Глава 5

У секретарши Кати как в государственном архиве: бумажка к бумажке, все в безукоризненном порядке. Катины права лежали в сейфе на полочке, заботливо уложены в конверт.

Вера достала их из конверта и бросила взгляд на дату выдачи – пять лет тому назад. С прав на нее смотрела серьезная женщина. Сжатые губы, взгляд, уставившийся в невидимую точку в пространстве. Ничего общего с веселой молодой блондинкой, всегда готовой рассмеяться над предложенной шуткой.

– Зачем вам мои права? – не удержавшись, поинтересовалась Катя.

– Не мне, а тебе. Прокатишься по городу, – не отрывая взгляда от прав, ответила Вера.

– Вам надо куда-то поехать? Давайте я вызову такси. У нас сегодня еще три клиента, – попыталась быстро отказаться она. Интересно, почему жена шефа не водит машину? Вроде такая деловая, прогрессивная, а все время пешком. Или – о ужас! – на электричках.

– Тебе надо будет кое-куда поехать. – Вера сделала ударение на слове «тебе». – Объясню, это близко.

Положив права на стол, Вера вышла из комнаты. Катя вздохнула. С женой шефа было что-то не то. Вроде бы и приятная, и не грубит, но общаться невозможно. Не то что милашка Глеб Николаевич: и новую прическу отметит, и деньгами не обидит. И что только в этой Вере нашел? И ведь муж какой – не придерешься! Ни на какие короткие юбки и декольте не реагирует – она проверяла. Катя снова вздохнула, поднялась из-за стола, грациозно подплыла к кофемашине, зарядила капсулу, поставила чашку на специальную подставку и снова предалась размышлениям.

Ей грех было жаловаться. Место хлебное, работа не пыльная, а уж сколько интересных мужиков через нее проходит – числа нет! Недаром Глеб лучший в городе – тут очередь толпилась из разных деятелей: от местных политиков и бизнесменов до звезд, которые из столицы прикатывали. И все знали, что через Катю можно выбить «внеурочный прием».

Катя взяла чашку с горьким напитком и подошла к окну. Глеб Николаевич не только обаяшка и талант – он еще и коммерческий гений. Как лихо придумал с этими взятками. Она лично за год заработала на них себе на машину. И как раз сегодня собиралась ехать в салон, где благодарный клиент обещал огромную скидку. Мысли тут же побежали в другом направлении: какую же машинку взять? Белую или все-таки ту, желтенькую. Хотя черный тоже смотрится интересно. Вот как этот новенький «Мерседес-кабриолет» во дворе. С бантом. С бантом?

Через секунду Катя уже забыла о кофе, захваченная происходящим во дворе. Она увидела, как Вера выпорхнула из входной двери и легким танцующим шагом направилась к кабриолету. Рядом уже ошивался Борис Вольдемарович Лобанов-Ростовский. Личность в своем роде легендарная, но Катя от таких легенд предпочитала держаться подальше. Ей становилось холодно, когда он появлялся в офисе. Катя держалась с ним подчеркнуто деловито, никаких улыбочек и шуточек, как с прокурором области, к примеру. И все время отчаянно хотелось, чтобы он убрался как можно скорее. Интересно, почему он приехал к Вере, а не к Глебу? Катя прилипла к окну, стараясь не упустить ни малейшей детали.

Скрестив руки и не пожалев костюм индивидуального пошива известного итальянского мастера, Борис Вольдемарович прислонился к капоту кабриолета и смотрел на приближающуюся Веру.

– На ловца и зверь бежит. Здравствуйте, Вера Григорьевна, – усмехнулся он.

– Здравствуйте, – кивнула Вера и остановилась. Борис окинул взглядом хрупкую фигурку. Джинсы, приталенная цветастая рубашка, светлые волосы забраны в хвост. На лице ни грамма косметики. Руки в карманах джинсов. Прищурившись на ярком солнце, Вера насмешливо смотрела на Бориса.

– А я к вам. – Борис почему-то почувствовал себя неловко, хотя в целом это чувство было ему незнакомо.

– Я вижу, – усмехнулась Вера.

– Вот, скромный дар, не побрезгуйте, – Борис кивнул на «Мерседес».

– Чем обязана? – Вера улыбнулась, и Борис, не сумев противиться, улыбнулся ей в ответ.

– Это за ваше предсказание. Все сбылось. Я согласился на сделку и уже сегодня стал богаче на полтора миллиона.

– Да ну что вы, это не мне спасибо, а Глебу Николаевичу, – еще шире улыбнулась Вера.

