На еду она набросилась, ничуть не заботясь о манерах и о том, как выглядит со стороны – право слово, было бы перед кем строить из себя благовоспитанную леди. Тем более что ею Астрид уж точно никогда не была. Сложно быть чопорной барышней, когда днями напролет имеешь дело с мордоворотами из Прибрежного, а ужином тебя кормит ассасин из Гильдии убийц. Оленья нога закончилась непозволительно быстро, как и половина овощей, которую она выложила на свою тарелку. Уцелели только грибы, хоть не все – Астрид успела наесться, а Кэрт, судя по всему, особой любви к ним не питал.

– О Двенадцать, жизнь прекрасна, – выдохнула она сыто и подвинула к себе любезно наполненный вином бокал. Всего пара глотков, и можно превращаться в нормальную версию себя и приступать к допросу одного подозрительного типа, пробравшегося в ее дом через окно. – А теперь рассказывай, какого драугра ты влез в мою квартиру?

– Обижаешь, крошка, – протянул Кэрт, нахально глядя на нее поверх бокала. Ну или не нахально – закрадывалось подозрение, что у него просто всё время такой взгляд. – Я же обещал прийти в гости! И я пришел. Но кошачья дверца у тебя маловата, да и какой приличный кот ходит через двери? Скука. Кстати, охранка – дерьмо; сломать можно за двадцать секунд. От офицера полиции ожидался более серьезный подход к безопасности.

Он горестно вздохнул и отсалютовал бокалом, прежде чем сделать глоток. Было видно, что кривляется напропалую; тем не менее Астрид не могла не изумиться, как ловко и привычно прибрежный отщепенец управляется со столовыми приборами. Почище её бывшего муженька, да не будет к ночи помянут этот заклинательский сноб.

– Ну-с, меняемся увлекательными историями? Кто тебя так живописно разукрасил?

Астрид скривилась – не рассказывать же каждому встречному полбиографии? Однако душа просила пожаловаться.

– Дерево. По которому я проехалась лицом, когда свалилась в обморок. Обратная сторона моей силы, – на лице Кэрта отразилось явное недоумение, и она продолжила: – Я тэй’таара, на общеимперском – Слышащая. Земля разговаривает со мной, а так как языка у неё нет, делает она это всеми доступными ей способами: показывает образы, говорит сотней чужих голосов. Она позволяет мне узнать то, что я хочу. Или то, что хочет она, как сегодня. Дар благих фейри, чья кровь течет чуть ли не в каждом солхельмце. Резерв сжирает только так. Приятного мало, но в моей работе бывает полезно.

– Сомнительный какой-то талант – глюки ловить. Не в обиду, но молниями швыряться – оно как-то полезнее. И зрелищнее, – он вздохнул, в голосе его зазвучала то ли зависть к боевикам, то ли восхищение ими же. – Ладно. Так как, узнала что-нибудь полезное? Или деревце страдало зазря?

Астрид скривилась и понуро склонила голову. Бездна знает, зачем сегодняшнее видение пришло к ней, да ещё такое четкое по сравнению с прежними. Но никакой существенной пользы для расследования оно не принесло. У собеседницы-земли явные проблемы с объяснениями.

– Я видела Эльрейн, последнюю похищенную девочку. Скорее всего, она ещё жива, но… с ней собираются сделать что-то недоброе. Хотя, это и так понятно. – Она напряглась, вспоминая. – Ее забрали люди, но я видела… тьму, от которой очень хотелось спрятаться. Девочка словно утонула в ней, растворилась, и я ничего не могла с этим сделать.

В Астрид проснулись злость и отчаяние. Она с силой сжала руку в кулак, пытаясь успокоить дрожащие пальцы.

– Стоять и смотреть было невыносимо. Так страшно… И холодно. Как на Солхельме, когда с Холодного моря приходят ветра.

Кэрт молча глядел на нее из-под разлохматившейся челки. Холодный взгляд пронзительно-голубых глаз на застывшем лице наводил оторопь похлеще, чем жутковатые видения, полные воющих ветров и непроглядной тьмы. Казалось, ассасин прикидывает, как половчее перерезать ей горло и куда затем упрятать тело. И не стоит ли предварительно расчленить?..

Астрид вздрогнула – горячие пальцы вдруг мягко стиснули её кисть.

