Глава 4. Ночной друг

– Не понимаю: у тебя что, дома своего нет? Зачем уходить и ждать у соседки, тебе что, пять лет? Сама дома побыть не можешь?

Варя молчала, периодически перехватывая пакеты, режущие ладони, пока мать искала в сумке ключи. Не было сил объяснять ей, указывать на закрытый дом и то, что она взяла последнюю связку ключей, и еще много на что.

К тому времени, когда мама возникла на пороге соседского дома, Варя успела забыть, что ждет кого-то. Тело срослось со стулом, руки прижимали к груди теплый шевелящиеся сверток, и все за пределами дома перестало существовать. Варя не могла даже оторвать взгляда от Настеньки, не то, что думать о чем-то, кроме нее. Ирина тем временем ворковала рядом, занимаясь ухой, чей аромат наполнял дом и заставлял ждать обеда с особым желанием.

На время Варя забыла обо всей жизни до ее появления в доме Ирины, дым из которого стелется по снегу. Забыла о Славе, его болезни, проблемах с матерью. В том доме было тепло и спокойно, в свой же возвращаться совершенно не хотелось.

И осознание этого пугало Варю едва ли не больше, чем сам факт воскресшего ребенка.

Показалось, убеждала она себя, но перед глазами снова всплывала картина Настеньки в кроватке, полностью окоченевшей и с трупными пятнами на лице.

Мама, наконец, нашла ключи и, привалившись коленом к двери, с трудом отперла ее.

– Примерзла, что ли, – предположила она, и, попав в дом, сразу же забыла и о неудобствах, и о претензиях.

Варя поставила пакеты на кухонный стол, пока мама включала свет в комнатах, заодно проверяя, был ли здесь отец.

Но его и след простыл.

К счастью, иначе бы Варя решила, что, в самом деле сходит с ума, и дом не пустовал, когда она пыталась попасть в него. С этим разобрались, но что насчет Настеньки? Она воскресла или была жива, а труп Варе лишь привиделся? Первый вариант мало укладывался в голове, но и второй был не то чтобы лучше – выходило, что с ней точно что-то не в порядке.

Или со всем, что происходило в этом поселке.

Так и не найдя для себя объяснения, Варя решила отложить эти мысли и занялась мамиными покупками, выставляя их на стол: замороженное мясо, овощные консервы и макароны. Скудно, но выживут.

– Не представляешь, сколько я за это отдала, – С этой фразой мама влетела в кухню, на ходу развязывая шерстяной шарф. – Еще долго придется привыкать к этим ценам. Представляешь, у них лежит свежий укроп, и они за килограмм хотят тысячу, представляешь? Уму непостижимо, у нас же он просто так рос, брось семечки да собери потом! А здесь деликатес!

– С фруктами, я так понимаю, та же история? – устало переспросила Варя, присаживаясь на стул и даже не раздеваясь, а продолжая смотреть на продукты пустым взглядом.

Мать же принялась раскладывать их по полкам и в холодильник, мелькая перед глазами скорее пятном, чем человеком.

– Какие фрукты? Если будем покупать свежие, то отцовской зарплаты на месяц не хватит. Я узнала, что здесь много брусники и голубики, будем летом ходить в лес и собирать, а на зиму варить варенье и замораживать, запасать витамины. А пока вот, что я вам вчера купила.

На стол опустились две трехлитровые банки без опознавательных знаков. В одной плавали яблоки, в другой половинки персика.

– Деликатес, между прочим, – с восторгом делилась мама, ожидая если не визгов, то хотя бы благодарности. Но все ее слова вылетали из головы еще до обработки. – Ты что, не рада?

Варя вздрогнула, снова возвращаясь мыслями в реальность. Как она не старалась, а все равно уносилась в соседский дом, и с трудом улавливала смысл маминых слов.

– Да, мам, я очень рада! Просто грустно как-то, что здесь все иначе, – выкрутилась Варя, обнимая обе банки и улыбаясь. – А как же арбузы? Как Славка без них будет?

