частичку себя. Призвание – оно всепоглощающее, целители не могут не лечить. Обязаны это делать, помогать всем, чем могут, лечить и оборотней, и зверей. Последние, кстати, часто более благодарны, чем люди.

Дар брал все, взамен же не отдавал ничего. После лечения в душе оставалось лишь пустое место. «Спасибо» от выздоровевшего, безусловно, приятно, но, чтобы заполнить пустоту, его определенно недостаточно.

Ханна и Несса с новой стороны посмотрели на Аду. В начале их знакомства, всего лишь несколько часов назад, ее поведение вызывало легкую, ни к чему не обязывающую симпатию. Весь облик Ады и такой добрый, но маскируемый под равнодушный взгляд зеленых глаз заставляли ей верить. Вызывали желание подружиться, чем-то помочь. Затравленный вид ясно говорил о том, что помощь Аде не помешает.

Теперь сестры испытывали чуть ли не благоговение к своей попутчице. Ее история подобна героической балладе, у которой обязательно должен быть хороший конец.

– Еще чего! – возмущенно воскликнула Ханна. – Так Духу было угодно, чтобы ты не успела. Еще помогать такому скоту.

– Может быть. Но глава клана, хоть и не сильно переживал о смерти сына, но меня обвинял. Считал, что я специально не торопилась на помощь.

Несса сощурив глаза внимательно и очень близко рассматривала Адину кожу на руках и лице.

– А как ты стала серой? Ведь действительно, кожа у тебя странная, – любопытство прогнало страх, глаза Лисички снова засверкали хитринкой и проказливостью.

– Гриб-полевик, серый. Это его пыль. Если ее растереть по сырой коже, то прилипает тонким слоем и держится около недели.

– Ого! – восхищенно выдохнула Лисичка, изобретательность Ады ее явно вдохновила. – А коже он не вредит?

– Мой опыт показывает, что наоборот. Когда его смываю, кожа нежная остается.

– А рыжий тогда что тебе угрожает? Тоже обвиняет в смерти этого сынка? – вернулась к главному вопросу Ханна.

–Нет. Вернее, не знаю, может, и это тоже. Он просто хочет меня поиметь, спор у них такой. И ставки высоки, как я понимаю. Забавно, правда?

Ада смотрела на реакцию сестер. Вся та грязь, о которой она пыталась как можно мягче рассказать, казалось, скатывалась с девушек как вода с гусей. Ада многое бы отдала, чтобы и возможные на их пути события не оставляли своих следов в двух удивительно чистых взглядах сестер.

– Но ты же из правящей семьи, как они смеют?! – возмущалась Ханна.

– У меня нет родителей и семьи, тем более правителей. В клане я на правах приживалки, – Ада снова помрачнела. – Единственная моя ценность и защита – дар целителя.

– Но… Ты совсем ничего не знаешь о своих родителях? – после непродолжительной паузы осторожно уточнила Ханна.

– Мне было пять, когда их не стало. Я помню очень мало. А что-то спрашивать не у кого.

Сестры переглянулись, обе подумали об одном и том же.

– Одно из требований беров, чтобы женщины были из правящих семей. Если у самого главы нет дочерей, то подойдут племянницы и так далее, по цепочке. Если отдали тебя, то значит, и в тебе течет кровь правителей.

Аду передернуло, от омерзения.

– Ты хочешь сказать, что Ханнес – мой родственник? – спросила, требовательно глядя на Ханну.

– Да, именно так, – лиса не отвела глаз и уверенно выдержала прямой и полный отчаяния взгляд рыси.

– Прекрасно. Это же просто здорово! – Ада разразилась громким истеричным смехом. – У меня целая большая и любящая семья есть, а я и не подозревала!

Девушка продолжала хохотать, уже со всхлипами, задыхаясь. Несса положила ей руку на спину и неловко похлопала. Что выражал данный жест – и сама не знала: то ли утешение, то ли поддержку, то ли помощь от удушья и кашля.

– И кто он мне, интересно? Дядюшка, кузен, дедушка?

– Не все ли равно теперь? Ты оттуда уехала и вряд ли уже вернешься, – у Ханны очень практичный взгляд на жизнь, ничего не скажешь.

Но на Аду эта фраза подействовала отрезвляюще. Она перестала всхлипывать, успокоилась и невидяще уставилась в противоположную стенку фургона.

