2. Селита

Эта, дальняя, сторона парка была совсем заброшена. Фруктовых деревьев здесь не было. Между старых скал высились пистрели и сосны, их стволы, как и стены старой крепостной стены, густо поросли плющом. Дорожка, выложенная из плоских камней, где-то вздулась буграми, где-то провалилась, а местами она была совершенно разрушена корнями лесных гигантов, и приходилось искать глазами, куда сделать следующий шаг.

Селита схватилась рукой за ветку, рискуя изорвать платье, взобралась на ствол поваленного дерева. Она прошла по нему, как по мостику, через ручей, и прежде чем спрыгнуть оглянулась. Компаньонки, приставленные к ней, пыхтели ещё с той стороны. Они больше чем принцесса заботились о целостности своих нарядов и бережно придерживали подолы пышных юбок.

– Ваше Высочество, подождите же нас, ― жалобно крикнула одна из них.

Вторая фрейлина подняла от дорожки глаза, и, увидев, что их госпожа на манер белки карабкается по ветвям, остолбенела.

Селита мстительно улыбнулась. Эти две клуши ― дочь местного констебля и его племянница, последние дни буквально выводили принцессу из себя.

Их приставили к ней для удовлетворения её возможных прихотей, для развлечения, и потому что этого требовал статус леди Хеспенской, но девицы увидели в этом возможность попасть в Эваг ко двору короля Стевариуса. В их грёзах, наверное, они видели себя уже жёнами блистательных столичных рыцарей, маркграфов или марклордов ― не меньше. Особенно старалась старшая – дочь констебля Гафоса, леди Виссарита. Она первая ждала Селиту при пробуждении. Отодвинув в сторону служанку принцессы, сама принималась надевать на неё платье. Пыталась всячески угодить Селите за столом. А будь её воля, она бы сопровождала Селиту и в отхожую комнату, и обслуживала принцессу в её естественных надобностях и там. Хуже всего, что фрейлины и вне стен замка не оставляли её одну, а Селите непременно нужно было исполнить одно задуманное дело. На юге это осуществить не получилось.

Там, в Эваге, природа была чудная. Мягкое внутренне море приносило необходимую влагу, щедрое солнце вливало в почву свою силу; холмы вокруг города утопали в апельсиновых и лимоновых садах, виноградная лоза скрывала в изумрудных зарослях виллы аристократов. Воистину, владения Сонетров не напрасно раньше носили название Благодатного края, а теперь, с падением Виннов, они именовались Благодатным королевством или королевством Эдесса.

Но здесь принцесса не могла воплотить свой план. Всё было чужое и незнакомое, к тому же она редко оставалась одна, да и мысли Селиты тогда были заняты другим. Она с трепетом ждала, когда Матиуш потребует от неё своё…

Их свадебный обряд произошёл в тот первый день бегства Сонетров из Капертаума. Вечером, когда солнце село, и когда выбившаяся из сил армия Стевариуса остановилась на ночлег посередине глухого леса, король потребовал явить перед собой своего сына лорда Хеспенского и дочь короля Дерика.

– Не сопротивляйся, принцесса, ― сказал ей бастард Стевариуса. ― После разгрома у Пархима король почти обезумел. Сумасшедшему нельзя перечить.

Они стояли посередине Лехордской дороги и Матиуш Ардо крепко держал Селиту за руку. Сотни факелов в руках воинов освещали их фигуры. Принцессе казалось, что солдаты разбитой армии смотрели на дочь врага с ненавистью, и каждый из них желал овладеть ею, чтобы поквитаться за разгром и бегство.

Рука Матиуша и её внешняя покорность были единственной защитой девушки. Если принцесса откажется, человек, собственноручно лишивший головы её брата, охотно бросит Селиту на поругание свои псам.

Обряд, выбранный королём, был прост, но требовал действенного участия принцессы. Ей не оставляли возможности быть пассивной жертвой: они с Ардо должны были трижды прыгнуть через ракитовый куст. Король сам связывал полотенцем их сцепленные руки. Делая жёсткими пальцами старика узел вокруг запястий своего бастарда и принцессы, король близко смотрел Селите в глаза. Матиуша он, казалось, не замечает. Словно в этом обряде участвовали только они: Стевариус и его юная добыча.

– Прошу, принцесса, ― ещё раз прошептал ей в ухо Матиуш. Похоже, он действительно заботился о пленнице своего отца. ― Пройди через это. Думай о другом.

Но ей не нужно было это говорить. Селита уже всё решила и действительно думала о другом. О сладком и неизбежном ― о неотвратимой мести.

Они совершили эти три прыжка. В памяти Селиты мало что осталось. Она помнила только глухое уханье боевого барабана, под которое они дружно взлетали с Матиушом в воздух.

