Зенитный огонь прикрытия «Исов» оказался малоэффективным против столь подвижного противника. Эскадрилья «Москито» покинула поле боя без потерь, однако когда через полтора час англичане повторили налет, результаты были иными.

Получив жестокий урок, советские танкисты рассредоточили и замаскировали свои машины. Главный удар «Москито» приняли ранее поврежденные, которые русские не успели увезти в тыл на ремонт. Темные громады «Исов» стоически принимали на себя новые удары врага, против которого теперь действовали все силы зенитного прикрытия.

Как бы ни были быстры и проворны бомбардировщики противника, но против грамотно расставленных зенитных орудий они оказались бессильны. Подбитые танки оказались своеобразной приманкой, заманившей английских асов в смертельную ловушку. Зная примерную цель атаки врага, советские зенитчики вели упреждающую стрельбу, принесшую им серьезный успех. Во время атаки один «Москито» был сбит, а два других получили повреждения, причем довольно серьезные. На обратном пути один из подбитых самолетов рухнул на землю в районе Ратенбурга, а другой был сбит «яками», прилетевшими на защиту гвардейцев.

Подобные потери эскадрильи «Москито» оказались холодным душем для горячих британских парней. Дело в том, что обычно на тысячу вылетов этих скоростных бомбардировщиков число потерь составляло в среднем до шестнадцати машин. И потери эти «Москито» несли вовсе не от зенитных орудий немцев, а от их реактивных истребителей. Простым «мессершмиттам» было довольно трудно бороться в ночном небе с этим вертким и маневренным противником.

Когда на землю спустился вечер, и боевые действия прекратились, в штабы обоих противоборствующих сторон устремился поток рапортов, донесений и докладов об одержанных успехах, неудачах и понесенных потерях.

Положение 2-й британской армии в Нижней Саксонии было, мягко говоря, плачевным. Ранее разрезанная войсками маршала Рокоссовского на две части, новым наступлением противника она оказалась перед угрозой быть вновь разделенной. Русский танковый клин, рвавшийся к Бремену, грозил отсечь части сил англичан на побережье моря в районе Бремерхафена.

Остановить продвижение тяжелых танков противника фельдмаршал Александер не мог из-за отсутствия резервов. Единственным выходом из создавшегося положения было отступление, приказ на которое и был отдан войскам по радио в ночь с 12 на 13 июля.

Не имея сил и возможности защищать Бремен, англичане решили пожертвовать им для спасения своих главных сил. Они стали спешно отводить свои войска вглубь Нижней Саксонии к двум ее главным городам Ганноверу и Оснабрюке. Сосредоточив вокруг них достаточное количество сил, фельдмаршал Александер намеревался превратить их в опорные пункты обороны, наподобие знаменитых немецких городов-крепостей фестунгов.

Это тактическое изобретение Гитлера конца войны заметно осложняло наступление советских армий зимой и весной 1945 года. Фестунги надолго привязывали к себе значительные силы наступающих войск, необходимых для их блокады или штурма. Конечно, немецкая идея не являлась спасением от бронированных клиньев противника. На образование полноценного города-крепости требовалось время и силы, которых у англичан к этому моменту просто не было. Но вот создать крепкий пункт обороны, способный если не остановить наступление русских танкистов, то доставить им большие хлопоты, это британцам было вполне по силам.

Одновременно с отходом на юг англичане начали отвод своих войск из Бремерхафена. Всю ночь и весь день неудержимым потоком двигались они на ту сторону устья Везера, оставляя русским нетронутыми верфи и портовые сооружения этого города. Некоторые горячие головы предлагали уничтожить хотя бы что-нибудь, но получили жестокий отпор со стороны высокого командования. Частная собственность транснациональных корпораций была священна.

Благополучно переправившись за реку, солдаты генерала Бакстона принялись лихорадочно организовывать оборону в районе Ольденбурга, благо для этого были все условия. Созданный немцами судоходный канал между Везером и Эмсом был идеальным барьером, прикрывавшим порты Восточной Фризии на случай внезапного вторжения с востока.

Отсутствие у британцев крупных резервов в районе Бремена и их решение отступить к Ганноверу в значительной мере облегчило наступление советских танкистов утром 13 июля. Уже к полудню ими был занят Ратенбург, а ближе к вечеру перед авангардом гвардейцев предстал и сам Бремен.