– Все так странно, – протянула Несса. – Ада, вокруг тебя столько загадок. Дорога скучной точно не будет.

– Уж лучше бы она была скучной, дурында! – Ханна хотела отвесить сестре подзатыльник за недалекие высказывания, но Лисичка увернулась и показала язык.

– Какие еще условия у беров? – безжизненным голосом спросила Ада.

Ей было больно. И противно. Каким бы дальним родственником ни являлся Ханнес, но то, как он себя с ней вел, просто омерзительно.

Город, где Ада выросла, дом главы – они хранили много тайн о ее прошлом. Может быть, ответы на все вопросы о родителях она могла получить только в клане рысей, от оборотней, что там жили. Но в течение восемнадцати лет до Ады не доходило ни слова о маме с папой. Единственное, что она слышала еще будучи ребенком, это – заговор, предательство, казнь. И все.

Дух! Да она даже имен мамы с папой не помнила! Их как будто стерли из памяти. Вся та история покрыта таким мраком, что в нем скорее пропадешь сама, чем прольешь свет хоть на один из многочисленных вопросов.

Ада сомневалась, что хочет что-либо выяснять. Слишком гадко на душе из-за открывшегося родства с главой. Ей очень не хотелось очернять чем-либо свои воспоминания о семье. Да, она трусиха и еще какая, но в жизни Ады не так много светлых моментов, чтобы начинать копаться и рисковать потерять и их, разочаровавшись.

Решила отодвинуть эту историю, вопросы и тайны в дальний уголок памяти. Сейчас не время и не место. Реальность подкидывала все новые и новые испытания, и соотношение хорошего и плохого в сложившихся обстоятельствах явно перевешивало в сторону плохого.

– Насколько нам известно, а известно нам, несомненно, больше, чем тебе, условий было два. От каждого клана потребовали двух девушек из правящих семей, и это… девушки… – Ханна замялась и стала выводить руками непонятные пассы.

– Девственниц они потребовали, – закончила за нее Несса. – Скромница ты наша великовозрастная, – не упустила возможности подколоть сестру.

Ада хмыкнула. Требования были очень и очень трудно выполнимыми. Беры не ищут легких путей.

Ханнесу повезло, что в его клане была Ада. Во первых, за счет того, что она целитель, сошла за двоих. Хм, однако очень предусмотрительно было со стороны владыки оставить ее тогда, тринадцать лет назад, в живых. Иных, подходящего возраста и происхождения девственниц, в клане рысей, очевидно, не имелось.

– Но если берсерки поставили такие условия, то к чему вся эта канитель с Матисом? – Ада в задумчивости кусала губы.

Как будто в ответ на ее мысли вслух, снаружи раздалось веселое ржание. Не коней, а как раз-таки Матиса и остальных рысей. Отряд проезжал сейчас отдельные мелкие деревни. Вернее, то, что от них осталось, – пепелища и могилы.

Неожиданно в ткань, прикрывающую вход, что-то с силой врезалось. Края материи разлетелись в стороны, но внутрь попал только красноватый свет заходящего солнца.

– Что ты как следует бросить не можешь. Подбирай давай! – прокричал Матис.

– Да она скользкая вся, – где-то ближе к фургону произнес Райнис.

– Размахнись как следует! – посоветовал Ральф. Его голос звучал в отдалении. Тише, чем голоса Матиса и Райниса, но жестко, даже с ненавистью.

Девушки переглянулись и Ада быстро поползла к выходу, чтобы закрепить ткань и закрыть вход. Но, как только придвинулась вплотную к выходу и уже взялась пальцами за веревки, болтающиеся в самом низу, материя снова разлетелась в стороны, и на этот раз прямо в Аду врезалась отрубленная голова какого-то оборотня.

Грязная, с длинными черными волосами и открытым ртом. Из шеи торчала кость и внутренности. Руки девушки машинально поймали летящий в нее предмет, и теперь Ада держала эту голову перед собой, прямо напротив лица. Не могла ни пошевелиться, ни отвести взгляда от пустых глазниц. Даже закричать не сумела, Аду сковало полнейшее оцепенение.

В щель между полами ткани светил яркий луч солнца и освещал немую сцену до мельчайших подробностей.

