Глава 4
Напарники

В пресс-центре бывшего Управления КГБ, а ныне Управления Федеральной службы безопасности готовились к пресс-конференции для российских и иностранных журналистов. Такие пресс-конференции были еще в новинку для бывалых сотрудников КГБ, привыкших, что буквально все сведения касательно деятельности этого учреждения составляют государственную тайну, но и они мирились с веяниями времени. Хотя не любили эти веяния. Тайно работать проще.

Особенно же не любили журналистов – это наглое и продажное племя, которое в былые годы рассыпалось перед чекистами в комплиментах, а теперь не уставало поливать грязью. Потому пропускной режим на пресс-конференциях был особенно жесток.

Фотокорреспондент Ольга Пенкина хорошо это знала, поэтому запаслась удостоверением молодежного агентства «НИКА», а не одиозного «Курьера». «НИКА» расшифровывалось как Независимое информационно-коммерческое агентство, печатало новости и рекламу, но больше всего – скандальную хронику. В «НИКЕ» работал приятель Ольги вечный тусовщик Миша Зуйков, он-то и исхлопотал удостоверение.

Однако на прапорщика в дверях здания удостоверение «НИКИ» не произвело никакого впечатления.

– Вас нет в списке, – заявил он.

– Вызовите генерала! – сказала Ольга.

– А может, сразу министра? – предложил прапорщик.

– Та-ак… – Ольга отступила на шаг, выхватила «Любитель» жестом, которым обычно выхватывают гранату, и нацелилась на прапорщика. – Цепной пес демократии! – выкрикнула она.

Прапорщик блаженно улыбался. Он уже был цепным псом коммунистов, сейчас служил демократам, а в перспективе готов был до пенсии сидеть на цепи у либералов или неофашистов.

Но девушка ему нравилась. Была в его вкусе.

– Фотку подаришь – пущу… – неожиданно улыбнулся он.

– Чью? Вашу? – не поняла она.

– Свою…

Ольга пошла за фотографией.

А в это время в комнате за сценой конференц-зала ждали четвертого участника пресс-конференции, которым был лейтенант милиции Иван Середа, выпутывающийся из рубероида в пустом доме на улице Пестеля.

Ожидавших было трое – генерал госбезопасности Глеб Карамышев, продвинувшийся за три года на это звание со звездочек капитана. За каждый удачно подавленный путч он получал сразу две новых звезды. Поэтому звезд у Глеба было много, а лет по-прежнему мало, не более тридцати пяти.

Вторым был капитан госбезопасности Вадим Богоявленский, высокого роста, стройный и подтянутый, напоминавший чем-то белогвардейского офицера. Между прочим, бывший друг, одногодок и однокашник Карамышева. Вадиму не так повезло с путчами, поэтому звезд на погонах у него осталось четыре – и все маленькие. Очевидно, неудачи карьеры объяснялись ненадежной фамилией Богоявленский, от которой за версту разило церковным духом. Внешность и манеры капитана также были излишне изысканными для КГБ. Потому, когда случался путч, его держали в запасе или на мелких поручениях, а на передовую, к телецентру, крушить боевиков оппозиции, посылали Карамышева.

И наконец, в комнате находился полковник милиции Редькин, давно перешедший границу пенсионного возраста, но сохраняемый в кадрах ввиду тяжелой криминогенной обстановки, а также за былые заслуги по организации похорон Сталина.

– Где же ваш человек, полковник? – нервно взглянув на часы, спросил Карамышев. – Пора начинать.

«Заткнись, сопля несчастная», – подумал полковник, но вслух сказал:

– Не могу знать, товарищ генерал. Исправный офицер.

– Не иначе раскрывает преступление, – иронически проговорил Карамышев, но Редькин иронии не понял.

– Если так, молодец, товарищ генерал!

– Глеб, кончай волокиту. Начнем без мента, – по старой памяти, как к равному, обратился Богоявленский к Карамышеву.

Он не учел присутствие постороннего, и не просто постороннего, а представителя конкурирующего ведомства. Карамышев приосанился и громко крикнул:

– Встать! Как вы обращаетесь к старшим по званию, капитан?!

С испугу вскочил полковник Редькин, капитан же продолжал сидеть.

Редькин, видя, что вопрос направлен не ему, смущенно плюхнулся в кресло, а Вадим, напротив, нехотя встал.

– Смирно! – еще громче закричал Карамышев.

Богоявленский принял стойку, которую с некоторой натяжкой можно было принять за стойку «смирно».

– Как положено обращаться к старшему по званию, капитан? – грозно повторил генерал.