– Всё хорошо, Астрид? – спросил Кэрт, приятно улыбаясь и прямо-таки лучась заботой. Физиономия его снова сделалась плутоватой и нервной, словно и не было этого жутко-оценивающего взгляда.

– Нормально, – буркнула Астрид, отдернув руку. Как и всякая сильная магиня, она вовсе не привыкла чувствовать себя такой… беззащитной. И перед кем? Перед каким-то вертлявым хлыщом, с охоткой изображающим тут добродушного дурачка. – Ну, а ты что интересного расскажешь? Был уговор меняться историями.

Добродушный дурачок подвинулся, уступая место деловитому прощелыге.

– Ну, я вроде как разузнал, что общего между твоими детишками. Чистокровные они. До пятого колена. Сама понимаешь, сейчас таких найти нелегко. Мне бы занадобились, так я б лучше в Гренвуде похищал – нелюдей не терпят, да ещё и круглые идиоты, – Кэрт неприязненно поморщился, гренвудцев он явно не любил. Впрочем, их никто не любит. – Но в Гренвуде маги слабенькие. Может, наш похититель в таких не заинтересован? По идее-то чем сильнее, тем лучше, если уж кровь в самом деле нужна для некоего древнего ритуала.

Не в силах больше сидеть на месте (и смотреть в хитрющие глаза напротив), Астрид поднялась и принялась расхаживать по кухне, постукивая пальцем по губам. Слова ассасина окончательно подтверждали подозрения, что всё связано с магической силой и происхождением. А ещё он уже третий за этот бесконечный день, кто вспоминает о гренвудцах. Неспроста.

– Это условие работает только с теми, у кого сила уже активна. В самой чистокровной магической семье ребенок может родиться без всякого дара. Даже в Гренвуде это знают. «Боги судят так, как желают боги», – процитировала она старую солхельмскую присказку.

– Можешь верить богам, если угодно, – фыркнул Кэрт, снова наполняя бокалы. – Я предпочитаю верить закону вероятностей. А вероятность того, что первенец в семье потомственных магов родится без магии… она такая крошечная, что можно к нулю приравнять. Поспорим, ни у кого из детишек нет старших братьев и сестер? Может, в ритуалах я ни демона рогатого не смыслю, но на магию оно завязано. Иначе зачем такие сложности? Подошли бы обычные людишки из глухой деревни: ни тебе сложностей с происхождением, ни шума на весь город, ни боёвки, назойливо расследующей пропажу.

– Дело может быть не обязательно в магии, а в крови… Чтобы отследить чистокровность, нужен архив или Бюро регистраций. В глухих деревнях такой роскоши взяться неоткуда, да и приврать могут. В городах с этим строже. Не считая того, что за нужную цену любые сведения можно купить… – Астрид вернулась обратно к столу и взяла бокал. Внимательно посмотрела на развалившегося на стуле Кэрта. – Мне надо знать, кто на улицах торгует подобной информацией.

– Собственно, я и разузнал. В Бюро регистраций есть целых три подходящих типа, пусть даже одного из них я почти готов исключить из списка.

Астрид удивленно уставилась на него – и до сих пор молчал, стервец!

«А, ну да, кто-то вздумал поплакаться», – едко напомнила она сама себе.

– И кто же?

Со скорбным вздохом этот поганец поставил бокал и, поднявшись с места, прошествовал в сторону окна.

– Не сегодня, крошка.

Астрид едва успела поймать его за руку и дернуть, разворачивая к себе.

– В смысле – не сегодня? Это важно, Кэрт!

– Ну скажу я, и что ты сделаешь? Побежишь в Бюро, сверкая алым мундиром? Это очень хреновая идея, Астрид, тем более что я даже не смогу проследить, чтобы ты ненароком не убилась об кого-нибудь, – он состроил преувеличенно грозную физиономию и погрозил пальцем. – Работенка у меня наметилась. Вернусь послезавтра, будем вместе играться в детективное расследование. Ну-ну, крошка, не дуйся, – мягко пожурил Кэрт, высвободив руку. Махнув кончиками пальцев по щеке, он заправил ей за ухо прядь волос. – Хочешь, подарочек с юга привезу? Нет? А всё равно привезу. Так что веди себя хорошо!