– Знакомтесь, это один из беров! Вот как выглядят ваши будущие женихи! – смеялись воины, довольные своей шуткой.

– Валяется на дороге без дела, а вам, может, и пригодится. Мышка, ты можешь на ней поцелуям потренироваться! – выдал блестящую идею Матис.

Он, конечно, понимал, что такие шутки могут не понравиться Генрису и трем новеньким в их отряде лисам. Но они в данный момент далеко, повозка отстала от резво скачущих всадников. А Матису нужно дожать упрямую Мышку. Голова ему очень удачно по дороге попалась. Наглядный пример, так сказать, к кому их везут.

Вот только он рассчитывал на крики ужаса, а в повозке почему-то совершенно тихо. Ни лисички, ни Мышь не закричали.

Ада не могла разжать рук. Из глаз текли слезы, она задыхалась от смрада, исходящего от разлагающейся плоти. Позывы к рвоте сотрясали и Лисичку, которая сжалась в углу. Ханна сидела на корточках перед ней, как бы заслоняя от возможной опасности. Ответственность за сестру и желание ее защитить не дали впасть в истерику. Ханна единственная из троицы сохранила трезвость мыслей.

Приблизилась к Аде и взглянула на голову в ее руках. Это был человек. Когда-то он дышал, этот рваный сейчас синий рот жевал пищу, произносил слова, может, даже красиво пел. Баритоном или басом. А из глазниц смотрели глаза, синие или, может, карие. Сейчас их на месте не было, скорее всего – их уже переварила какая-нибудь птица.

– Разожми руки. – На ее тихие слова никакой реакции не последовало. Ада все так же сжимала голову в ладонях, не в силах справиться с шоком.

Ханна дышала через раз и поверхностно. Приблизилась вплотную и медленно протянула дрожащую руку к Адиным ладоням. Преодолевая омерзение и страх, по одному стала разжимать судорожно сжатые на темных патлах пальцы. По одному, осторожно и медленно. Ада не двигалась, казалось, она даже не дышала.

Когда голова чуть не упала на пол повозки, а руки Ады освободились, девушка стремительно отшатнулась в сторону. Чуть не свалилась, ноги были ватными, и она все еще не могла перевести взгляд с отрубленной головы бера. Слезы не прекращались.

Ханна, не мешкая и не целясь, со всей силы швырнула голову обратно на улицу. Держать ее в своих руках дольше необходимого не намеревалась. Молитвы уже вряд ли помогут душе бедного обезглавленного берсерка обрести покой, но, бросая, Ханна все же прошептала:

– Покойся с миром!

– Аа-а!! – снаружи раздался короткий вскрик Райниса. Он самый невезучий из воинов.

Повозка неторопливо продолжала ехать, покачиваясь на неровном, размытом дождями тракте. Сумерки плавно вытесняли последние лучи солнца, в фургоне стало совсем темно. Ханна крепко затянула узлы на входной ткани: хоть и хлипкая, но преграда.

– Дух… – выдохнула она, – наши охранники что, совсем без царя в голове? Откуда столько ненависти? И как смеют так вести себя с наследницами кланов?! – Руки девушки до сих пор тряслись, самообладание и ей давалось нелегко.

Лисичка выползла из своего угла и села рядом с Адой.

– Почему-то мне кажется, что втроем, без сопровождения, добираться до берсерков нам было бы гораздо безопаснее.

– Я не понимаю, – снова стала возмущаться Ханна, но Ада ее прервала.

– Это все из-за меня. Не знаю, что именно поручил глава Матису, какие цели они преследуют, но все происходящее направлено исключительно против меня. И вы страдаете тоже только потому, что рядом со мной находитесь, – она подняла усталый опустошенный взгляд на сестер. – Думаю, вам следует держаться от меня подальше.

– Не городи чепухи! – моментально вспылила Ханна.

– К тому же повозка только одна, так что не придумывай. – Несса положила голову Аде на плечо и глубоко вздохнула, успокаиваясь. Желудок все еще крутило, и во рту ощущался противный привкус рвоты. – Даже не хочется думать, что дальше будет.

– И не думай, тебе вредно. Еще надумаешь чего, а нам потом расхлебывать.

Привычная манера общения сестер, взаимные подколы и шуточки успокаивали. Как самих лисичек, так и Аду.