Капитан не успел ответить, потому что распахнулась дверь, и в комнату ввалился запыхавшийся лейтенант ГУВД Иван Середа.

Было такое впечатление, что Середу вымазали дегтем, а затем вываляли в пыли. Лицо было исцарапано, руки в крови, ботинки серы от пыли.

– Товарищ полковник! – приложил ладонь к козырьку Иван. – Лейтенант Середа явился…

– Не запылился… – ядовито вставил Карамышев.

– Никак нет, товарищ генерал. Запылился. И загрязнился, – сокрушенно проговорил Иван, поворачиваясь к генералу.

Полковник Редькин вскочил с кресла и обежал лейтенанта мелкими шажками:

– Что за вид, Середа? Ты знаешь, куда ты пришел, Иван?!

– Так точно, товарищ полковник! В Северо-Западное управление Федеральной службы безопасности России! – бодро отрапортовал Иван.

– Вот именно. На брифинг, – вставил генерал. – Знаешь, что такое брифинг?

– Так точно! Вчера узнал. От немецкого слова Brief, что означает «письма». Писание писем!

Карамышев вытаращил глаза, но опровергнуть информацию не решился, поскольку немецким владел в пределах курсов повышения квалификации офицеров КГБ. Зато Вадим Богоявленский презрительно бросил:

– Чепуха!

Но расшифровывать слово не стал. Этот щекотливый вопрос проехали, и Карамышев приказал Вадиму и Ивану переодеться для брифинга, ибо предстать перед прессой оба должны были в специальной униформе.

Переодеваясь, Иван коротко рассказывал Редькину о происшествии на улице Пестеля:

– А они как подкатят, да как начнут: пах! пах! А те в ответ: тра-та-та-та! А эти: бабах! Дырки в «мерсе» —во! Кулак пролезет…

– Ну ладно, а ты где был? – спросил Редькин.

– Рядом. Участвовал в задержании.

– Ну и?..

– Задержали… На пятнадцать минут, – сказал Иван.

– И отпустили?! – изумился полковник.

– Как видите, – сказал Иван.

– Так кто кого отпустил? – запутался Редькин.

– Меня отпустили, – признался Иван.

– Тьфу ты! – рассердился полковник. – А я думал…

– Не… Не получилось их взять. Но я всех в лицо запомнил, – сказал Иван. – Не уйдут.

Наконец оба молодых офицера переоделись и предстали перед начальством в том виде, в каком их должны были увидеть журналисты: белоснежные блестящие обтягивающие костюмы, нечто среднее между одеждой астронавтов и костюмом любителей подводной охоты, на лицах – маски, как у Фантомаса. Они были бы совершенно одинаковы, если бы не разница в росте и в комплекции.

И тут Карамышев решил их познакомить.

– Вам предстоит работать вместе не один день. Вы должны хорошо узнать друг друга. Пожмите руки, товарищи!

Иван с готовностью протянул свою крепкую ладонь и стиснул узкую аристократическую ладошку Вадима. Тот скривился от боли, даже под маской было заметно.

– Потише, пожалуйста… Капитан Богоявленский, – произнес он.

– От души… Лейтенант Середа, – широко улыбнулся Иван.

– Капитан Богоявленский назначен старшим группы, – сообщил генерал.

Редькин обиженно засопел.

– Группа-то межведомственная, товарищ генерал… Можно бы и без субординации.

А сам подумал: «Опять органы всех под себя подминают!»

– Приказы не обсуждаются, – сухо отрезал Карамышев. – Прошу на сцену, – он указал обоим Фантомасам – высокому худому и плотному маленькому – на дверь, ведущую в зал.

Глава 5
Брифинг

Зал пресс-центра был заполнен журналистами до отказа. Четверка представителей служб безопасности расселась за столом, где таблички с наименованием должности, звания и фамилии имелись лишь у двух центральных мест, а именно – у мест Карамышева и Редькина. Места российских Фантомасов никаких данных не имели.

Карамышев придвинул к себе микрофон и начал говорить.

– Дамы и господа! Уважаемые товарищи! В соответствии с программой усиления борьбы с организованной преступностью и договоренностью между российскими компетентными органами и Интерполом на длительную стажировку за рубеж отправляются два сотрудника российских служб безопасности. Ранее подобные акции хранились в глубокой тайне, однако политика гласности, проводимая в нашей стране, вносит свои коррективы в работу милиции и службы безопасности. Мы хотим представить вам агентов, вы можете задать им вопросы. Надеюсь, не нужно объяснять, почему они в таком виде. Определенные круги у нас и за рубежом дорого заплатили бы за то, чтобы иметь их фотографии… Прошу вопросы.

