Цитаты из книги «Городской тариф»

Наша правоохранительная система устроена таким хитрым образом, что она живет как бы отдельно от людей, которых, по идее, должна защищать и оберегать.

вожделенной отметки. И в социальной среде происходит то же самое. Существует определенный уровень какого-нибудь показателя, при соблюдении которого система стабильна и нормально функционирует. Как только уровень понижается, система начинает либо «подтягивать» до нужной кондиции, либо отторгать лишние, балластные элементы.

любая профессиональная среда, есть система саморегулирующаяся, стремящаяся к однородности. Точно так же, как жидкость в человеческом теле, которая по известным только природе причинам стремится поддерживать уровень соли, равный 0,9 процента. Физиологический раствор. Как только уровень соли повышается, человек начинает испытывать жажду, то есть организм дает команду: нужно больше жидкости, больше, еще больше, чтобы понизить уровень содержания соли. А вот когда этот уровень становится ниже, чем пресловутые 0,9 процента, организм начинает жидкость усиленно выводить, дабы достичь во

этого страдаем. Понимаешь, о чем я говорю? Слышишь, сколько раз я употребил местоимение первого лица? Мы, нам… Речь все время идет о нас самих, а не о тех, кто умер. Нам плохо, НАМ! И мы от этого печалимся. А тем, кто ушел, им ведь не плохо. Если душа бессмертна, то она в небесах и ей хорошо. А если бессмертия души нет, то тем, кто ушел, вообще никак и уж в любом случае не плохо. Так чего о них горевать?

Когда мы говорим, что горюем по умершим, на самом деле мы горюем о себе, неужели это непонятно? Нам плохо без них, мы без них тоскуем, скучаем, нам их не хватает. Мы хотим видеть их, осязать, разговаривать с ними. А их нет рядом, и мы от это

Нельзя всю жизнь зарабатывать деньги и в старости оказаться окруженным молодежью, не бывает так. Не получается. Деньги имеют много разных свойств, как явных, так и скрытых, коварных, проявляющихся далеко не сразу. Деньги могут наносить удар в спину как раз тогда, когда ждешь этого меньше всего. Они разрушают отношения между близкими людьми, они разрывают дружбу и в конечном итоге приводят к одиночеству. И чем больше денег, тем пронзительнее оказывается одиночество в старости. Странный закон…

Через пятьдесят лет невозможно перекинуть мостик длиной в одну старческую руку

Речь все время идет о нас самих, а не о тех, кто умер. Нам плохо, НАМ! И мы от этого печалимся. А тем, кто ушел, им ведь не плохо. Если душа бессмертна, то она в небесах и ей хорошо. А если бессмертия души нет, то тем, кто ушел, вообще никак и уж в любом случае не плохо. Так чего о них горевать?

Когда мы говорим, что горюем по умершим, на самом деле мы горюем о себе, неужели это непонятно? Нам плохо без них, мы без них тоскуем, скучаем, нам их не хватает. Мы хотим видеть их, осязать, разговаривать с ними. А их нет рядом, и мы от этого страдаем. Понима

Она – женщина, выросшая и получавшая воспитание в советское время, когда одобрение вожака стаи, будь то руководитель по службе или партийный босс, было входным билетом на лестницу карьерного продвижения. Мнение окружающих о тебе было той движущей силой, которая приводила в действие весь механизм твоей социализации, и если механизм не работал или работал плохо, ты превращался в неудачника. Тебе не давали путевок в дом отдыха или санаторий, тебя не включали в списки на поощрение, не ставили в очередь на приобретение дефицитной мебели, телевизора или машины, а о жилье и говорить не приходится. И уж конечно, тебя не принимали в партию, а без партбилета тебя не повышали в должности и не переводили на более высокооплачиваемую работу. Таковы были правила игры в те времена, дефицит всего и всея, начиная от продуктов и заканчивая квартирами, создавался искусственно, чтобы сделать людей зависимыми от расположения вожака стаи и, стало быть, управляемыми.