– Да бросьте, Вера Григорьевна. Это вы кому-нибудь другому расскажите. Права с собой?

– Нет. Я не умею водить.

– Не может быть, – на секунду опешил Борис. Почему ему это даже в голову не пришло?

– Может.

– А я хотел вам машину подарить. Нравится? Если что, поменяю.

– Я не езжу на машине.

– Ну когда-нибудь надо начинать. Это куда лучше, чем ходить пешком. Так и ноги собьете, а вы мне слишком дороги, Вера Григорьевна. И должны быть моей навеки.

– Кольца, голуби и марш Мендельсона? – не выдержав, рассмеялась Вера.

– Ну если вы так настаиваете, – не повел бровью Борис.

– Пожалуй, Машенька будет возражать. Кстати, ей не скучно в машине? – Вера кивнула на джип, припаркованный на другой стороне улицы, откуда охрана Лобанова-Ростовского мониторила происходящее вокруг шефа.

– Ценю ваше чувство юмора, но вы ведь знаете, что я еще вернусь к этому вопросу, – протянул Борис.

– Ни в чем себе не отказывайте. – Вера подошла к Борису и посмотрела на него в упор. Он не мог понять, изучает ли она его, как опытный энтомолог – незнакомое насекомое, или же попросту издевается. Она протянула руку. Борис вложил в нее ключи и на мгновение задержал руку Веры в своей. Она удивленно приподняла брови.

– Вы должны работать на меня, – проникновенно заговорил Борис.

– Борис Вольдемарович, я никому ничего не должна, – одергивая руку вместе с ключами, твердо ответила Вера. – Если будут вопросы, то Глеб с удовольствием на них ответит. И машину, думаю, оценит. Не стесняйтесь, обращайтесь. А пока езжайте домой, Борис Вольдемарович, а то ведь кроме Машеньки есть еще и Варенька, которую вы совсем забросили в последнее время.

Развернувшись, Вера направилась назад, в офис, а Борис, засунув руки в карманы, принялся насвистывать незатейливую мелодию.

Глава 6

Оля решилась покинуть свое убежище только час спустя. Скорее всего, она вообще не вышла бы до вечера, но пропускать биологию не хотелось. Это единственный предмет, который ее по-настоящему интересовал. Она раскаивалась в том, что сказала Тимуру. Выпалила первое, что пришло в голову, но сегодня тот перешел грань. Она терпеливо сносила издевательства в течение восьми лет: разодранные рюкзаки, испорченные учебники, растерзанные тетради с домашним заданием. Многочисленные прозвища, которые так и не сумели к ней прилипнуть, и даже мелочи вроде пятен на одежде или пукающих подушек на стуле никак не задевали. Они ей были просто неинтересны. Точнее, не так – Оле было интересно наблюдать за действиями Тимура так же, как ей было интересно наблюдать за действиями животных на телеканале «Дискавери». Их нельзя контролировать – можно только изучать. Это как сердиться на крокодила за то, что он собирается кого-то сожрать, чтобы удовлетворить пищевые потребности.

Вначале Оля не понимала, какие потребности удовлетворял Тимур, издеваясь над ней, но потом пришла к выводу, что это, скорее всего, потребность в самоутверждении. Хотя сегодняшняя книга и то, что она прочитала, изменили взгляд на некоторые вещи. Нужно будет все обдумать. Возможно, она найдет другое объяснение поступкам Тимура.

Прижав книгу к груди, Оля быстро вышла из подсобки, аккуратно закрыла дверь и начала спускаться по старой лестнице, чьи покатые ступени сточили многие поколения учеников. Школа старая и лучшая в городе, поэтому мама даже слышать не хотела о переводе в другое место. Хотя перевод ничего бы не дал. Оля сама понимала, что она не такая, и травли было не избежать вне зависимости от школы.

Противно задребезжал звонок. Оля ускорила шаг. Пробежав два пролета, тихонько постучала в класс и вошла.

– Извините, – выдохнула она и замерла. В классе стояла непривычная тишина. Это заметила даже погруженная в собственные мысли Оля. Подняла глаза на учительницу. Что-то случилось.

Любовь Валерьевна никак не могла решить, куда деть руки. Казалось, они жили собственной жизнью: метались, словно раненые птицы, и снова схлопывались, как два крыла. Учительница попыталась опереться о стол, но от сильной дрожи правая рука подломилась, и Любовь Валерьевна чуть не упала. В конце концов, не выдержав, рухнула на стул.

Оля смотрела на преподавательницу, затаив дыхание.