Первой подняла руку пожилая иностранная леди, увешанная десятком фотоаппаратов, под тяжестью которых она колебалась, едва не переламываясь в пояснице.

– Журнал «Тайм». Соединенные Штаты Америки, – представилась она на плохом русском языке. – Какого рода задание будут выполнять агенты?

– Программа разработана Интерполом и будет сообщена агентам по прибытии на место назначения, – сказал генерал.

– А что это за место? – выкрикнул кто-то.

– Может, адрес вам назвать? – пошутил генерал. – В Европе. Это точно.

Гул разочарования прокатился по залу. Журналисты поняли, что и на этот раз правды им не скажут.

Поднялся неправдоподобно черный негр с белым воротничком.

– Омубу Бусленга, Зимбабве. Намечается ли сотрудничество с африканскими странами? – спросил он.

Генерал и полковник переглянулись. Проблемы африканской преступности пока мало волновали цивилизованные страны.

– Почему же нет… Посотрудничаем… Когда русская мафия до вас доберется, – тоже пошутил полковник, не желая отставать от генерала.

Журналисты что-то застрочили в блокноты.

– Можно ли понимать вас так, что Россия регулирует засылку своих преступников в другие страны? – вскочил с вопросом эстонец из газеты «Ээсти Вээсти».

– Упаси вас Бог! – испугался Редькин, а Карамышев, выхватив микрофон у коллеги, предупредил, что на провокационные вопросы ответов не будет.

Внезапно в дверях зала возник шум. Там пробивалась сквозь охрану Ольга Пенкина с «Любителем» на шее и диктофоном в руках.

Ее пытались не пустить.

– Я требую! – раздался ее возглас.

Журналисты обернулись к дверям.

– Что там такое? – спросил генерал в микрофон.

– Без приглашения, товарищ генерал! – доложил через зал дежурный в дверях.

– Я представляю молодежную прессу! Не имеете права! – билась в дверях Ольга.

Западные журналисты навострили уши. Запахло зажимом гласности и демократии.

– Пропустите, – приказал Карамышев.

Ольга независимо тряхнула мальчишеской прической и прошла по проходу в первый ряд, где уселась рядом с пожилой американкой из журнала «Тайм». И тут же вызывающе протянула руку с диктофоном к сцене.

Снова встала американка, покачиваясь под тяжестью грозди фотоаппаратов.

– Американскую публику интересует вопрос, почему только сейчас Россия вступает в международные контакты по борьбе с преступностью? Разве раньше в этом не было необходимости?

– М-м… – промычал Карамышев. – Железный занавес, мэм… Необходимости и вправду не было.

И тут американка, громыхая фотоаппаратами, все-таки упала. Ее принялись поднимать. Первой бросилась Ольга. Она довольно быстро извлекла пожилую леди из-под груды оптических приборов и спросила на языке, который считала английским:

– Вы не ушиблись?

– Простите, я не говорю по-немецки, – сказала корреспондентка, но потом рассыпалась в благодарностях Ольге и даже выбрала из кучи фотоаппаратов один и повесила Ольге на шею.

– Тебе! – Она ткнула Пенкину пальцем в довольно пухлую грудь.

– Мне?! – ткнула себя в грудь Ольга.

– Да! Да! Он есть тяжелый для мой лет, – сказала американка.

Ольга посмотрела на камеру. Это была «Минолта»! Ольга прижала фотоаппарат к груди, из глаз ее брызнули слезы, она в порыве благодарности расцеловала старую леди, а потом принялась бешено обстреливать из «Минолты» президиум и зал, упиваясь возможностями камеры.

Брифинг продолжался.

– Газета «Московские новости», – поднялся журналист в третьем ряду. – Вопрос к милиции. Каковы масштабы организованной преступности в России?

Редькин шумно вздохнул.

– Ну, какие масштабы… Я бы сказал – отдельные негативные явления.

Ольга возмущенно вскочила с места.

– Ольга Пенкина, агентство «НИКА». Вы говорите – отдельные явления? Я только что своими глазами видела перестрелку двух банд на улице Пестеля! Средь бела дня! А ваш сотрудник, лейтенант, между прочим, валялся на тротуаре и прикидывался мертвым, как божья коровка, поджав лапки!

Иван возмущенно заерзал на стуле, но себя не выдал.

– Ну и… Ваш вопрос? – недовольно спросил Карамышев.

– Меня интересуют имена агентов.

– Этого я не могу вам сообщить.

– А что вообще вы можете сообщить? Где гласность?! – еще более возмутилась Ольга.

– Прошу не мешать проведению брифинга, – теряя терпение, сказал генерал.