Еще в тот жизненный период Ада поняла, что нельзя выглядеть слабой. Нельзя выглядеть красивой, красота притягивает внимание. А внимание – это неприятности. И чем ты незаметнее, тем лучше. Тем ты свободнее. В этом Ада была убеждена до сих пор.

… Она лежала на мху, раскинув руки и ноги в стороны. Быть здесь, просто быть в этом лесу – лучшее занятие из всех возможных в мире. Зеленые глаза устремлены в небо на востоке. Ада дышала, смотрела и слушала – ничего больше и не надо. Только это мгновение. Остаться бы в нем навсегда.

Не ждала, нет. Просто знала, что сейчас произойдет чудо. Оно происходит всегда, с завидным постоянством каждый день. Только его не замечают, воспринимают как должное. На земле к нему привыкли.

Сначала в светлом, почти бесцветном небе, появилось нежно-розовое марево. Потом первый луч солнца осветил верхушки деревьев. Приласкал, благословил все, чего коснулся. И ее, и Аду. Из уголка глаза без причины скатилась слеза. Девушка счастлива, ей хорошо, по настоящему хорошо.

Прошептала:

– Доброе утро, – и чуть слышно, даже не вполне осознавая, что произносит, добавила: – Мама.

Последнее слово потонуло в гомоне птиц, он раздался в один миг, сразу оглушительно громко. Столько голосов… разных, причудливо переплетающихся в пространстве между кронами вековых деревьев, водой, землей и небом. Все приветствовали солнце в ответ, счастливые, благословленные.

Время Ады вышло. Нужно возвращаться в город и отправляться в долгий путь. Пора становиться трофеем.

К обозу успела вовремя. На сборы времени, считай, не тратила, собирать-то нечего. С собой взяла только собственные заготовки трав и лекарств, порошочек из чудо-грибов, сменное белье, теплый плащ. Две тетради, уже давно по-тихому утащенные из библиотеки. Это старые сложные рукописи по врачеванию, в библиотеке они лежали даже без переплета, отдельные листки чьих-то записей, скрепленные веревкой. Вряд ли кроме Ады, они здесь кому-нибудь понадобятся.

В последний год Ада была больше занята практикой, нежели пополнением теоретических знаний. Полагалась в очень большой, может, даже слишком большой мере на интуицию. В тех условиях в которых лечила, это, наверное, простительно. Листать учебник просто-напросто не хватало времени. И ее дар, спасший жизнь столь многим, позволял принимать решения интуитивно.

Сейчас же наступило мирное время, и вполне должны найтись часы на учебу. Ведь для того, чтобы лечить, необязательно всегда использовать дар. Он, несомненно, поможет, обеспечит наилучший из возможных результат, но и заберет силу у своего обладателя.

После использования силы Ада тряслась в ознобе, часто была настолько ослаблена, что не могла самостоятельно подняться на ноги. Нуждалась для восстановления в дополнительном сне, который не могла себе позволить. Ада всегда выкладывалась полностью, до обмороков и полного истощения, но зато вытягивала даже самых безнадежных болных.

Поэтому считала, что надо быть в состоянии обходиться, где возможно, без дара. Справляться, используя другие ресурсы – знания и ум. Заимствованные в библиотеке клана тетради немало ей в этом помогали.

Не спеша подошла к одной из свободных лошадей, погладила, дала понюхать свою руку и стала крепить к седлу старый, много переживший мешок. В нем уместились все Адины вещи.

Вдруг ей на руку легли чужие пальцы.

– В фургон, приказ главы, – раздалось над ухом.

Не подняла взгляда и не стала выдергивать ладонь из хватки. Она узнала обладателя голоса и от понимания всей гадости ситуации, чуть не застонала в голос.

Матис, здоровенный рыжий оборотень, один из личных воинов Ханнеса. Он, несмотря на приобретенную Адой серость, все равно продолжал проявлять к ней настойчивое нежелательное внимание. Говорить ему что-либо бесполезно, такие лбы слов не понимают. Они понимают только силу.