Нельзя сказать, что поход на «город серебряного ключа» был подобен простому марш-броску, который совершали американцы и англичане в конце апреля и начале мая по дорогам Германии. Дважды танковые колонны русских были атакованы королевскими ВВС, но без особого результата. Скоростные «Москито» были хороши для нанесения точечного удара по неподвижной цели, но против движущихся целей их эффективность оставляла желать лучшего. К тому же увеличилось число истребителей, прикрывавших танки, которые не позволяли «Москито» безопасно спуститься с высоких небес и повторить штаденский успех.

Кроме налетов авиации, было несколько боевых столкновений, в которых противником советских танкистов выступали большей частью немцы. Так на подступах к Ратенбургу дорогу «Исам» преградили две роты автоматчиков при поддержке минометной батареи. Брошенные англичанами на произвол судьбы, немцы решили сами оборонять свои города от «большевистской заразы». С упорством обреченных на смерть людей они в течение почти двух часов вели неравный бой с тяжелыми танками батальона майора Герасименко.

Вооруженные фаустпатронами, они могли бы нанести ощутимый урон гвардейскому авангарду, но злость и злоба основательно подвели немцев. Всю свою ярость они выплеснули на взвод советской разведки, состоявший из мотоциклистов и пары легких танков. Когда подошли главные силы танкового батальона, положение дел было ясным, и танкисты принялись огнем с дальних позиций уничтожать засевших в строениях немцев.

К вечеру 13 июля передовые подразделения Красной армии вступили в Бремен, но Черчилль не был бы самим собой, если бы не постарался извлечь из своих военных неудач определенные политические дивиденды. Наступление советских войск в Нижней Саксонии было воспринято всем прогрессивным демократическим миром как акт агрессии, что автоматически изменяло ранг британского премьера. Из злокозненного поджигателя войны подвергшийся заслуженному остракизму Черчилль в мгновение ока становился жертвой насилия со стороны тирана Сталина и нуждался если не в защите, то уж в явном сочувствии.

Таковы реалии и причуды свободного общества, которому должны следовать все, невзирая на личные симпатии или антипатии. И как бы ни была сильной злость Трумэна на Черчиллю, столь не к месту и не вовремя заварившего эту кашу в Европе, он был вынужден сменить тон при общении с Крипсом. Во время очередной встречи с британцами Трумэн прекратил наносить ему хуки и всевозможные апперкоты. Президент выразил свое полное несогласие с действиями Сталина и пообещал призвать его к скорейшему ответу. В качестве проявления своей доброй воли к попавшему беду собрату он известил Крипса о своем решении возобновить поставки в Англию по ленд-лизу.

Для опального Черчилля это событие было серьезным успехом, однако аппетиты британского премьера простирались гораздо дальше полученного результата. Черчиллю было мало получения индульгенции от Трумэна за свои недостойные махинации, совершенные им за спиной «большого брата». Он хотел получить статус полноправного политического партнера и союзника в «крестовом походе против большевиков», и у него были довольно серьезные основания.

Все дело заключалось в том, что согласно ялтинским соглашениям, бывший вольный город Бремен отходил под управление американской оккупационной администрации. К началу июля 1945 года военно-административная миссия янки в составе сорока двух человек успела въехать в город на Везере и приступила к его управлению.

Соглашаясь на отвод английских войск от Бремена, Черчилль надеялся спровоцировать открытый военный конфликт между русскими и американцами. За все время возникновения конфликта, благодаря максимально взвешенной позиции Сталина, две великие державы так и не пересекли роковую красную черту.

На все провокационные действия со стороны солдат армии Венка Москва ограничивалась призывами к Вашингтону навести порядок в своей оккупационной зоне и только. Военных действий по ту сторону разграничительной линии русские не вели. В свою очередь, на предъявленные Москвой претензии Вашингтон отвечал длинными и пространными заявлениями о своих намерениях досконально разобраться в этом непростом вопросе.

Шла своеобразная игра в «глухой телефон», которую не изменил даже конфуз, случившийся с немецко-американской армадой под Лейпцигом. Узнав о досадном инциденте в Саксонии, президент Трумэн лишь глухо огрызнулся на «шалости» генерала Паттона. Инициатору прощупывания слабых мест у русских было предложено срочно явиться в Белый дом, перед ясные очи президента. Приказ был по-военному лаконичен, но виновник не спешил его выполнять. В отправленной за океан телеграмме говорилось, что генерал попал в автомобильную аварию, в результате чего в данный момент никак не может приехать в Вашингтон.

Не желая идти на открытую конфронтацию с генералами победителями, Трумэн молча проглотил эту выходку Паттона, но в своей записной книжке поставил против его фамилии три восклицательных знака. Время конфликтов со звездными генералами пока не наступило.