И, напоследок подмигнув оторопевшей от такой наглости Астрид, несносный кошак-переросток как ни в чём не бывало сиганул за окно. Она едва подавила желание выскочить вслед за ним, чтобы навалять как следует за все эти ужимки. Но в последний момент всё же вспомнила, что она, на минуточку, взрослая, воспитанная мать двоих котов и вообще офицер полиции.

К тому же, как ни печально признавать, клятый ассасин прав: без него соваться ко всякой шушере – всё равно что слить дело. Да и лимит глупостей в этом месяце исчерпан: бродить по сомнительным местам вроде гильдейской таверны или гильдейских же осведомителей стоит с соответствующей компанией. Ну или с кем-то вроде Киары Блэр или Рангрид Фалько, но где ж их взять в Аэльбране? Даже если она сможет выбить признание из осведомителя, или вовсе засадит в тюрьму за преступные связи, то спугнет похитителей. А этого никак нельзя допустить, если она хочет найти детей живыми и желательно здоровыми.

Астрид – в который уже раз! – тяжко вздохнула и оглянулась на своих котов, разочарованно глядящих на окно.

– Буду вести себя хорошо. Так ему и передайте!

***

– Нет, мама! В сотый раз повторяю: я не собираюсь замуж в обозримом тысячелетии! Тем более за Олафа!

– Сын ярла, красавец, шесть с половиной футов роста, дом свой на днях достроил! Чем не идеальная партия!

Разговор этот, а точнее – настойчивая попытка заставить Астрид второй раз наступить на грабли замужества, продолжался уже час. За это время она успела пожалеть, что ей вообще взбрело в голову купить парные зеркала для связи с родным домом – последнее достижение магической науки в итоге оказалось орудием пытки с лицом дорогой матушки и её же молодецки громким голосом. Мадам Эдла восседала на своем кресле, словно на троне, и всем видом демонстрировала, как она недовольна непослушной дочерью. Двадцать восемь лет – и не замужем! Невиданная наглость для девицы из солхельмской деревни. (Не важно, что по островным меркам Воронья Скала – крупный город и столица холда. Ещё более не важно, что план «выйти замуж до тридцати» Астрид уже выполнила.)

Пожалуй, дорогой матушке стоит поблагодарить богов за светлую дочь. За годы соседства и дружбы с Шелли Эрдланг Астрид успела достаточно хорошо выучить её на диво богатый арсенал проклятий. И сейчас очень близка к тому, чтобы пустить его в ход.

На колени запрыгнул Фьял, явно возмущенный тем, что в его доме кто-то орет (помимо него с Янси), и осуждающе уставился в зеркало, помахивая пушистым хвостом. Астрид запустила пальцы в серо-белую шерсть и ответила матери уже спокойнее:

– Тем, что это почти инцест.

Олаф, сын грозного ярла Вороньей скалы, несмотря на все свои достоинства, в глазах Астрид был сексуален даже меньше, чем старый хрыч Гуннар. Поженить их пытались едва ли не с рождения, но их желания сильно расходились с матримониальными планами дорогих родителей. Сначала куда интереснее было вместе таскать сладости из храма Дехейры, потом – носиться по лесам за зайцами, а когда Астрид исполнилось тринадцать, она и вовсе укатила в Иленгард, познавать магическую науку. Олаф, на наличие у которого дара никто не рассчитывал, присоединился к ней через два года, поступив на лекарский факультет, что совершенно не вязалось с грозной внешностью. Вместо напарника по охоте стал собутыльником во время студенческих пьянок, да только в мужья по-прежнему не годился – ибо, как выяснилось, к девицам Олаф равнодушен. Да и лучшим друзьям жениться – это какое-то извращение.

– Не говори глупостей! Во-первых, вы не родственники…

«А во-вторых, Олафу интересны штаны, а не юбки», – хотела было ляпнуть Астрид, но вовремя прикусила язык – раскрывать чужие тайны не стоило. Судя по продолжающимся попыткам обженить их, о сексуальных предпочтениях сына ярл Бьорн не знает.

– …во-вторых, сама подумай: породниться с ярлом! – тем временем распалялась матушка, ловко переплетая толстенную косу. – Ну хорошо, не хочешь за Олафа, так Кодлак и Рагнар ещё не женаты!

– Хорошего парня Кодлаком не назовут! – Вранье. Кодлак – добрейшей души человек. Один минус – носит жутчайшую бороду, на которые у Астрид аллергия со времен замужества. – А Рагнару вообще только семнадцать стукнуло, что я с ним делать буду?

