2. Дети

На самом деле все они жили очень дружно и вместе ходили купаться на речку. Там тоже играли и веселились. Но кое-кто из малышей иногда отходил куда-то в сторону и о чём-то задумывался… Всё равно этим летом им было хорошо вместе.

Когда мама-медведица впервые привела своих маленьких медвежат на речку, они очень удивились такому чуду. Речка была небольшая и не очень широкая, как и большинство лесных рек. А текла она медленно, как большая и спокойная река. Как течёт каждый день в детстве, когда очень хочется побыстрее вырасти.

В первый раз медвежата долго смотрели на речку, не решаясь зайти в воду. Но мама-медведица, как бы играя, подталкивала их сзади поближе к берегу. Они, конечно, сразу же плюхнулись в прохладную толщу воды и стали смешными коричневыми колобками, которые весело барахтались в воде. Им не хотелось драться-ругаться, им хотелось купаться-смеяться, нырять и не бояться, просто играть брызгами воды, которые мама сразу назвала каплями. Маленьким медведям стало казаться, что они какие-то водоплавающие существа и могут плескаться в воде бесконечно.

Оказалось, что медвежата прекрасно умеют плавать и нырять, хотя их никто этому не учил! А ещё – брызгаться и плескаться. Но этому и не нужно было учиться. Это было само детство. А мама всегда была рядом и всё видела.

Смышлёный медвежонок сразу стал заводилой в их играх. Он стал как бы старшим братом. Когда они выбрались на берег, он увидел, что они какие-то не такие, не похожие на самих себя. Шерсть слиплась комками, а местами торчала во все стороны. Мама сказала, что они просто мокрые, но скоро высохнут. И тогда старший брат предложил:

– А давайте играть, пока мы мокрые, будто это не я, а ты? А ты, наоборот, будешь не собой, а мной. Давайте все перепутаемся, и мама нас тогда не узнает! Вот будет смешно!

Но мама их всё равно узнавала и различала. Как ей это удавалось – непонятно. Они ещё не знали, что любая мама всегда узнает и отличит каждого своего ребёнка.

Маме-медведице это было нужно ещё и потому, что следующей весной, по заведённой в их Большом Лесу традиции, она собиралась повести своих подросших детей к Деду, чтобы он дал им имена и как бы поставил на свой учёт.

Но это будет ещё нескоро, а пока всех медвежат нужно было откормить и воспитать в лучших традициях Большого Леса, чтобы Дед не говорил про них, что они – дикие.

Тем временем лесная жизнь шла своим чередом безо всякого отчёта и остановки. Дни становились короче, ночи прохладнее, и бесконечное пространство большого тёплого лета уносилось куда-то вместе с тяжёлыми облаками и холодными ливнями. Лес всё шумел и шумел на осенних ветрах, ведь торопиться ему было некуда и сбежать он не мог никуда, потому что его деревья за это лето ещё сильнее вросли корнями в землю. Большому Лесу суждено было каждый вечер медленно погружаться в густую темноту холодных ночей, а утром встречать туманный вздох розового рассвета и томительно искать в себе признаки новой жизни.

Мама-медведица уже с трудом нагуливала вес, который был нужен, чтобы пережить предстоящую зиму. Она боялась, что не осилит очередную зимовку. Она чувствовала, что время её не до конца пережитой жизни уменьшается с каждым коротким днём.

У неё давно болели передние и задние лапы, сточились зубы и обломались когти, но она исправно добывала еду для своих детей и обучала их охоте. Как опытная мать, она давала им уроки внимания и вежливости. Учила законам Большого Леса и рассказывала о Порядке, который когда-то придумал Дед для всех лесных жителей. Дети внимательно слушали её и удивлялись. Оказалось, что до того, как в Лесу появился Дед, по её словам, этот лес был совсем диким и дремучим, и жили там одни только звери. У них не было никакого порядка, каждый делал, что хотел, и ходили все и всегда зверски голодные. Никто даже не знал, зачем живёт и почему, а теперь у всех в лесу есть своё место и направление в жизни. Многие даже научились любить и уважать друг друга. Не у всех, конечно, это получалось, но Дед об этом тоже знал. Ему сообщали… Но главное, все звери должны были любить и уважать самого Деда.

