Глава 4
Клоуны скучающей богачки

Май 2622 г.

Остров Среда, архипелаг Буровского

Планета Грозный, система Секунда

На планету Грозный Афина с Григорием сошли в необычайно приподнятом настроении.

Афина – та даже приплясывала от избытка энтузиазма. Вот он, легендарный архипелаг Буровского!

Григорий же просто загадочно улыбался – в кои-то веки ему, не слишком опытному пилоту, удалось посадить «Эйлер» без единой ошибки и даже без замечаний со стороны всезнайки-парсера!

А вот анонсированное Александрой «подкрепление» было мрачным, малоподвижным и почти поголовно курящим.

Бойцов минуту назад привез «Кирасир». Он тоже был весь какой-то… видавший виды – потертый, закопченный и негероический.

Из «Кирасира» выехало внушительное десятиметровое корыто на четырех парах колес – саперная амфибия «Кайман». Кузов амфибии был завален разновеликими ящиками, коробками, канистрами…

Из корыта вышли тяжелым шагом смертельно усталых людей девять саперов в запыленной полевой униформе. И два офицера в роскошных, никогда раньше не виденных Афиной скафандрах.

Последним на коралловый песок острова Среда выбрался электрокар, управляемый бортинженером «Кирасира».

Электрокар был заставлен рядами двухтонных цилиндрических аквариумов из сверхпрочного кварцитового стекла. У каждого аквариума имелся массивный поддон, заключающий в себе системы обогрева, очистки воды и регенерации воздуха. «Это для аридотевтидов», – сообразила Афина.

– Интересно, где они разыскали такую прорву профессионального оборудования, да еще так оперативно? Ведь тут у них вроде как война?! Каждый такой кварцитовый аквариум, между прочим, ценой в доцентскую зарплату за полгода, – прошептала Афина на ухо флегматичному Григорию.

– Вариант первый: отняли у клонов. Вариант второй: мы многого не знаем об организации, которую представляет твоя сестрица.

Когда разгрузка закончилась и «Кирасир» плавно отбыл в безоблачную высь, Афина с Григорием подошли к своим новым товарищам поздороваться.

Не будь они все в таком жесточайшем цейтноте, Афина предпочла бы, конечно, вначале дать себе и ребятам пообвыкнуться на новой планете. Как минимум – отведать зеленого чаю с ароматными, восково-желтыми ванильными кексами (благо электронный кок «Эйлера» выпекал их превосходно).

Но факты были безжалостны. На все про все у них было ровно двое суток!

– Меня зовут Афина Железнова! – сказала она громко, чтобы надежно перекричать рев прибоя. – По поручению Александры Браун-Железновой я буду руководить эвакуацией редких биологических видов отсюда, с архипелага Буровского. А это мой муж, Григорий Болотов. Он – профессор математической физики. В биологии разбирается посредственно. Но он тоже будет участвовать в операции на правах моего помощника и защитника.

– А я – капитан третьего ранга Глеб Розалинов. Я офицер Генштаба, отдел «Периэксон», специалист по всему аномальному, – представился высокий мужчина с широким одутловатым лицом, смахивающим на морду тюленя. – Это мой младший коллега Артем Засядько.

– Рад приветствовать, – негромко сказал тот.

Вид у этого Засядько был совершенно кабинетный. Ни стати, ни мышц. На лице – компьютерный загар с приятной синевой.

«Пожалуй, до держиморды ему еще расти и расти… Эмбрион держиморды», – отметила про себя Афина.

Она неожиданно сильно стиснула ладонь Артема в крепком рукопожатии, и тот в ответ разве что не ойкнул.

– Кстати, чуть не забыл! – спохватился Розалинов. – Майор Браун-Железнова велела передать вам этот телефон. Он предназначен для экстренной связи с ней лично. Если вдруг какой-то форс-мажор…

Афина повертела в руках переданный аппарат. Телефон как телефон, на вид как будто из дешевых, разве что с одной-единственной, но огромной кнопкой, на которой гравирован золотой двуглавый орел. Или это он для маскировки сделан как «из дешевых»?

«Да какая, в сущности, разница… Никогда нам не понять их логики! Все равно я звонить по нему ни за что не стану, каковы бы ни были обстоятельства!» – подумала Афина и с фирменным женским равнодушием спрятала трубку в карман комбинезона.

Саперы – мятые, несчастные и даже по виду понятно что голодные – посмотрели на Афину как-то сонно, если не сказать неприязненно. Лишь один из них счел необходимым улыбнуться, да и то вышло криво.