Бросая русскому медведю бременскую «кость раздора», Черчилль очень надеялся, что американский орел немедленно бросится в бой, к великой радости островитян. Стравливание двух сильных мира сего было излюбленным коньком британской дипломатии на протяжении последних пятисот лет и, как правило, всегда приносило нужный для империи результат.

Черчилль с большим нетерпением ожидал возникновения громкой склоки между Москвой и Вашингтоном после занятия советскими войсками Бремена, но к огромному его разочарованию, ничего серьезного не возникло. Нет, со стороны Госдепа, конечно, раздался властный окрик в сторону Кремля, напоминающий русским, что они вступили в священные владения Америки, но дальнейшего продолжения не последовало.

Хитрый дядя Джо заметил подстроенную англичанами ловушку и попытался ее обойти. По его приказу войска маршала Рокоссовского лишь взяли под свой контроль мосты через Везер и прилегающую к ним территорию. Вся власть в городе осталась в руках американской военной администрации.

После этих событий Москва и Вашингтон обменялись дипломатическими нотами. В них одна сторона объясняла причину своих действий, а вторая грозно требовала соблюдения статус-кво в вопросе о Бремене.

Красная черта конфликта вновь так и не была пересечена, что вызвало громкое негодование со стороны Черчилля. Едва это стало известно, как он разразился потоком громких проклятий в адрес дилетанта Трумэна, предавшего Англию в столь трудный для нее момент.

Запасы бренди в штабе Александера стали стремительно сокращаться, что заметно сказалось на речи премьера. Выражая свое негодование в отношении американского президента, Черчилль не особенно стеснялся в выражениях, более свойственных простолюдину, чем британскому лорду.

Трудно сказать, во что могло все это вылиться, но положение исправил звонок с той стороны Большого пруда. Доброжелатели британского премьера призывали его быть мужественным и держаться. В самом скором времени в политике Белого дома грядут большие изменения, как в отношении Лондона, так и в отношении Москвы.

Большего заокеанские доброжелатели сказать не могли, но и то, что услышал Черчилль, хорошо взбодрило его. Старый ястреб моментально почуял ветры перемен и вопреки советам своей свиты остался в штабе фельдмаршала Александера.

Тем временем советские танкисты продолжали свое стремительное наступление. Перейдя Везер, подопечные генерал-лейтенанта Панфилова, не дожидаясь подхода тылов, двинулись вперед, но не совсем в том направлении, как предполагали англичане.

Поднятые в воздух самолеты разведки утром 14 июля засекли продвижение советских подразделений в направление столицы Нижней Саксонии. Об этом было незамедлительно доложено фельдмаршалу Александеру, и обороняющие подступы к Ганноверу войска были приведены в полную боевую готовность. Сотни противотанковых пушек, танков и самоходок застыли в ожидании врага, готовясь разгромить его бронированный клин сокрушительным ударом. Десятки самолетов, выстроившись на летном поле, ждали команду на взлет, чтобы, взмыв в небо, обрушить смертоносный груз на головы противника. Англичане с нетерпением ждали танки врага, но они так и не появились.

Безрезультатно прождав обещанного противника всю первую половину дня, англичане забеспокоились его исчезновением. На поиски русских танков были подняты в небо разведчики, которые вскоре смогли внести ясность в этом загадочном явлении. Оказалось, что советские танкисты остановились на рубеже городка Мазен, в двадцати километрах от Нинбурга. Этот порт на Везере был передовым пунктом обороны англичан к северу от Ганновера.

Получив это известие, англичане решили, что русские накапливают силы перед штурмом Ганновера. Единогласно утвердившись в этом решении, они позволили противнику продолжить накопление живой силы на занятом им рубеже до вечера. Когда же стрелки часов показывали 17.00, с аэродромов взлетели самолеты с приказом уничтожить всех и вся в районе Мазен.

Поднятые в воздух «москито», «ланкастеры» и «галифаксы» четко выполнили поставленное перед собой задание. Поднявшись на высоту пяти тысяч метров, они достигли нужной точки и дружно распахнули свои бомболюки. Естественно, при такой высоте ни о каком точном попадании речи и быть не могло. Славные сыны Альбиона произвели классическое накрытие по площадям, стремясь одним мощным ударом прихлопнуть зловредную русскую блоху.