Мама отмахнулась.

– Не переживай, купим мы ему пару долек, не разоримся! Просто теперь нужно привыкать к новому питанию, и искать клетчатку в других продуктах. У меня уже есть план, так что все будет «окей».

Она показала последнее слово пальцами, и Варя, не удержавшись, засмеялась. Взгляд упал на часы, и осознание, что ей уже стоит выходить в школу, накрыло неприятным ощущением. Надеяться на то, что Слава успел забыть об обиде, не приходилось: он был злопамятным ребенком, в то время как родители ругались и сразу же мирились. Варе отходчивость тоже не передалась: она вела себя как раньше, в то же время помня каждое слово. Была готова в любой момент о них напомнить.

Если такое было возможно, то Слава пошел именно в нее.

Варя уже приблизилась к крыльцу школы, когда осознала, что среди детей, суетившихся на улице, не разглядела знакомого лица. Как и в коридоре, где толпились ученики, его не оказалось. Варя подождала, провожая каждого проходящего мимо ребенка встревоженным взглядом, но Славы среди них не было.

Может, учительница оставила их на классный час или что-то в этом роде? Так успокаивала себя Варя, меряя шагами пространство от вешалок к окну и обратно, тревожно поглядывая на часы. Но вот над школой прогремел новый звонок, а среди волны нахлынувших пятиклассников Славы она все равно не увидела.

– А вы кого ищите? – уже обратил на нее внимание охранник, выходя из своей каморки и угрожающе направляясь к Варе.

Она шмыгнула носом, неловко пряча руки в карманы и сдавленно говоря:

– Я брата жду. Он должен вот-вот освободиться.

Лицо мужчины вытянулось.

– Сколько же этому чаду, что он сам не может дойти до дома? – с усмешкой спросил он, теряя интерес.

Но только пока Варя не уточнила:

– Семь. Он первоклассник.

Теперь охранник в волнении похлопал себя по карманам и выдал:

– Так первый класс отпустили еще час назад! Может, брат все же домой пошел? У нас все ходят, не разваливаются.

– Да чтобы ты понимал, – прошипела Варя, с напором шагая в его сторону, и тот сразу же отпрыгнул. Когда тот стал возмущаться, она уже шла в сторону расписания.

Находилось оно на первом этаже, рядом с доской объявлений и кубками, как и в Вариной школе. Но как бы она не злилась на охранника, бег взглядом по строчкам убедил ее в том же самом: уроки для первого «А» давно закончились.

Больше не слыша ничего за стуком собственного сердца, Варя выскочила на улицу, даже не застегиваясь, и побежала по двору. Слабые надежды найти брата, сидящего с одноклассниками где-то на заборе после уроков, таяли с каждой секундой. Холод ушел на второй план, и Варя сгорала от паники, уже не думая о приличиях и дергая за рукава всех детей, что попадались ей на пути.

Но и тех осталось немного – никто не желал задерживаться в школьном дворе. Ученики стремительно утекали с территории через узкие ворота, и скоро Варя осталась одна среди сугробов и вытоптанной тропинки, кроме которой идти ей было некуда.

«Этот поселок не настолько большой, чтобы потеряться» – успокаивала себя она, не чувствуя под ногами земли от страха.

Варя, застегнувшись и плотнее завязав шарф, петляла между домами, заглядывала на площадки и даже в окна, но место это спало так же, как и все время с их приезда: ни единой души ей не встретилось на пути, а в окнах не найти было даже движущихся силуэтов. Только свору собак она и нашла: те делили добычу, и даже издалека было видно, как ее кровь заливала сугробы вокруг.

Теплой, заставляющей белые комья таять, кровью.