О том, кто такой этот Дед, мама-медведица обещала рассказать следующей весной, когда они ещё немного подрастут, наберутся сил и все вместе пойдут к нему. А пока нужно было начинать заново обустраивать её старую берлогу для предстоящей зимовки.

– Я думаю, что мы все – очень хорошие, – сказала своей маме девочка-медведь, когда они дружной семьёй подошли к их берлоге: они все здесь родились две зимы назад. Под нависающими корнями большого поваленного дерева между камней образовалась не очень большая, но очень уютная пещера. Она была наполовину завалена ветками и засыпана старым мхом пополам с нападавшими туда листьями уже замёрзших на зиму деревьев.

– Конечно, хорошие!.. И поэтому, мои хорошие дети, нам нужно уже сейчас приступить к обустройству берлоги – нашего маленького зимнего дома. За лето берлога заросла и замусорилась, давайте уберём всё лишнее и разложим то, что нам может понадобиться, по своим местам. Ну что ж, мои ребятки, за работу!

Медвежата стояли неподвижно и удивлёнными глазами смотрели на маму.

– Ах да, я забыла рассказать вам, что такое работа… А вы как думаете, что это такое?

Первым, конечно, решил высказаться смышлёный медвежонок-заводила:

– Я думаю, что это когда нужно что-то делать, а тебе это не очень хочется…

На что его брат возразил:

– А я думал, что это когда хочешь что-то сделать, а получается совсем не то, что хочешь…

А их сестрёнка сказала:

– Нет, это когда ты помог кому-нибудь, и тебе за это даже не сказали «спасибо»…

– Хорошие мои, откуда вы это взяли? Так делается только плохая работа! – объяснила мама-медведица. – Работа – это когда нужно кому-то помочь, и получается то, что нужно… И тогда тебе за это говорят «спасибо». Вот вы сейчас что собираетесь делать? – Правильно, помогать мне наводить порядок в берлоге. И это будет ваша работа. Потому что это нужно нам всем! И за это я вам всем скажу «большое спасибо».

Смышлёный заводила-забияка, которому по-прежнему очень хотелось играть и не очень хотелось работать, решил поспорить с мамой. Ему показалось, что сейчас он скажет что-то очень умное и правильное:

– Вообще-то, самый лучший способ обставлять своё жилище – это позволять вещам становиться туда, куда они сами хотят попасть. То есть туда, где они уже лежат… Я так думаю!

– Вот как? Я этого не знала! – сказала мама и почему-то с грустью посмотрела на своего сына:

– А ещё я не знала, что ты у нас уже такой умный…

– Да, мама, я умный! Медведи – вообще умные от природы.

– Ладно, умник, давай работать!

Медвежата очень любили маму и начали помогать ей обустраивать будущее место зимовки. Причём все. И те, кто не хотел работать без спасибо, и те, кто просто не хотел ничего такого делать, и те, кто боялся, что у него получится как-то не так.

После того, как им всем пришлось немного поработать, чтобы подготовить берлогу к зимовке, они устали, но были очень довольны. Теперь её нужно было опробовать.

И тут неожиданно оказалось, что все они туда уже не помещаются. Как ни пробовали – ничего не получалось, обязательно кто-нибудь один оставался снаружи. Видимо, медвежата очень хорошо набирали вес летом. Мама-медведица очень расстроилась и стала переживать: теперь кому-то из них придётся искать свою отдельную берлогу.

Она, конечно, могла попытаться найти в Лесу место для новой берлоги, такой большой, чтобы они все вместе туда поместились, но времени до начала зимы оставалось совсем мало: уже прошло много дней с тех пор, как выпал первый снежок и растаял, а накануне прошёл сильный снегопад, после которого снег уже не захотел таять. Оставить своих медвежат зимовать одних в старой берлоге она тоже не могла – слишком они маленькие, не умеют ещё зимовать: разбудят друг друга посреди зимы, не смогут прокормиться и погибнут. Сама-то она могла найти для себя одной в Лесу какое-нибудь место для зимовки, но как же дети?.. Она должна быть с ними!

Мама-медведица слишком хорошо знала все лесные окрестности и понимала, что подходящего места для большой четырёхместной берлоги в ближайшей округе найти не удастся. А вот одно местечко для маленькой уютной берлоги она заприметила ещё летом. Так, на всякий случай.