А вот их по-киношному смазливый командир старший сержант Липин все же соскреб со дна души остатки политеса и кое-как изобразил воодушевление.

– Старший сержант Липин, – представился он и как следует смял узкую сильную ладонь Афины привычными к турнику пальцами.

Двух бойцов-саперов оставили сторожить «Эйлер», заниматься разбивкой лагеря и приготовлением обеда.

Все остальные погрузились на «Кайман», и амфибия, вспенив мелководье водометами, взяла курс на остров Вторник – ближайший к Среде. Что, впрочем, и неудивительно, ведь архипелаг Буровского представлял собой изогнутую подковой цепочку из семи островов, поименованных от Понедельника до Воскресенья последовательно, а стало быть, ближе всех к Среде и лежали Вторник с Четвергом.

Четверг отстоял от Среды чуть дальше Вторника. Он был почти полностью лишен растительного покрова, так что его невысокие каменистые гряды населяли почти исключительно пернатые. Местные птицы, хотя и происходили вовсе не от рептилий – как на Земле, – а от рыб, и тем являли занятный казус эволюции, по мнению Афины, внимания не заслуживали. По крайней мере в первые сутки.

А вот Вторник был предельно привлекателен. Там, по многочисленным свидетельствам биологов прошлого века, вероятность повстречаться с самыми чудесными представителями надкласса квазинасекомых была максимальной.

– Так кого ловить сейчас будем? – спросил державный интеллектуал Розалинов, уперев в Афину двустволку своих тюленьих глаз.

– Палочника Штока, – сказала Афина.

– Кого-кого? – не расслышал Розалинов, водометы «Каймана» заливались вовсю.

– Палочника. Штока. Ш-т-о-к-а.

– Не слышу! – Розалинов пальцем указал на свое правое ухо.

«Не слышишь, так зачем спрашиваешь? Ведь ясно же, слышимость – ноль!» – пожала плечами Афина и промолчала, изобразив подобие извиняющейся улыбки.

Наконец амфибия, скрежеща розоватой галькой пляжа, тяжело выкарабкалась на дикий берег.

– Останавливайте, дальше пойдем пешком! Иначе всех палочников Штока распугаем! – скомандовала Афина.

– Всех кого? – скривился старший сержант Липин.

Афина обреченно вздохнула.

– Имейте терпение, товарищи! Сейчас дойдем до Зеркала Царевны, и тогда я вкратце остановлюсь на нашей задаче.

Саперы ответили негромким ворчанием.

Слов Афина не разобрала, лишь общую эмоциональную атмосферу. Которая была, прямо скажем, подавленной.

Зеркалом Царевны звалось озеро, расположенное в центре плоскогорья, которое занимало южную часть Вторника.

Такое название водоему дал знаменитый биолог и путешественник Франциск Шток. Ему посчастливилось первым исследовать и описать местную не столь богатую, сколь безмерно оригинальную фауну и умереть от инсульта в объятиях медузы-прыгуна.

К слову, под портретом Штока Афина просидела все старшие классы средней школы. Он, благообразный и длинноусый, с носом, похожим на батат, и кротким нравом своего тезки, мечтателя Франциска Ассизского, как будто благословлял ее поступление на биологический факультет Московского университета.

На зеркало – царское ли, обычное – озеро и впрямь смахивало.

Всему виной были соли серебра, кристаллы которых покрывали гладкие сланцы на дне озера. С некоторых ракурсов озеро блестело, как амальгама. А в ином освещении казалось отлитым из стали!

Вокруг озера росли величавые гиганты – кринолиновые деревья, эндемики архипелага Буровского.

Книзу необъятные, кверху узехонькие, стволы кринолиновых деревьев были весьма удобны для лазанья. Вдобавок по их коре змеились глубокие расселины, в которых стопа находила множество удобных приступок. Обширные кроны кринолиновых деревьев состояли из густой сети сильных, упругих колючих веток, усыпанных глянцевитыми листьями-пуговичками.

– Вот в этих кронах и водится палочник Штока, – сказала Афина, указывая в сторону ближайшего дерева.

– Осмелюсь спросить, а какой он, этот ваш палочник? – поинтересовался старший сержант Липин.