Увидев это, Варя совершенно забыла, что когда-то могла бояться собак. Мысль, что они могли напасть на Славу, отключила в ней страх. Она огляделась, замечая поблизости полуразвалившийся забор из штакетника. С трудом, но ей все же удалось оторвать почерневшую от времени и державшуюся на одном гвозде доску, чтобы замахнуться ею и с криком понестись на псов.

– Отошли нафиг!

Варя была готова проломить ею хребет любому, кто рискнет приблизиться. Ей не пришлось бороться с псами взглядами, делать вид, что она не боится и даже сильнее характером, чем их вожак. Собаки стали рычать, едва завидев ее, но поняв, что та с обезумевшим видом несется на них с палкой, решили отступить. Лишь на пару шагов, прижимаясь к земле и продолжая скалится, но этого хватило, чтобы рассмотреть тушу – то был олень со вспоротым животом. Еще совсем молодой, с маленькими рогами.

Но зачем дикому оленю заходить в поселок? Неужели в лесу лишайники закончились?

Поняв, что зря расстроила трапезу, Варя шагнула назад, убирая доску.

– Извините.

Она не думала, что ее поймут, но псы сразу же принялись есть, все еще рыча. Варя пошла прочь, с облегчением думая, что благо им попался олень, а не Слава.

Вот только…

Она снова замерла, наблюдая за дворнягами из-за соседнего дома. Шерсть на их мордах намокла от крови, такой темной на фоне белоснежного блестящего снега. Их было всего четверо, худых и костлявых, и уложить молодого, но все же оленя они бы не смогли. Жаль, Варя не подумала посмотреть, есть какие-то ранения, выдающие руку человека. А какое еще чудовище смогло бы сделать подобное в жилом поселке?

К тому же Варя помнила, что убийства оленей в феврале запрещены законом. Об этом ей рассказывал охотник дядя Леня, бывший спецназовец, что жил через два дома, когда ее семья еще и не думала о переезде в тайгу. Варя пропадала у него все свободное время, слушая рассказы и наблюдая, как тот перебирает свое оружие и натирает награды. С дядей Леней они не раз соревновались в стрельбе по банкам, и старый охотник даже поддавался, как с возрастом поняла она. Но все это было до рождения брата, а после сбежать в гости к соседу стало почти невозможно: удавалось лишь в случае, если мама была со Славой на обследовании, когда Варя уже возвращалась со школы.

Она чувствовала, что здесь точно что-то не так, но стоило пройти несколько домов, и Варя вернулась головой к главной проблеме: Слава.

Она уже почти дошла до их дома, но брат все никак не находился. Посмотрела на родную калитку – замок с внутренней стороны, ключей у брата нет. На всякий случай обошла дом и заглянула в окно гостиной, откуда было видно вешалку в прихожей, где, к ужасу, не увидела яркого оранжевого шарфа.

Она вышла на дорогу, решая пройти вдоль поселка по главной дороге к магазину – может, юные школьники решили заглянуть на огонек за чем-нибудь вредным, как делала сама Варя?

Но в этот момент заметила у себя под ногами следы. Они тянулись от угла ближайшего дома, и, скорее всего, имели начало далеко отсюда, потому что оказались светло-розового цвета.

Будто кто-то, запачкавший обувь в оленьей крови, уже почти стер ее с подошвы за свой путь. И уходили эти следы в лес, теряясь между деревьями и рисуя еще ни разу не протоптанную дорожку.

Варя не сдержала крика, прикрывая рот руками.

Следы были детскими.

А на ближайшем дереве к их дому висел, не потревоженный дуновением ветра, ярко-оранжевый шарф. Шарф, связанный и подаренный Варей брату на последний Новый год.

Она не раздумывала ни минуты, как совсем недавно с бродячими псами, и двинулась в лес – ноги утопали по колено в снегу, по лицу шлепали ветки, цепляясь за шапку и шарф. Пальцы ног быстро замерзли, а следом за ними и ступни. Скорее всего, была тропа, по которой ходили другие жители поселка, но следы вели именно здесь, и Варя не могла себе позволить потерять их.