Медвежата не понимали всей трудности решения, которое придётся принимать их быстро стареющей матери. Они продолжали веселиться и играть, наслаждаясь беззаботной лесной жизнью. Им нравилось всё: лес, мама, выпавший снег, который быстро исчезал, если попадал на тёплый кончик носа, смешные облачка пара, которые временами вырывались из их ртов. Им нравилась сама жизнь. И они думали, что так будет всегда.

Иногда, конечно, они дрались и ругались, но всегда потом обнимались и просили друг у друга прощенья, как учила их мама. Причём они смешно путали слова «простите» и «прощайте». Получалось, когда кто-то из них в одиночку уходил в Лес, собираясь спрятаться, то говорил: «простите» вместо «прощайте». И его тут же «прощали», говоря «до свиданья».

При этом медвежата даже не догадывались, что медведи вообще-то не умеют говорить словами, и что язык, на котором мама учит их правильно разговаривать, вовсе не был природным языком медведей. Это был единый язык, на котором когда-то научились говорить все звери в их Большом Лесу. Этому языку всех зверей научил человек, которого все звали Дедом.

Мама-медведица с наступлением холодов всё чаще стала беспокоиться и уходить в ближний лес, оставляя ненадолго медвежат одних. Заводила-медвежонок продолжал придумывать всякие игры. Конечно, они играли в «прятки» и «догонялки». Причём в «прятки» они быстро находили друг друга по запаху, а в «догонялки» всегда выигрывал старший из братьев, потому что вырос крупнее. Но это было слишком просто, и поэтому такое обыкновенное перемещение между деревьями быстро надоедало. Нужно было придумать что-то поинтереснее. И тогда однажды заводной медвежонок предложил:

– А давайте залезем на большое дерево и сыграем в новую игру: сначала мы будем падать вниз, а потом падать вверх!

– Как это? – спросили его брат и сестра, – Ведь мы видели, что все предметы, которые умеют падать, всегда падают вниз!

– Это только сначала, потому что они все не знают, что потом можно будет падать вверх. Вы что, боитесь? – подзадоривал их неутомимый выдумщик и экспериментатор.

Когда они все вдоволь нападались вниз, наломали кучу веток и больно наушибались, кому-то даже захотелось плакать от боли. Медвежонок-выдумщик тоже больно ушибся, но не заплакал, ведь настоящие заводилы никогда не плачут.

– Вышло не то, что я ожидал, но что-то всё-таки вышло, – сказал он с умным видом брату и сестре, потирая ушибы.

А на самом деле он подумал, что сейчас плакать не имело никакого смысла: он заплакал бы, если б мама была рядом. Она всегда так нежно успокаивала, прикладывала свою большую лапу к больному месту и говорила: «Потерпи немножко, сейчас всё пройдёт!». И действительно всё быстро проходило. Но в это время мамы рядом не было, и плакать было бессмысленно, поэтому он просто заревел, как ревут обыкновенные медведи.

Девочка-медведь подтвердила:

– А я давно знаю, что плакать хорошо только когда мама рядом! Если она не видит, что ты плачешь, то и плакать неинтересно.

– Да, обидно-досадно… – впервые высказал свою будущую знаменитую присказку медвежонок-заводила. У него явно проявлялся характер, который он растил и приобретал на будущее. Через некоторое время у этого характера появится имя, которое будут знать и с трепетом помнить все, кто жил тогда в Большом Лесу.

После того, как медвежата сильно ушиблись, вдоволь нападавшись вниз, уже не очень-то и хотелось падать вверх. Они лежали на мягком снегу, под которым собирался зазимовать толстый слой мха. Медвежонок-заводила всё-таки пробовал подпрыгнуть, чтобы попытаться упасть вверх, но у него ничего получалось. Выходило даже как-то нелепо и смешно.

А когда к игравшим медвежатам подошла мама, он всё-таки решил у неё спросить:

– Мам, а можно падать вверх?

Мама задумалась, посмотрела очень внимательно на своего любознательного сына и снова ответила:

– Наверное, можно. Но мы так не умеем.

– Обидно-досадно! Это прямо какое-то разочарование, – сказал медвежонок, – какая-то обидная несправедливость и большая неправильность!