– Олечка, садись, – наконец выдавила та.

Оля сделала два шага по направлению к парте, когда Лена истерично выкрикнула:

– Это ты виновата! Тимура сбила машина, насмерть! Ведьма!

Оля резко обернулась и попыталась найти Лену взглядом.

– Не смотри! – заорала та, вскакивая с места. Василиса попробовала удержать подругу, вцепившись ей в свитер, но та вырвалась, не заметив, как свитер сполз с одного плеча. Согнувшись почти пополам, в мертвой тишине, царившей в классе, она, закрыв лицо руками, принялась раскачиваться из стороны в сторону и выть:

– Это ты, ведьма, ведьма! Тимур умер!

Все так же судорожно прижимая к груди книгу, Оля развернулась и бегом кинулась к выходу из класса. Задыхаясь, понеслась по бесконечно долгому пустому коридору, взлетела по лестнице на четвертый этаж, распахнула упрямую дверь и влетела в подсобку. Прислонилась к стене. Дыхания не хватало. Ей показалось, что легкие сейчас разорвутся. Что это? Как это могло произойти? Она же просто так сказала. Это просто пришло в голову. Просто пришло.

Глава 7

Вручив ключи Кате и приказав той отогнать машину к офису Бориса Вольдемаровича, находившемуся в десяти минутах езды от их собственного, Вера решила прогуляться. Ноющее где-то в подреберье чувство беспокойства не давало сидеть на месте. Вера надеялась, что свежий воздух сумеет его выветрить. Зима отступила. На асфальте больше не осталось снега – он еще лежал на голой земле, но уже сдавал позиции под натиском молодой травы. Шагать было легко. У Веры сезоны наступали строго по календарю, и первого марта она всегда скидывала успевшую осточертеть за зиму тяжелую одежду и меняла ее на тонкую кожаную куртку, а громоздкие сапоги – на легкие кеды. И хотя временами она смотрелась городской сумасшедшей в невесомых нарядах среди мартовских сугробов и метели, ей было плевать. Весна наступила первого марта, и точка. Но сегодня не только она почувствовала приближение тепла. На улицах появились короткие юбки и каблуки. Люди сбрасывали шапки и с удовольствием подставляли лица и руки под льющийся с небес витамин Д.

Вера решила растянуть удовольствие и прошлась по главной улице, где работники «Зеленстроя» уже начали высаживать в редких клумбах чахлые тюльпаны. Тщательно уворачиваясь от автомобильных брызг, проверила качество асфальта на тротуарах. Как и следовало ожидать, он ушел вместе со снегом. В очередной раз подивилась, зачем его вообще кладут, развернулась и двадцать минут спустя нырнула в арку, ведущую во двор, где располагался их с Глебом офис.

Вовремя успела отскочить: бронированная дверь подъезда, к которому она подошла, распахнулась, едва не задев ее. Их утренняя клиентка Марина, в слезах и без малейшего следа салонной укладки, выскочила на улицу и кинулась к черному джипу, припаркованному у мусорных баков. Заведя двигатель и нервно взвизгнув шинами, задев один из баков и не обратив на это ни малейшего внимания, вылетела со двора. Вера поморщилась и вошла в подъезд. Мельком заглянула в комнату секретарши: Катя уже на месте, пила очередную чашку кофе, глазея в окно. Не сбавляя темпа, Вера быстрым шагом дошла до кабинета мужа и распахнула дверь.

Глеб сиял, как мартовское солнце в огромной луже, снова любуясь новым «Вашерон Константином» в послеобеденных лучах.

– Теряешь хватку, – прямо в дверях заявила Вера.

– О чем ты? – Глеб вздрогнул, отрываясь от часов и переводя взгляд на жену. У той щеки раскраснелись, глаза светятся. Лениво подумал, а не поинтересоваться ли, где она была, но затем отмел эту мысль: какая разница?

– Почему женщина рыдала? – Вера села на стол перед мужем и уставилась на него.

Глеб легко рассмеялся и пожал плечами. Откинувшись в кресле, он с интересом наблюдал за женой, не сводившей с него глаз.

– Ну а что ты хочешь, Веруня? Чтобы она пела и плясала, услышав, что муж с другой кувыркается?

– Ты так и сказал?

– Ну аккуратнее сформулировал, – снова пожал плечами Глеб. – Мол, предательство близкого человека, измена мужа, прямо сейчас.

– В следующий раз просто проси, чтобы домой поехала: там ждут большие перемены. Она же за рулем. – Вера поднялась и направилась к двери.