Если она проваливалась по колено, то ребенок, проходящий здесь, едва терял под покровом подошву – вероятно, из-за меньшего веса. Хотя разница была не настолько глобальна, а площадь стопы оказывалась вовсе больше, то есть распределялся тот равномерно с меньшим давлением. Или она снова не так поняла эту тему в школе – физика тоже не была любимым предметом. Варю смутили следы, но особого внимания она не уделила подобным мыслям, продолжая пробираться сквозь заросли.

Ветки сплели настоящий лабиринт, и приходилось наклоняться едва не до земли, чтобы преодолеть его. Точнее – Варя осознала это с ужасом – нужно быть ребенком с ростом первоклашки и ниже, чтобы без проблем пройти насквозь.

Ощутив, как в боку закололо, а воздуха перестало хватать, Варя остановилась, запрокидывая голову. Ясное голубое небо было исполосовано ветками, тем самым разбивая его на множество осколков. Она оглянулась, но увидела только те же ели, что и впереди. Вокруг было все до того одинаковое, что у нее закружилась голова, и Варя попыталась рассмотреть следы на снегу, но к ужасу не нашла ничего.

Здесь была только она. А кровавые следы, ведущие ее так глубоко в лес, исчезли. Как и ее собственные.

Варя была готова сесть прямо в снег и разрыдаться.

Она понятия не имела, где находится. И даже с какой стороны пришла. Деревья были до того одинаковые, что пейзаж закрутился, завертелся вокруг Вари, как в калейдоскопе, так что голова закружилась тоже, и из горла вырвался хрип:

– Кто-нибудь… Ау! Ау!

Где-то поблизости раздался крик птицы. Больше ничего. Слова Вари поглотила тайга.

До приезда на север она уже бывала в лесу. На юге полно засаженных деревьями гор, и Варя неплохо ориентировалась там, гуляя с семьей и друзьями. Но теперь чувствовала такую беспомощность, какую ощущала разве что в пять лет, когда потерялась в супермаркете. Тогда полки виделись такими же высокими, коридоры длинными, и найти маму казалось абсолютно невозможно.

Но мама ее нашла. А что Варе делать теперь?

Она закрыла глаза, стараясь успокоиться и решить, что делать дальше. А когда открыла, ничего перед собой не увидела.

Почти ничего.

Только сверкающий снег в свете самых ярких звезд, какие только бывают на севере, и возвышающихся далеко над головой огромных темных монстров с ветками вместо рук, переплетающимися между собой. Варя отшатнулась, но сразу же врезалась спиной в такого же, и его руки попытались оплести ее с двух сторон. Тогда она бросилась в противоположную сторону, но и в этот раз уже другие ветки потянулись к ней. Решив, что погибнет в любом случае, если станет бездействовать, Варя бросилась прямо, больше не пытаясь прикрывать лицо и проверять снег перед шагом – она просто кинулась вперед, не собираясь оборачиваться. Едва видела, куда наступать дальше, потому несколько раз проваливалась и даже, кажется, растянула ногу, но продолжала бежать, пока не увидела огни поселка.

Миновав последние несколько деревьев, Варя, наконец, ощутила под ногами твердый снег. С облегчением она замерла под фонарем, рассматривая собственный дом. Свет в окнах уже был погашен – конечно, солнце давно село и время наверняка переступило отметку полночь. Но, пробудь она все это время в лесу зимой, замерзла бы насмерть, верно?

Или нет? Что в таком случае здесь происходит, черт возьми?

Варя скользнула взглядом по окнам и задержалась на самом большом, на втором этаже. Даже при выключенном свете в нем она разглядела Славу. Он явно стоял на стуле, показываясь по пояс, в своей синей пижаме.

Подняв руки, Варя попыталась привлечь его внимание, но тот продолжал смотреть дальше, куда-то в бок. Тогда она кинулась к двери, к счастью оказавшейся не запертой.