– Перед лавочницами красоваться! Что отхватила молодого, красивого, с приданым! Нет, Олаф, конечно, получше будет, маг опять же, детки сильные пойдут…

– О Двенадцать, за что мне это?!..

– …всё получше этого твоего!..

Саида матушка не любила. Астрид с недавних пор тоже, хотя замуж выходила, будучи влюбленной в красавца-шафрийца из престижной фракции заклинателей. Не до безумия, но муженек был щедр на подарки и знаки внимания, хорош собой, имел подвешенный язык, да и бородку свою дурацкую подстригал регулярно, отчего больше напоминал не зажравшегося шафрийского рабовладельца, а скорее персонажа с обложки дамских романов. Повадками и медовым голосом тоже – ровно до тех пор, пока Астрид не переступила порог его дома.

Принц с обложки оказался маменькиным сынком, ничуть не стеснявшимся взваливать на неё все домашние обязанности. Получалось у него, разумеется, не очень – неизменный топор в гостиной упрямо напоминал о свободолюбивости северянок. Терпение лопнуло меньше чем через полгода совместной жизни, сразу после того, как Саид решил, что хватит с Астрид беготни за преступностью – хозяйство, дети и никаких котиков.

Собирать нехитрый скарб и съезжать на другой конец Иленгарда надо было, ещё когда он завел песню, что неплохо бы избавиться от её котов. Фьяла и Янси, несмотря на их вредный характер, она любила искренне (и, честно сказать, куда сильнее, чем мужа). Но тогда просто от души обматерила супруга, и тот даже не стал заикаться о том, как неприлично знать подобные словечки (сильно помог топор, висевший в опасной близости от места ссоры). Коты за себя тоже отомстили, на следующий же день разодрав дорогущие занавески и диван, и с удовольствием пометив его любимые туфли. За что получили лучший кусок мяса, какое Астрид только нашла в Иленгарде.

Чистоплюй Саид в ответ на это только молча скрипнул зубами, преподнес ей очередной вычурный золотой гарнитур и извинился перед котами (над чем те, судя по мордам, мысленно ржали ещё сутки). Тогда она всё же простила поганца – то ли устала слишком сильно, то ли сыграла роль нелюбовь к переменам, то ли в любви муженек признавался уж больно убедительно.

Последней каплей стал случай, произошедший через месяц, – когда вместо стандартного противозачаточного зелья она обнаружила на своем столике отвар ортилии. Лекари прописывали его женщинам, желающим забеременеть.

Астрид вообще-то детей хотела. Но рожать в двадцать восемь, да ещё и с такой сомнительной кандидатурой на роль счастливого папаши, в планы не входило. К вящему разочарованию Саида. И он решил смухлевать, прекрасно понимая, что на аборт бы она не решилась. У магов зачатие крепко связано с источником силы, и прерывание беременности ни к чему хорошему не приводит. Бесплодие ещё цветочки, чаще случалось нарушение магического фона, ну и последующая смерть. Уж лучше родить, тем более что государство создало все условия: при надобности и материальная помощь будет, и лекари восстановят здоровье после родов; не хочешь ребенка – так откажешься, а бездетные маги тут же его усыновят… Благодаря такому подходу (и надежной контрацепции), аборты в принципе были редкостью, но и тут – разумеется! – левая партия консерваторов то и дело пыталась пропихнуть закон об их запрете. В итоге добились лишь обратного результата – уголовной статьи за «репродуктивное принуждение».

Вот по этой статье и надо было засадить шафрийскую свинью хоть на полгодика, чтобы поучился уважать женщин; ну или хотя бы стрясти с него мешок золота в судебном порядке. Но Астрид то ли пожалела идиота, то ли просто не хотела связываться. Она и сама теперь не могла понять. Тогда лишь хотелось оказаться от него как можно дальше. Саид же, напротив, буквально преследовал её, настойчиво упрашивая «забыть прошлое и воссоединиться».