Тогда, более трех лет назад, Ада использовала одно из слабительных зелий. И после двухдневного отсутствия Матиса на работе, когда он вернулся зеленоватый, мимоходом намекнула, что может устроить отдых еще интереснее и длиннее. После того случая охранник держался скромнее, во всяком случае, руки не распускал.

Если он один из сопровождающих обоз, это плохо. Это очень-очень плохо. Ада уверена, что Матис с Ханнесом что-то задумали. Мало ли что взбредет в голову толпе мужиков, везущих через заброшенные земли одну захудалую, слабую и не особо привлекательную, но все же девушку. Насчет своего положения и отношения клановцев сомнений не было:– ей могут сделать все, что угодно, а остальные закроют на это глаза. Так было всегда в доме главы, так продолжается и теперь.

А ведь через несколько дней к Аде присоединятся и другие «трофеи», которым будет угрожать та же опасность.

Не позволяя ехать верхом, не выделив для нее лошадь, Ханнес позаботился о том, чтобы Ада не сбежала. Не самое большое препятствие, если бы она действительно вознамерилась удрать, но мстить глава таки умеет. Ада полностью зависима от сопровождающих и обязана исполнять приказы предводителя отряда. Вдобавок проведет неизвестное количество времени рядом с озабоченным Матисом.

Проверенный способ защиты – слабительное – вряд ли подойдет на этот раз. Выводить из строя отряд, везущий сундуки с золотом по разрушенным деревням, разоренным землям, в высшей степени неразумно.

Ада ждала, пока Матису надоест над ней нависать. Он показывал, наверное, свое физическое превосходство, хотел подавить силой. Ну-ну, у девушки выработался стойкий иммунитет против таких методов воздействия.

– Все поняла, Мышка? – Перед тем как отойти, охранник наклонился еще ниже к девушке и глубоко втянул её запах.

Это понравилось ей еще меньше.

Ада ничего не ответила, дерзить сейчас небезопасно. Да любая ее реакция и даже отсутствие оной ни к чему хорошему не приведут. Провожая внушительную спину встревоженным взглядом, со всей ясностью поняла – дорога будет непростой.

Единственная девушка шла посередине медленно движущейся процессии, рядом с крытой повозкой, окруженная всадниками. Колеса фургона жалобно поскрипывали под тяжестью груза, внутри лежало настоящее богатство. Ада даже не предполагала, что у их клана есть столько средств.

Провожать золото вышло довольно много народу, они стояли по обочинам дороги, на крыльце своих домов, молча смотрели из окон. Потерю денег оплакивали не меньше, чем погибших в сражениях оборотней. Ну в самом деле, не ее же все эти мужчины и женщины, дети, старики провожали. Не из-за нее же старушки платочком глаза утирали. Не из-за нее, Ада не верила, что кто-то может её оплакать.

До границы рысиных земель обоз проводит небольшой конный отряд, а в условленном месте их встретят Лисы. Контрибуцию, плату за развязанную войну, отдают все три клана – Рыси, Волки и Лисы. Так что дальнейший путь будет своеобразным траурным шествием по разоренным землям проигравших, которые отдадут, присоединив к обозу, последнее.

Не то чтобы они не заслужили такого наказания. Ада считала, что все так и должно быть. Развязавший войну и проигравший ее унижен и должен платить по счетам. Жаль только, что платой станут, кроме денег, еще и свободные женщины. Прискорбно, что платой стала она сама. Честно, Ада планировала покинуть клан рысей совсем иным способом и в другом направлении.

Все закономерно, главы трех кланов хотели новых территорий, большей власти и победы над давним врагом. Даже не врагом. Оборотни с севера вели себя спокойно, просто держались обособленно. Но они являлись сильным конкурентом, постоянной немой угрозой. И в период, когда всегда более сильный противник испытывал временные трудности и был слабее обычного, на него напали объединившиеся ради такой цели соседние кланы. Напали неожиданно, сметая деревни врага с лица земли. Убивая, грабя, беспощадно уничтожая.

Жажда покорить и возвыситься, чистый звериный инстинкт. Эта жажда сидела в подкорке у каждого оборотня, от мала до велика. Была тем, что не смог победить разум. И война была слабостью, глупостью тех кланов, которые этой примитивной жажде поддались.