На ходу скинув ботинки, Варя взлетела по лестнице, едва не поскальзываясь на ступеньках и не заботясь о разбуженных родителях, что спокойно легли спать, когда дочь так и не вернулась домой, и свернула к двери брата.

Слава и вправду стоял коленями на стуле, прилипнув к стеклу. Варя застыла на пороге, не замечая от счастья собственных слез.

– Слава…

Он не отреагировал.

Скинув куртку на пол, Варя приблизилась к Славе, опускаясь рядом, прижимая его к себе руками как можно ближе и отворачивая от окна.

– Я так за тебя испугалась…

Слава был теплый, пахнущий молоком и постным печеньем. Варя плакала, поглаживая ее по черным кудрям и убаюкивая, как совсем маленького. С утра она успела представить столько ужасных картин, как его сначала разорвали собаки, потом дикие животные в лесу. А Слава все это время был дома, в тепле и сытости, и наверняка с ума сходил от ее отсутствия!

Справившись с истерикой, Варя развернула брата к себе лицом и серьезно спросила:

– Ты зачем ушел из школы? Мы же договаривались, что ходим вместе, помнишь?

Слава не ответил. Он мягко высвободился из ее рук, снова залез на окно и прилип к стеклу. Варя тоже поднялась, пытаясь разглядеть, что именно привлекло его внимание.

Взгляд Славы был прикован к окну соседнего дома. Там, в приглушенном свете с трудом различался движущийся силуэт. На приставленном к окну столике на животе лежала Настенька, глядя прямо на них.

– Слава…

Никакой реакции. Его словно загипнотизировали, оставив в этой реальности только один объект – соседское окно. Как Варя не могла сдвинуться, наблюдая за человеком из дыма, так и Слава не мог отвести взгляд.

– Слава!

Она задернула занавеску, отрезав брата от улицы, и взяла его самого на руки. Стул Варя пнула, будто он и был виноват во всем произошедшем. Тот свалился на бок с характерным грохотом, но даже это не заставило родителей появиться. Она со Славой забралась в кровать, укрыла его одеялом и взяла ближайшую книгу на полке. Он попытался аккуратно вылезти, но Варя плотно прижала его к себе одной рукой, другой стараясь найти его любимую сказку в сборнике.

– Зачем мешаешь? – спросил Слава совсем не по-детски, пыхтя и уже активнее отталкиваясь.

– Пора спать, – только и смогла сформулировать Варя, сама не совсем понимая, зачем отлучать его от окна. Зато точно знала: нужно. То, что там происходит, страшно и неправильно. – Я прочту тебе книгу, и будем спать. Уже ночь.

Слава замотал головой в знак протеста, хныкая.

– Мне не нужна книга!

– А что тебе, черт возьми, нужно?! – вспылила она, отбрасывая ту на край кровати, а сама поворачиваясь к брату. Сквозь занавеску пробивался свет фонаря, и Варя с ужасом осознала, что видит в глазах страх. – Что ты хочешь, Слав? Что? Я сделаю все, что угодно, только пусть все будет как раньше.

Она снова потянулась к нему, но тот ударил по рукам, окончательно выполз из кокона одеяла и направился к окну.

– Не будет. Зачем ты врешь? Он не врет, он лучше тебя!

– Кто? – дрожащим от наступающих слез голосом произнесла Варя, спускаясь следом за Славой на пол и присаживаясь. – Кто лучше?

– Мой друг!

– Дима?

Он снова затряс головой, сжимая кулаки. Варя впервые видела, как лицо брата исказилось злой гримасой.

– Дима тоже его друг! – взвизгнул Слава, будто своим вопросом сестра его предала. – И я! Он лучше, чем вы все!

Варя быстро закивала, больше не рискуя прикасаться к нему – казалось, так он сможет быстрее успокоиться. Как только Слава не увидел сопротивления, гнев испарился, а лицо его разгладилось в умиротворении.