Стоило признаться хотя бы самой себе, что присутствие с ней рядом Нессы и Ханны значительно облегчает Адино состояние. Возможность рассказать и быть выслушанной. Поддерживающая рука на плече. Ада не представляла, как бы справилась сегодня, если бы не лисички. Легче становилось уже от одного их присутствия рядом. Да что там… Она, наверно, просто бы свихнулась, оставайся сейчас одна.

Интенсивность травли в последние сутки превышала все предыдущие года. Так плохо Ада чувствовала себя только во время истории с Пасвелом. Тогда она чуть не свела счеты с жизнью.

Но в эту минуту девушку начинала мучить совесть, ведь проблемы Ады цепляли и сестер. А защитить их возможностей считай что не было.

– Мне очень повезло, что вы со мной. Спасибо. Я и не надеялась, что на пути мне встретятся такие, как вы. И простите меня, не знаю, как оградить или защитить вас от всей этой… ситуации.

– Точно! – воскликнула, подскакивая с места, Несса. – Ханна, научишь нас метать ножи. Это поможет нам защищаться, если вдруг что.

Хмурый взгляд Ханны и сомневающийся Ады были ей ответом.

– А что вы предлагаете? Дротики, я знаю, у Ханны всегда с собой. А это всяко лучше, чем ногтями им глаза выковыривать или за попу кусать.

– Несса! – Ханна покрутила пальцем у виска. – И кому ты собралась глаза выковыривать? Матису, который в три раза выше и в сто раз сильнее тебя? Ты и в прыжке до его глаз не дотянешся. Или надеешься справиться с Райнисом? Пойми, они воины, и даже мои дротики не помогут, если они действительно захотят с нами позабавиться. Единственное, что может их остановить, это напоминание об условиях беров. И я все-таки не понимаю, как такое отношение с их стороны вообще возможно?! У рысей это норма? – обратилась она к Аде.

– По отношению ко мне – да. Воины и в городе действуют почти безнаказанно. Единственное, чтобы не вразрез с планами главы. Думаю, и Матис просто выполняет приказ. Ханнес не отпустит меня так просто.

– Так для тебя эта ссылка – благо? – Ханна устало откинулась на матрас. Настроение ни к черту, живот пустой, даже не бурчит, и невыносимо хочется спать. А в том, что этой ночью удастся выспаться, Ханна сильно сомневалась.

– Не знаю. В клане рысей у меня будущего не было, я хотела бежать, – искривились в горькой усмешке Адины губы. – Давно планировала, во всех подробностях. Хотела разыграть свою гибель. Даже уже выбрала, как именно я умру для клана рысей, где и при каких обстоятельствах.

Обе сестры настороженно покосились на Аду. Их детство и юность были относительно благополучными, если не считать разразившейся в последний год войны. А в «Героической балладе о жизни Ады» открывались все новые и новые страшные подробности. Планировать собственную смерть, пусть и не настоящую, все равно! Для лисичек это звучало дико.

– Но что ждет у беров – я тоже не знаю, будет ли у нас будущее там? Какое оно будет? С кем? – продолжила Ада.

– Не знаю, как у беров, но у нас никто не мог принуждать самку к связи. Тем более так открыто, агрессивно, нагло. Наша мать – сестра главы лисьего клана, но в пару выбрала простого крестьянина из деревни. Папа был бедняком. В нашем клане придерживаются старых традиций, и пара образуется только при полном совпадении сущностей, когда не только тела, но и души тянутся друг к другу. Мы доверяем природе, ведь только такие пары, созданные половинками одного целого, могут дать потомство. – Ханна рассказывала, лежа и с закрытыми глазами, тихим голосом, погружаясь в приправленный воспоминаниями о родителях сон.

Несса и Ада слушали очень внимательно. Среди всего мерзкого и пошлого, что творилось вокруг в последнее время, а в жизни Ады постоянно, слова об истинной паре звучали прекрасной музыкой. Хотелось слушать еще и еще, забывать о жестокой реальности и мечтать о настоящей любви.

Мерное покачивание повозки укачивало не только Ханну. Лисичка тоже за день утомилась, у нее легковозбудимый характер, и к шестнадцати годам она так и не научилась сдерживать эмоции. Всегда переживала все происходящее по максимуму.

Для того чтобы заснуть, Ханне не хватало хорошего куска мяса, а Нессе с Адой сказки со счастливым концом.