– Будет сделано, мой генерал. Кстати, Верусик, а что там Оля сегодня утром болтала по поводу того, что на работе женщина будет плакать? – остановил ее Глеб.

Стало слышно, как бьется в окно первая назойливая мартовская муха. Вера взялась за ручку двери. Не меняя позы и не поворачиваясь к мужу, уточнила:

– Когда она это сказала?

– За завтраком. Забыла?

Глеб поднялся и мягко, по-кошачьи, приблизился к жене. Положил руки на плечи и привлек к себе.

– Она тоже видит? – ласково прошептал он Вере на ухо. Та, не сдавая позиций, ровным голосом отрезала:

– Нет, она ничего не видит. Просто ей пятнадцать. У нее случаются странные шутки.

Нажав на ручку, Вера вышла в коридор и прикрыла за собой дверь. Только после этого выдохнула. Она знала, что Глеб не сдвинулся с места и сейчас смотрит на дверь, размышляя о том, врет ли ему жена. Но сейчас было не до мыслей мужа. То, что он сказал, напугало и расстроило. Сегодня надо поговорить с Олей. Обязательно. Но вначале еще один разговор.

Вера повернула направо и толкнула дверь в свою клетушку. На неудобном стуле, закинув ноги на старый фанерный стол, сидел Борис. Нацепив на кончик носа очки, он с увлечением читал книгу, забытую Верой, время от времени отхлебывая остывший чай из ее чашки.

В крошечной комнате Борис смотрелся инородным телом. Словно генеральный директор крупнейшей корпорации мира наведался на обед к уборщице.

– Отличная книга, Вера Григорьевна, дадите почитать? – не поднимая головы, поинтересовался он.

– Борис Вольдемарович, я же сказала «нет». – Сложив руки на груди, Вера прислонилась к дверному косяку.

– Ах, Вера Григорьевна, знали бы вы, сколько раз я это слышал за свою жизнь. И что? Где бы я был, если бы всегда всем верил на слово?

– Моему слову можете верить, Борис Вольдемарович. – Вера сделала два шага по направлению к столу и протянула руку: – Хотела сегодня дочитать, не возражаете? – кивнула на книгу.

Борис продолжал держать потрепанный томик в руках. Улыбка сошла, и дружелюбный тон неуловимо изменился.

– Возражаю, Вера Григорьевна. – Борис поднялся со стула и приблизился. Невысокий, худощавый, с выраженным комплексом Наполеона. Вера была почти одного роста с ним. И хотя она катастрофически не переносила вторжения в личное пространство и сразу хотела оттолкнуть приблизившегося человека, она подняла на Бориса глаза и решила перетерпеть. С таким можно обращаться только как с диким животным: ни в коем случае не показывать страх, иначе сожрет с потрохами.

– Может быть, я неверно выразился, или вы не так меня поняли, но я бы хотел, чтобы с завтрашнего дня вы работали только на меня. Стали персональным консультантом, – отчеканил Борис.

– Я не консультирую, обратитесь к Глебу, – отрезала Вера.

– Бросьте, Вера Григорьевна. Это даже нелепо. Зеркальце обманное зачем в комнату поставили? – Борис издевательски ухмыльнулся.

– За мужем наблюдать. Скучаю, знаете ли, без него каждую секунду. Прям дышать не могу.

Борис не выдержал и рассмеялся без малейшего намека на веселье.

– Вера Григорьевна, не глупите. Не хотелось бы портить с вами отношения, мы ведь почти стали друзьями. Вы даже согласились принять подарок. Я думал, мы поняли друг друга.

– Ваш подарок стоит на парковке возле вашего офиса. Я предпочитаю ходить пешком, как вам и сказала. – Вера сделала попытку обойти Бориса, но тот схватил ее за руку и привлек к себе.

– Если я сказал, что будешь работать на меня, значит, так и будет, – прошипел он ей в лицо.

– А если я сказала «нет», то на всех языках мира это означает «нет».

Несколько секунд они молча смотрели друг на друга.

– Зачем вам Глеб? – Борис вдруг сделал шаг назад, снова навесил на лицо приветливую улыбку, но руку Веры не выпустил.

– Странный вопрос, – искренне удивилась Вера, – это мой муж.

– Ну зачем вам муж-изменщик, Вера Григорьевна? Вы молодая, красивая женщина, гоните его, – вкрадчиво пропел Борис.

– Что? – не поняла та. – Это новый способ склонить меня к сотрудничеству? Мелко играете, Борис Вольдемарович.