О том, что удар состоялся, было понятно по многочисленным точкам пожаров, хорошо видимых в наступающих сумерках. Прожорливые языки пламени жадно пожирали разнесенные в пух и прах дома местных немецких бюргеров. Долгие шесть лет страшные ужасы войны обходили стороной саксонские равнины, но теперь пришла и их пора пить горькую чашу печали.

Под сводящий с ума свист бомб и их оглушительные взрывы сиротели дети, распадались семьи, уходили в небытие целые фамилии. За какой-то миг добротный немецкий городок превратился в пылающий ад, в котором удалось уцелеть лишь нескольким домам. Все остальное было превращено в дымящиеся руины.

Именно их многострадальный вид и был запечатлен фотокамерой английского разведчика, пролетевшего над городком рано утром следующего дня. Блестящие глянцем фотографии дымящихся руин Мазена несколько подняли настроение фельдмаршала Александера, расстроенного потерей во вчерашнем налете одного «галифакса» и «ланкастера».

Сам налет был проведен блестяще. Площади были полностью накрыты, глаз радовался от проделанной работы, но случилась досадная неприятность. Два звена бомбардировщиков, отправленных на бомбежку русских танкистов, несколько запоздали. Когда они приблизились к Мазен, все было кончено. Город пылал, и просто так высыпать бомбы в столбы пламени для командиров королевских летающих крепостей было верхом неприличия.

После недолгого размышления они решили продолжить охоту, благо для этого были все предпосылки. Горючего было вдоволь, самолетов противника не было, а с земли никто не бил из зенитных орудий. Сказано – сделано, и снизившись, пилоты стали искать достойные для себя цели.

Делая этот шаг, англичане полностью позабыли, что лучшее – враг хорошего и удача переменчива. Не успели они опустошить свои бомболюки, как неожиданно появились советские истребители. Они не были посланы на защиту попавших под бомбежку частей. У них было другое задание, но, встретив противника в воздухе, советские пилоты не смогли пролететь мимо просто так.

По здравому и логическому размышлению, легкие истребители никак не могут помешать налету таких стратегических бомбардировщиков, как «Галифакс» и «Ланкастер». Прекрасно вооруженные и с довольно приличной скоростью они могли достойно постоять за себя. Одни только находящиеся в хвосте самолета пулеметы чего стоят.

Однако у напавших на британские бомбардировщики советских летчиков была своя логика. В отличие от сидящих за штурвалами самолетов королевских пилотов, у них на первом месте стояло служение Родине, а не стремление любой ценой сохранить свою драгоценную жизнь. Поэтому, вопреки логике и правильным рассуждениям, они вступили в бой с врагом, будь он трижды стратегическим бомбардировщиком.

Как ни яростно строчили из своих пулеметов королевские стрелки, но тугие струи их смертоносных очередей так и не могли настичь бросивших им вызов «лавочкиных». Как бы ни были сильны и могучи их спаренные пулеметы, в юркого и проворного врага еще надо попасть. Нужно успеть сбить или хотя бы повредить его, прежде чем он стремительно пронесется над тобой и сделает свое ужасное «та-та-та».

«Та-та-та» раз, «та-та-та» два – и вот уже перебиты маслопроводы, дымятся моторы, горит фюзеляж. Проходит несколько невыносимо долгих минут, и блестящее творение британских мастеров, стоящее десятки тысяч полнокровных английских фунтов стерлингов, потеряв высоту, падает на землю. И вид его величественных обломков моментально рождает в умах зрителя легендарную латинскую фразу: «Сиг транзит глория мунди».

Фото руин и полное отсутствие наступательных действий со стороны русских несколько успокоило и обрадовало Александера и его штаб. Сразу же в войска было отправлено сообщение об успешном действии английской авиации, что сумела остановить наступление противника. Продолжая славное дело доктора Геббельса, англичане оценили нанесенный им ущерб десятками единиц бронированной техники врага, скромно установив планку потерь его между двадцатью и тридцатью танков.

Убаюканные собственной ложью, британские штабисты не придали серьезного значения сообщению воздушной разведки, что советские войска замечены вблизи небольшого городка Эмстек к западу от Бремена. После недолгого обсуждения было решено, что этими действиями русские пытаются прикрыть свои оголенные фланги от удара с севера, перед наступлением на столицу Нижней Саксонии.

Ведь что могли забыть танки дяди Джо в болотистых землях Тевтобургского леса, где в свое время сложил голову легендарный римский полководец Квинтилий Вар. Их главная цель – Ганновер, занятие которого создавало серьезную угрозу тылам приходящей в себя после разгрома 2-й британской армии.