У победителей достаточно ресурсов, земель, богатства. Они потребовали денег только для того, чтобы еще больше ослабить непозволительно зарвавшихся соседей. И как самое ценное, чем так неосмотрительно пожертвовали Рыси, Волки и Лисы, оборотни севера потребовали женщин.

Девочек рождалось всегда меньше, чем мальчиков. Это вносило свои коррективы в жизнь и устройство общества. За последний год, за время войны, общее число оборотней ощутимо уменьшилось. Погибали не только воины, но и дети и их матери. Поэтому самое дорогое, что могли потребовать и потребовали берсерки, – свободные самки.

Cбоку от Ады происходило какое-то движение, всадники перестраивались. Обоз уже подъезжал к распахнутым настежь огромным городским воротам. За ними – поля, те самые, ставшие кладбищем.

Еще пара метров, и Ада покинет город, может быть, навсегда. Еще несколько минут, и останется одна с отрядом воинов. Выйдет за ворота и перестанет быть частью клана рысей – уже, можно сказать, перестала к нему принадлежать. И пока что не принята ни в какой другой.

По телу прошел озноб. В данный момент она ничья. Это не означает свободы, нет. Это значит, что Ада без защиты и покровительства, только и всего.

Решительно выдохнула и распрямила плечи: не в ее правилах сдаваться раньше времени. Постоять за себя сумеет, ей не привыкать защищаться самой. Раньше также никто не рвался ее обидчикам головы отрывать, так что в целом, особенно ничего и не поменялось.

Краем глаза заметила, что рыжей масти конь замедлил шаг рядом с ней. Рыжий же всадник чуть наклонился и предложил:

– Прокатишься со мной, Мышка? – Матис ухмылялся, голос звучал до омерзения довольным.

Мышка Ада усмехнулась в ответ. Обоз еще даже за ворота не выехал, а приключения уже начались.

– Я лучше в фургоне посижу, – глухо ответила из под капюшона.

– Ну нет. Иди сюда!

Опережая охранника, протянувшего руки, чтобы ее подхватить, Ада запрыгнула на повозку. Быстро развязала узлы веревки, чтобы опустить ткань закрывающую вход.

– Приказ главы! Было сказано – в фургон.

Смотреть в злое, покрасневшее от досады лицо никакого желания. Девушка опустила плотную тяжелую ткань и привязала к крюку с внутренней стороны у нижней балки. Преграда, конечно, как ни смотри, как ни затягивай, хлипкая. Вряд ли навязанные из ветхой веревки узлы будут хоть каким-то препятствием для желающих попасть внутрь.

Огляделась вокруг. В пробивающемся сквозь щели свете видны только контуры предметов. Три сундука, мешки – скорее всего с едой, матрасы. Надо же, проявили заботу. Интересно, кто это собирал? Неужели вечно ворчащая и пересаливающая пищу кухарка побеспокоилась об ее желудке и удобстве? Ада ей однажды ноги лечила.

Села в углу, опираясь на стенку и сундук, свой мешок пристроила рядом. Между доской и тканью виднелась щель, в нее можно подглядывать и следить за передвижением охраны. Повозка качалась и подпрыгивала на неровном тракте. Из всех прорех, которых множество в видавшей виды ткани и рассохшемся дереве, залетала пыль с сухих дорог.

Девушка прислонилась затылком к стене и прикрыла глаза, думать ни о чем не хотелось. Ни думать, ни чувствовать. Голова, соприкасаясь со стенкой, слегка постукивала о дерево на каждой кочке. Ну, вот и хорошо, даже не пришлось самой биться головой о стену. Никто не примет Аду за истеричку.

Постепенно погрузилась в крепкий, возвращающий здоровье и силы сон. Сказались перенапряжение и измотанность предыдущих дней. Скукожившись на соломенном матрасе и натянув, несмотря на духоту, край второго матраса чуть ли не до макушки, благополучно проспала до вечера.

Во время привала на обед один из отряда звал ее к общему котлу. Но не сильно усердствовал, к счастью. Ада спала настолько крепко, что даже не услышала его зычный бас, а охранник решил, что она просто не хочет выходить и отстал. Привал был длинным, да и ехали, не торопясь, даже лениво. Куда спешить? Некуда, а беры подождут. За день обоз не преодолел и четверти пути.