– Как и наши земные палочники, животное имеет шесть суставчатых ходильных конечностей и продолговатое вытянутое тело, – Афина передала по рукам пачку фотографий – самоупоенное неземное создание с вытянутым удивленным «лицом» (реально – комплекс из собственно головы, стеклянистого тела, мандибул, педипальп и головогруди). – Правда, в то время как на Земле палочники относятся к классу насекомых, здесь, на Грозном, мы имеем дело фактически с особой разновидностью сухопутных кольчатых червей, которые, однако, вместо трахей имеют достаточно полноценные легкие…

– Да короче, как ловят-то? – раздался из задних рядов усталый мужской голос. – Чай не на лекции…

Афина сделала вид, что не расслышала это мужланское «короче».

Но по ее возмущенному взгляду Григорий понял, что, конечно же, расслышала. И едва ли потерпит такое «короче» еще раз!

– Ловят его просто. Надевают защитные очки. Берут вот этот сачок для ловли насекомых или, как выражаются некоторые любители старины вроде меня, рампетку, – Афина подняла в воздух самодельный сачок. Она сделала из проволоки и нейлоновой сетки шесть штук, пока звездолет «Эйлер» рассекал просторы космоса. – И накидывают его сверху на палочника. Затем перекручивают марлю во-о-от так, – Афина ловко показала, как именно, – и несут добычу мне…

– …в борщик, – вполголоса завершил ее фразу кто-то из саперов, прячась за спинами товарищей.

– Да будет вам известно, палочники Штока абсолютно несъедобны, – Афина сердито наморщила лоб. – Мы должны поймать четыре, а лучше пять, шесть штук… Это самая важная задача сегодняшнего утра.

Над Зеркалом Царевны повисла пауза, наполненная тяжелым мужским сопением.

Один из саперов смачно сплюнул.

Другой вполголоса выругался.

А третий сказал:

– Товарищ старший сержант, разрешите обратиться!

– Разрешаю, – Липин обернулся вполоборота на голос.

– Согласен понести любое наказание, но я этих кузнечиков долбаных ловить отказываюсь. Отказываюсь, и все. У меня на руках вчера двое товарищей кровью истекли. А тут эти кузнечики, мать-перемать…

– Я тоже отказываюсь. Я не спал сорок девять часов… Наказывайте и меня тоже!

– И я никуда не пойду!

– Я не клоун! Скучающих богачек развлекать не намерен!

– Да к лешему такие задания!

Старший сержант Липин посмотрел на Афину и виновато развел руками. Словно бы хотел сказать: «Вы же видите, личный состав утомлен».

Ясное дело, он, как непосредственный начальник саперов, имел право им приказать. Но своим правом воспользоваться не спешил. Внутренне Липин был согласен с сослуживцами.

– Это у них бунт, надо понимать? – спросила Афина у Григория.

– Ну, бунт – это громко сказано… Я бы выразился тоньше: возрождение древних традиций демократического самоопределения в русской армии…

Афина поморщилась.

– Это когда и где они такие были, традиции?

– Ну я не знаю… В новгородском войске?

Афина была не из тех, кого легко сбить с выбранного курса каким-то «демократическим самоопределением» семи саперов.

– Что ж, тогда мы будем ловить палочников вдвоем, – решительно резюмировала она. – Ты-то хоть не считаешь меня скучающей богачкой?

– Я всегда с тобой, любимая, – уклончиво ответил Григорий.

Наконец сказал свое веское слово и Розалинов. Все-таки он был старшим начальником и имел более чем достаточные полномочия, чтобы приказывать и саперам, и их командиру, старшему сержанту Липину.

– Значит, так, мужики. Все, что вы тут наговорили, – это лишнее… Видного отечественного ученого обидели, правительственную программу срываете… Но о том, что вы три месяца вели непрерывные бои с клонами, – знаю. О том, что все последние дни вы трудились без устали на космодроме Новогеоргиевска, – тоже знаю! Что вчера попали под огонь каких-то клонских психов – мне тоже известно! Жизнь у вас не сахар. Поэтому постановляю: объявляется трехчасовой привал. Ешьте, спите, можете искупаться, если здесь вообще разрешено…

– Категорически запрещено, – ледяным тоном сказала Афина и скрестила руки на груди.

– Значит, без купания обойдетесь, – невозмутимо продолжил Розалинов. – Все ясно? Вопросов нет? Разойдись!

И саперы разошлись.

Афина же с Григорием поплелись к ближайшему кринолиновому дереву.

Вид у них был помятый и озадаченный.

Вот чего-чего, а такого начала работы они совсем не ожидали…