Потом… кажется, её провозгласили леди Хеспенской. Да… это было. Потому, что она помнила, как странно это звучало для неё… Затем они оказались одни, в простом солдатском шатре. Барабан снаружи почему-то продолжал ухать. Наверное, он должен был задавать ритм брачного танца. Матиуш в темноте укрыл её дрожащие плечи плащом и привлёк к себе. Селита позволила ему это. Он был высокий и сильный воин. Её ладонь целиком тонула в его широкой рыцарской ладони. Она затаила дыхание и была готова к неизбежному. В ожидании грубой ласки Матиуша она позволила себе быть слабой и положила голову ему на грудь. Она потом решит, будет ли она мстить сыну своего кровного врага, а сейчас… по всем законам и для целого мира, даже для родного дома Фюргартов, Ардо ― её супруг. Селита прыгала чрез куст и знала, что теперь она будет принадлежать этому чужому длиноносому рыцарю. В своём сердце она может не любить его, но отныне обязана быть верна ему телом…

Матиуш не спешил, и Селита слушала, как стучит его сердце. Было удивительно думать, что она два раза выстрелила в этого человека, в эту грудь. И могла попасть… Неужели это всё было лишь сегодняшним утром?

Наверное, она впала в сонное забытьё.

Селита очнулась, когда за джутовыми стенами принялись пронзительно кричать трубы.

– Армия поднимается, ― сказал принцессе Матиуш.

Ночь вокруг не закончилась. Прошёл только час или чуть больше: вряд ли солдаты успели как следует отдохнуть, но король Стевариус отдал приказ войскам двигаться дальше. Армия продолжила свой бег на юг. Прочь, прочь. Из Овечьих холмов, из королевства Элендорт. Подальше от надвигающейся орды уруктаев.

То, чего принцесса ждала и страшилась, не произошло. Значит, не сейчас. Не этой ночью.

Вдруг рука Ардо дотронулась до её ступни. Селита вздрогнула. Матиуш действовал решительно и быстро. Его ладони по-хозяйски поднялись вверх и легли под платьем на её колени. Глаз Матиуша в темноте было не видно. Принцессе было необходимо сейчас увидеть его взгляд.

Раздался треск разрываемой ткани. Что он делает!?

Ардо откинул вверх подол её платья и разодрал нижнюю рубаху.

– Это нужно, девочка, – прозвучал голос рыцаря. ― Король бывает прост и груб и может потребовать доказательств.

Оторвав большой кусок исподнего, Матиуш вернул край её платья обратно. Провёл руками, разглаживая складки, и на секунду задержал свои ладони на её щиколотках. Селита задрожала, но Ардо уже отнял свои руки и возился с кинжалом. Она поняла, что он собирается испачкать своей кровью лоскут ткани.

Почти две луны продолжалось это бегство. По пути к отступающей армии Стевариуса присоединялись всё новые подразделения. Так произошло возле стен Лехорда, так и не захваченного у Фюргартов, и в землях Неисторов. Здесь их ждали остатки войск, уцелевших в схватке с Бернами.

Затем была закрытые ворота крепости Ноны. И холодное требование леди Эстиары покинуть марку Неисторов.

Весть о разгроме Стевариуса объединёнными усилиями Фюргартов и новых людей летела впереди его бегства.

Королю единорогов оставалось только скрежетать зубами. Стоило примерно наказать забывшихся наглецов, но бойницы Ноны ощерились наконечниками стрел и дротиков. Над крепостными башнями чадил чёрный дым. В сумерках за зубцами отсвечивали оранжевые огни костров. Это значило, что горящая смола была готова пролиться на головы Сонетров.

Король помнил об уруктаях, заполняющих край, а перевал через Гнилые Зубы был совсем рядом. Вот уже видны знакомые вершины.

Пусть же слуги Адуи отомстят двойным изменникам!

На перевале они были ранним утром. Селита могла видеть сквозь смотровую щель в повозке панораму южных пределов Элендорта. Далёкие леса и долины. Она покидала Овечьи Холмы. Сбывалось то, о чём принцесса всегда мечтала. Она увидит чужие экзотические земли, прославленный и богатый Благодатный край. Но разве могла предполагать Селита, что попадёт она сюда в качестве военного трофея.

Её навязанного и ненастоящего супруга ― лорда Хеспенского не было рядом, и девочка могла не сдерживать горьких слёз.

Твердыня Сонетров в Эваге не походила на прочие крепости, которые пришлось повидать принцессе. Защитные стены протянулись по гребням холмов, взбирались по камням до самых скал и защищали не только дворец и заветный детинец короля, но всю счастливую долину целиком. Сколько же сил и денег потребовалось, чтобы воплотить их лёгкий бег вокруг Эвага. Можно было собственными глазами убедиться в том, что молва о богатстве Сонетров ничуть не преувеличена.

Затем был сам замок. Высокие конические башни. Лёгкие и длинные вымпелы на шпилях. Сотни воинов в жёлто-белых сюрко. Такого количества городской стражи на стенах Селита раньше никогда не видела. Только теперь она поняла, какая сила противостояла Элендорту.

Принцесса не могла оторваться от череды городских пейзажей, сменяющих друг друга за окнами повозки. Мосты, лестницы, каменные мостовые, колонны, арки над улицами, триумфальные обелиски. Голова кружилась от изобилия архитектурных излишеств.