Воссоединиться, ещё чего не хватало! Мало того, что пытались насильно одарить ребенком, так ещё и держали за редкую дуру. Цветом зелья были похожи, но вот спутать запахи очень сложно, особенно для мага земли. Едва поняв это, Астрид и думать забыла о том, чтобы сдать муженька в руки следаков. Дождавшись, пока он явится с работы, она сначала показательно разрубила всё тем же топором склянку вместе с тумбочкой. А потом схватила паршивца за шиворот (спасибо матушке с батюшкой и всем солхельмским богам за крепкий костяк и отнюдь не дивную стать) и вышвырнула его в окно. Жаль, конечно, витраж был красивый. Да и лететь Саиду пришлось всего лишь со второго этажа, в пышные кусты шиповника, но разбитый нос и расцарапанная морда бальзамом разлились по сердцу.

Хорошо ещё, что в Эрмегаре достаточно было желания одного из супругов, иначе не видать ей развода как своих ушей – несмотря на незабываемый полет, в попытках вернуть любимую в лоно семьи (на этой фразе у Астрид сводило зубы) Саид чуть ли не серенады ей потом пел. По бабам всё равно ходил, как и прежде – он же мужчина, у него же потребности! – но душещипательные речи о безмерной любви только к ней толкал по расписанию. От всей этой слезливой драмы она и сбежала в Аэльбран, твердо решив, что замужества с нее хватит.

Матушка же на этот счет имела другое мнение. Едва она узнала, что Астрид разошлась «с этим своим», желание обженить дочурку разгорелось в ней с новой силой. И непременно с одним из сыновей ярла Бьорна – чтобы пуще прежнего хвалиться перед кумушками. Как будто мало ей дочери-магички с капитанскими нашивками в двадцать восемь. Ценность, конечно, так себе – но, как на взгляд Астрид, уж точно достижение большее, чем свадьба с Олафом.

– В общем так: мы с Бьорном решили, что мальчику нужно развеяться. Холодно у нас тут, да и заняться нечем. То ли дело юг! Тепло, светло, погуляете, город ему покажешь… – тем временем вещала мать, пока она вздыхала о своей тяжкой доле. – Он по тебе соскучился!

– А Олаф вообще в курсе, что он соскучился? – хмыкнула Астрид, прекрасно помня о нелюбви приятеля к большим городам. Олафа тянуло на природу, иначе зачем бы ему возвращаться в родные пенаты, где из всех развлечений огород, рыбалка да битье морд братьям в единственной на весь городок таверне?

– Бьорн сказал, что соскучился, значит, так и есть!

– Ладно, когда мне запасной матрас дорогому гостю готовить?

– Зачем матрас? С собой положишь, не маленькие уже, – матушка многозначительно хихикнула, отчего Астрид передернуло. Причём она была уверена: услышь это Олаф, он испытал бы абсолютно те же чувства. – Ой, – по ту сторону зеркала оглянулись на висевшие на стене часы, – у меня же служба! Совсем я с тобой засиделась! Жди гостя к вечеру, я как раз гостинцев соберу, отец мяса насушил – на армию хватит!

И на этой радостной ноте (радостной исключительно для неё) матушка, не утруждая себя прощанием, прервала связь.

– Ну обалдеть теперь…

Не то чтобы она не рада увидеть Олафа – старый друг, далеко не глупец, обсуждать с ним мужиков куда интереснее, чем с теми же Норой и Шелли. Но единственный мужчина, которого она сейчас хотела бы видеть в своем доме, – это Кэрт Хакола (и вовсе не потому, что лицезреть его за своим столом в расстегнутой рубашке приятно глазу). Он должен был явиться ещё вчера, если верить его же словам, но до сих пор не пришел.

Дело без новой информации простаивало.

К счастью, ни новых похищений, ни подозрительных смертей пока не было, и вся работа заключалась в прочесывании окрестностей. О своем жутком видении Астрид рассказала только Ленарду, который после этого зарылся в книги с двойным усердием. Своих решено было пока не пугать – у Норы с Коррином и так полно забот, а Рамона и Морган с Дереком наверняка подняли бы её на смех. Ко всяким провидцам в Эрмегаре относились с подозрением – настоящего попробуй найди, зато шарлатанов пруд пруди.

Астрид с тоской оглянулась на кровать, где была небрежно разложена её алая форма. Это с похищениями все тихо, а вот банды из Прибрежного и Верхних холмов исправно подкидывали боевому работенку. И честно сказать, она была тому даже рада – нудные допросы всякой шушеры не превращаются в жуткие видения и душные кошмары.

– Ну что, капитан Эйнар, – одевшись, сказала она своему отражению. – Новый день приветствует тебя.