Когда остановились на ночлег, солнце уже давно скрылось за верхушками деревьев. Для ночевки выбрали довольно большую поляну, от дороги ее отделяла роща, постепенно переходящая в густой лес.

Ада проснулась от громких голосов и взрывов хохота. Охранники гремели котлами, разжигали костер, переговаривались и переругивались. Мужчинам было явно хорошо, они чувствовали себя свободно, вновь наступила мирная жизнь. Больше не нужно каждый новый день быть готовым принять смерть и убивать самому. Воинов отпустило чувство страха и обреченности, они снова наслаждались свободной волей.

Конный отряд вскоре вернется в город, до конечной цели поедут только пятеро лучших воинов и фургон с контрибуцией. Так что сегодня в предчувствии расставания, наверное, у всей компании намечалась гулянка.

Ада, в мрачном настроении, хоть и отдохнувшая, протирала глаза и заставляла себя придумывать план, как пережить ночь. Можно надеяться, что ее на гулянку не позовут, забудут, но Ада такими глупостями не тешилась. Тем более, в отряде Матис, он точно не упустит возможности поглумиться над Мышью.

Хорошо, что выспалась днем. Сегодня ночью спать было бы опасно, даже на минутку отключаться не стоило. Мгновение слабости и невнимательности могло вылиться в веселенькое времяпрепровождение. Веселенькое отнюдь не для девушки.

Ада сидела в темноте, слушала гомон голосов и думала. Наверное, стоит уйти в лес на то время, что охранники веселятся. Прильнув к щели, разглядывала окрестности и суетящихся оборотней. Те определенно готовились пить и гулять, откуда только бочонок с вином взяли?! А еще лучшими воинами называются, никакой ответственности. Скорее уж они лучшие в незаметной перевозке расслабляющего пойла.

Лошадей расседлали и привязали в отдалении, костер собирали посередине поляны. С одной его стороны находилась повозка, с другой начинался лес. Рысь ступает бесшумно и бегает быстро, ей удастся проскользнуть. В пользу этого плана говорил еще и ее живот, настойчиво напоминающий о своих потребностях яростным урчанием.

Вняв требованиям организма, Ада залезла в один из мешков с провизией и достала кусок вяленого мяса. Порывшись в другом мешке, нашла и яблоко. Неизвестно, как там что будет с охотой, но голодной она не останется.

Распихав снедь по карманам, осторожно и тихо развязала так старательно запутанные узлы. Тихо и незаметно выбралась наружу и сразу же скользнула под повозку. И вовремя.

– Ей, Мышь! Вылезай из норы, мы мясо жарим, вино разливаем. Присоединяйся! По-доброму зовем! – Кто бы сомневался, за ней пришел рыжий. – Ты чего там? Не сдохла случайно, захлебнулась горькими слезками?..

Нужно что-то делать, необходимо выиграть время. Иначе ее сразу же кинутся искать в лес, и она не успеет убежать достаточно далеко.

Матис уже отодвигал закрывающую вход ткань.

Ада прижалась как можно ближе ко дну фургона и глухо, сонным голосом прошептала:

– Щассс, я сплю, – пыталась создать видимость, что находится внутри, а не снаружи.

– Ну так вставай! Или мне к тебе присоединиться? – Охранник уже выпил, Ада ясно ощущала исходящий от него тяжелый запах спиртного. Благодаря этому он, скорее всего, и попался на ее уловку. В трезвом состоянии оборотень наверняка бы уловил, откуда именно доносится голос.

– Ммм… я приду сама. Подожди. – Вот именно, жди, пока рак на горе свистнет.

– Что я слышу?! Мышка, Мышка, ай-яй-яй, – в голосе звучало радостное удивление и в какой-то степени даже триумф. – И где же мне ждать? – спросил уже на тон ниже, нетерпеливо.

– У костра. Приду, когда напьетесь… хм, когда вино допьете. – Ада медленно выдохнула, ей повезло. Спасибо огромное тому, кто додумался прихватить бочонок вина. И воинам хорошо, и ей надежда на спасение.

