Глава 8

На следующий день боевой маг вернулся снова. И, закончив манипуляции с аурой, вновь начал задавать вопросы. Только на этот раз они были гораздо сложнее и одновременно опаснее: об Иголочке, о Шипике, о Кере и о том, как Айра справляется с Озарением.

На этот раз ей пришлось туго: мастер был настойчив, упорен, жестко останавливал, если ответ его не удовлетворял, а затем спрашивал снова и снова, пока не получал внятное объяснение.

Его интересовало все: слышит ли Айра голос Кера, чувствует ли шевеление игольника, может ли приказывать ему на расстоянии. Как она переживала переход из одной личины метаморфа в другую. Как быстро сориентировалась в новом теле. Насколько хорошо адаптировалась к этим изменениям. Была ли уверена, что действительно находится в том или ином облике. Могла ли отличить реальность от сна. Помнила ли о своих прогулках. И не испытывала ли желания остаться в новом теле навсегда…

Вопросов было много. И на этот день, и на следующий.

Охранитель не стал уточнять причину, по которой Айра умолчала о Шипике: она и так лежала на поверхности. А вот то, что она ни с кем не поделилась своими ночными подвигами, мастеру Викрану не понравилось. Он заинтересовался ее отношениями с одногруппниками, вытянул историю с Грэем Асграйвом, потребовал в подробностях пересказать весь путь до Лира и особенно подробно потребовал рассказать обо всем, что именно Айра успела натворить в золотом лесу.

Чтобы не выдать Дакрала, девушке снова пришлось изворачиваться и выслушать немало советов от оживившихся голосов. А пока хозяйка думала, умница Кер активно отвлекал внимание охранителя: сперва ловким прыжком сбил со стола бокал с лечебным настоем. Старательно забрызгал новенькие сапоги и под конец вцепился зубами в ножку стула, на котором восседал боевой маг.

– Ну-ка, иди сюда. – Айра, поймав за хвост кончик спасительной идеи, наклонилась, пытаясь ухватить верткого зверя. Но тот неожиданно не дался – выплюнув острую щепку, он стрелой кинулся прямо под ноги хозяйке. Та от толчка пошатнулась и непременно бы упала, если бы не ухватилась за стену. Но по нелепой случайности дернула за пышную занавеску, отчего та с оглушительным треском порвалась, а крепления, на которых держался карниз, выскочили из пазов. И с такой силой треснули ее по макушке, что Айра охнула и, закатив глаза, осела.

Мастер Викран подхватил ее у самого пола, проявив при этом некоторую осторожность. После чего аккуратно вернул на кровать, недобро взглянул на расшалившегося крыса и быстро вышел, чтобы позвать лера Лоура.

Едва за ним захлопнулась дверь, Айра тут же открыла глаза и с шипением потерла огромную шишку на затылке. Попыталась сесть, но почувствовала головокружение и тошноту, о которой тут же и сообщила подоспевшему лекарю. После чего с виноватым видом выслушала его длинную негодующую речь и клятвенно пообещала, что больше не будет пытаться себя убить.

Разумеется, Викрана дер Соллена это не остановило: вернувшись следующим вечером, он начал разговор с того самого вопроса, на который вчера Айра так и не ответила. Однако за прошедшие сутки у нее было достаточно времени, чтобы тщательно продумать свое поведение, поэтому допрос прошел совершенно безболезненно.

Правда, ей показалось, что теперь маг действовал мягче, но, вероятно, после разговора с господином Лоуром, которому откровенно не понравилось, что у его подопечной то и дело происходят всевозможные травмы, ему пришлось сбавить обороты. К тому же мудрый лекарь настоял на своем присутствии на «допросах» все последующие дни. Желая, видимо, убедиться, что ослабленной девушке не чинят никакого физического ущерба.

А поскольку задавать скользкие вопросы дер Соллен в его присутствии не рискнул, то ему пришлось отступить. И Айра даже начала торжествовать победу, однако не тут-то было: от неприятных визитов ее никто не избавил. Просто мастер, будучи ограниченным в средствах, переключился на более прозаические вещи. А именно: зачем-то вдруг принялся выяснять глубину познаний в магии своей новой ученицы.

Айра с нескрываемым удивлением встретила такой неожиданный поворот событий, однако продолжала отвечать. И послушно пересказывала содержание учебников по Естествознанию, Практической магии, Стихийной магии, Травологии, Целительству, Основам заклинаний.

Рассказывать приходилось часами, но мастер Викран, кажется, никуда не спешил: присев на краешек подоконника, он рассеянно смотрел в окно и спрашивал, спрашивал, спрашивал… порой до самой ночи. И вскоре от простых вопросов перешел на более сложные вещи, включая арифметику, географию, историю. И даже хотел знать, в курсе ли Айра, почему на Зандокаре произошло сразу несколько Катастроф.

– Магия, – без колебаний ответила Айра на последний вопрос. – Причиной послужили вырвавшаяся из-под контроля магия и война, развязанная магами за пятьсот лет до образования академии. Правда, историки на этот счет говорят по-разному. Одни утверждают, что дело было в некоем артефакте немыслимой мощи. Другие считают, что маги разделились на два враждующих лагеря, не сумевших прийти к соглашению. А кто-то полагает, что война была подготовлена и развязана нечеловеческими расами. И в частности, бессмертными народами. В результате на Зандокаре остался лишь один материк из четырех, от бывшего государства Бегез остались только Бегонские острова. Вместо воинственного Оберола теперь разверзлось Внутреннее море, на юге появились пустыни Меру и Горо. И только Северные горы почти не пострадали. Так что большая часть исследователей склоняется к мысли, что война была подготовлена не столько эльфами, сколько хитроумными гномами. Поскольку в итоге ни один из их подземных городов не пострадал.

Господин Лоур, тоже внимательно слушавший рассуждения Айры, удивленно приподнял брови.

– Откуда вам это известно?

– Я много читаю, лер, – спокойно отозвалась девушка. – Мне было интересно узнать, как появилась нынешняя карта Зандокара.

– А что же, по-вашему, случилось на самом деле?

– Я не историк, лер. Но мне показалось, что мысль об артефакте, который срочно кому-то понадобился, имеет больше шансов на то, чтобы быть правдой.

– Почему тебе не нравится версия с эльфами? – вдруг вмешался Викран дер Соллен.

– Потому что они ценят жизнь в любом ее проявлении. А по отношению к Занду даже испытывают нечто вроде почтения и вряд ли стали бы вмешиваться в дела смертных. Кроме того, эльфы слишком горды, чтобы действовать столь варварским способом. Поэтому я думаю, что тот, кто рискнул обвинить их в коварстве, либо слишком мало о них знает, либо… он просто дурак.