На самом деле любознательный и сообразительный заводила сразу догадался, что падать вверх, наверное, умеют те самые медведи, которые могут уснуть сегодня утром, а проснуться вчера вечером, которые живут в другую сторону, в сторону вчера… Только где же эти медведи живут? Вот бы с ними поиграть.

Но этого мама тоже не знала, она очень устала и готовилась к большой спячке. У неё всё чаще что-то тоскливо ныло и тянуло в груди. А у медвежонка, который вырос за это лето намного больше, чем его брат с сестрой, и стал по размерам сравним со взрослым медведем, было ещё много вопросов. Они рождались в нём с необыкновенной скоростью каждую минуту, но был один вопрос, который он хотел задать маме прямо тогда, когда они вдвоём ушли в Лес искать место для ещё одной небольшой берлоги.

– Посмотри, сынок! Вот под этой корягой может получиться неплохая берлога для тебя, – начала говорить погрустневшая немного от своего жизненного опыта мама-медведица.

Медвежонок ещё не понимал тогда, что его весёлое детство может закончиться под этой корягой, но неожиданно почувствовал, как что-то холодное и большое подбирается к его маленькому, но горячему сердцу.

Он очень любил маму. Он вспомнил её рассказы о том, как он появился на свет. Когда его ещё нигде не было видно, потому что он прятался от жизни, он ходил и искал себе маму, чтобы наконец родиться. Ходил и заглядывал в сердца к разным медведицам. Заглянул в сердце к одной, потом к другой, ещё ко многим. У одних было злое сердце, у других оно было холодное, а у третьих просто какое-то чужое. Так он долго-долго ходил, пока не нашёл свою добрую родную маму и начал жить у неё в животе, а потом вот решил родиться…

Когда медвежонок понял, что родился не один, то спросил у мамы:

– Мам, ты куда смотрела, когда их выбирала? Они же не понимают ничего! И я не помню, чтобы они тоже жили рядом со мной в твоём животе!

Но мама не хотела его обманывать и сказала:

– Это потому что там было темно и вы не видели друг друга. Но твои брат с сестрой тоже искали и нашли меня.

– Мы что там играли в пряталки?

– Нет, что ты, сынок, в животе никто не играет в пряталки, потому что там каждый ищет сам себя.

– Но я ведь так долго искал тебя, мама!

– А я искала тебя, сынок. И вот видишь, нашла…

– Такой мамы, как ты, у меня ещё никогда не было! – сказал медвежонок и заплакал от нахлынувших на него самых искренних чувств.

И вот теперь мама хочет оставить его одного на целую зиму! Наконец он задал свой вопрос, который уже давно путал все его мысли:

– Мама, а зачем вообще нужны эти берлоги?

– Мы медведи, зимой мы спим в берлогах. Скоро придёт зима и ударят морозы!

– Обидно-досадно! – снова сказал медвежонок. Он не хотел, чтобы его кто-то ударял. И не потому, что больно, а потому, что обидно.

– Мам, а может, она всё-таки не придёт? У нас же и так всё хорошо…

– Нет, сынок, она всегда возвращается, и мы её боимся. Её боятся все, не боится один только Дед.

– А кто такой этот Дед? И почему он не боится?

– Придёт время – узнаешь! – сказала медведица, вспоминая что-то своё, связанное с Дедом.

Но вопросы рождались у медвежонка, наверное, везде: в голове – она от этого иногда кружилась; в животе – от этого живот иногда ворчал; даже в лапах – они от этого чесались. И ещё где-то, непонятно где.

– А кто такие «морозы»? – опять спросил медвежонок. В его представлении это получались какие-то свирепые большие медведи, которые почему-то придут вместе с зимой и ударят.

– Нет, это не большие медведи. Их тоже ударят морозы, если они вовремя не спрячутся в берлогу. Вообще, морозы ударяют всех, даже деревья в Лесу. Просто зимой становится так холодно, что всё у тебя будет болеть: и голова, и ноги, и животик – как будто тебя очень больно ударили. Так сильно, что можно умереть… А чтобы спрятаться от них, нужно устроить берлогу. Давай лучше разгребём здесь упавшие ветки, сынок! Я помогу тебе сделать твою первую берлогу, чтобы тебе там было тепло и уютно, как у меня в животике.