Матис что-то удовлетворенно промычал и пошел было обратно в компанию, но развернулся и в два шага был снова у повозки. Ада, уже вылезающая с другого конца, еле успела вернуться.

– А чего, с нами сидеть не будешь?

Что это, природная подозрительность, которую даже вино не заглушило, или дружелюбие? Ада представила, как напивается с оравой мужиков, а потом они ее дружно… пользуют. Точно, дружеские посиделки, приятная располагающая обстановка, в которой можно позволить себе пропустить стаканчик-другой.

Девушка сжала руки в кулаки. Все будет хорошо, она выберется и из этой передряги.

– Я приду к тебе, – повторила обтекаемую, но волшебную, как оказалось, фразу.

Матис хохотнул и заговорщицки что-то прошептал. Что он представил, Ада могла только догадываться. И то, ей не хватило бы фантазии и знаний в нужной области.

– Давай, Мышка! Я обо всем позабочусь.

Он шел задом наперед к костру, сверкая зубами в широкой улыбке и не сводя горящего взгляда с фургона, ноздри трепетали. Походка не очень твердая, но, к счастью, оборотни ловки от природы. Ноги не заплелись и он благополучно удалился. Если бы Матис споткнулся и упал, то заметил бы Аду, которая, застыв, напряженно следила за его шагами.

Наконец выбравшись из под фургона, не разгибая спины, метнулась в противоположную от костра сторону. Решила, что лучше пройти какое-то время по тракту. Это хоть и немного, но притупит ее запах, и охранникам будет труднее взять след.

Даже ночью на дороге можно было встретить путников и ехавшие домой обозы. Или, что вероятнее в послевоенное время, ищущие место, чтобы построить новый дом.

Торговля сейчас не процветала, откровенно говоря. В основном встречающиеся странники или перевозили свой скудный уцелевший скарб, или и вовсе шли не обремененные поклажей.

Ада пробежала вперед и свернула в лес, обогнув свою стоянку. До нее доносились голоса охранников, дым и запах жаренной на костре дичи. Что ж, пусть они хорошо повеселятся и отдохнут. Только без нее, пожалуй.

Повернула обратно и снова вышла на дорогу. Побежала по ней назад, туда, откуда они приехали. И, только убежав на довольно приличное расстояние, свернула в лес и замедлила шаг. На все петляния ушло не более десяти минут. Теперь нужно углубляться в лес и лучше это делать в облике рыси.

Деревья в окружающем лесу молодые, не сравнить с гигантами Священного леса. Но и здесь можно хорошо спрятаться, густые кроны лиственных деревьев подходили для этого идеально. Девушка выбрала разлапистый клен, залезла на широкую устойчивую ветку и достала так долго ждавшую своего часа еду. Желудок радостно и громко пробурчал приветствие. С ним надо быть осторожнее и кормить вовремя, а то выдаст своими звуками в самый неподходящий момент .

Быстро работая челюстями, сжевала мясо и закусила яблоком. Хотелось растянуть удовольствие, но и так уже непозволительно расслабилась. Ада сняла одежду и свернула комком, прикрепив поясом к ветке. Если барахло найдут, будет жалко, конечно, но не столь страшно. У нее еще один комплект есть. Главное, пережить ночь.

Мгновение погружения в себя, и вот на ветке клена сидит уже лохматый зверь светлого окраса. Как и ее волосы в человеческом обличии, шерсть рыси отливала рыжиной. На стройных боках виднелись темные полосы, они прерывались и дробились, переходя во множество крапинок и точек. У нее высокие, довольно крупные для узкой аккуратной морды, уши с кисточками. Мягкие, как пух, эти кисточки нервно подергивались на острых кончиках ушей. Рысь чутко прислушивалась к окружающему миру.

Оборотни никогда не были полностью идентичны обычным зверям. По их внешнему виду всегда можно определить, кто перед тобой – простая рысь или рысь-оборотень, обыкновенный волк или волкодлак. Внешние различия могли больше или меньше бросаться в глаза, но всегда имелись.

Некоторые оборотни, например, успешно маскировались под зверей. Бегали мышками, кошками по городу или сидели птицами на ветках деревьев и шпионили. Очень удобно.