Повозка Селиты миновала твердыню Стевариуса и продолжала двигаться по улицам Эвага к морю. Это было хорошим знаком. Принцесса хотела находиться как можно дальше от хищных глаз короля. Лучше конечно было остаться по ту сторону горного хребта, но у жестокой судьбы другие планы…

Мимо проплывали высокие строения в два и даже три этажа. Неискушённая путешественница должна была не сводить глаз и беспрестанно удивляться ― как могут жить в них люди, разве они береговые ласточки? Но Селита гадала, где она окажется, и к чему готовиться. Она была весь день в повозке одна, и спросить было не у кого. Матиуш Ардо не докучал ей своим присутствием. Но принцесса сама делала всё, чтобы так и было. На его заботу Селита отвечала равнодушной отстранённостью. Разве могла она себе позволить быть другой?

По сторонам дороги теперь лежали не городские дома. Потянулись ряды стройных кипарисов по обочине. За ними ― белые каменные ограды. Рощицы фруктовых деревьев с жёлтыми и оранжевыми плодами. Между деревьев виднелись черепичные крыши вилл. И так было везде, вперёд и вверх до самых дальних холмов, куда только попадал взор принцессы: всё та же восковая блестящая зелень цитрусовых, белые камни заборов и красные крыши. Впереди, над ушами пары лошадок, вдруг побежавших бодрее, блеснула жемчужно-голубая полоска моря; дорога сворачивала к рощице, выглядевшей на расстоянии бледно-зелёным облачком, застрявшим среди песков и скал. Значит фраза, которую ветром донесло от возницы, ей не послышалась. Повозка направлялась в резиденцию лорда Хеспенского. И славно!

Усадьба Матиуша Ардо вначале показалась ей весьма скромной – всего-то одноэтажный домик с плоской крышей. Лежал он не в холмах над широко раскинувшимся городом, а в узкой закрытой бухте на берегу моря. Вокруг были группки кипарисов, дюны, камни, поросшие плющом, оливы и снова кипарисы. Их зелёные обелиски были всюду. Дальше виднелись скалы, к ним поднимались рядами деревенские виноградники. Слабый ветерок доносил блеяние коз.

День был ослепительный, южный. Такой непохожий на солнечные дни в родном Элендорте. Пленница вышла из тени своей кабинки и прикрыла рукой глаза. Небо казалось белёсым от зноя, но сад, окружающий виллу, дарил мягкую свежесть. Когда принцесса пошла по камням тенистой дорожки, она впервые забыла, что является пленницей и почувствовала даже умиротворение.

Селиту провели в её покои. Служанка с бронзовой кожей замерла у дверей. Девушка ждала распоряжений новой госпожи и наивно, во все глаза рассматривая северную принцессу, трогала красивыми кистями рук край своей короткой туники.

Селита отпустила её и села на очень широкую, низкую кровать. Провела пальцами по шёлковому покрывалу. Чудные птицы с золотым и серебряным опереньем раскинули по его поверхности свои крылья.

Значит, это случится здесь. Она станет настоящей супругой лорда Хеспенского. Селита могла себя обманывать, но в глубине сердца она давно знала, что ждёт этого. Если лорд Хеспенский нарочно избрал эту тактику ― невидимую и ненапористую осаду, то она ему удалась. Ведь пленница не могла не думать о своём господине. Невольном супруге. Трудно винить его, ведь и он не волен в своих поступках. Сама того не замечая, она искала и находила для Ардо оправдания. Кстати припомнила, как хорошо лорд Хеспенский отзывался о её бедном брате. Как искренне звучало, когда он говорил, что мог быть с Баррионом добрыми друзьями… Тёмные живые глаза Матиуша, его ироничная усмешка, вопросительная складочка между бровей не вызвали в Селите ненависти. Напротив, что-то отзывалось в ней… она вспоминала то ощущение в солдатской палатке, когда руки рыцаря легли на её щиколотки.

Нет. Она не позволит себе любить его. Его безумный отец отрубил голову бедному Барриону. Её любимому брату, благородному рыцарю, лучшему из людей, который никогда ни на кого не повысил голоса, был добр и честен. Казнил. Вопреки обычаям войны. Собственноручно.

Но отчего-то ненависть к королю Стевариусу не ложилась на его сына… Селите хотелось знать, чем занимается Матиуш Ардо. Где он всегда пропадает? Ведь у них в Эдессе не заведено держать гаремы, как у Фортов?

Настало время исследовать её золотую клетку.

Прямо из её покоев за ажурной дверью с вставками цветного стекла начиналась дорожка. Она вела к морю и кусочку пляжа между двумя серыми скалами. Здесь была сделана купальня. Ветер с моря лениво шевелил свисающие знамёнами полосатые занавеси.

Бросая между полотнищами осторожные взгляды на берег и сад, Селита быстро разделась и зашла в воду. Море подхватило её, толкнуло в грудь тёплой волной. Солёная вода попала на губы. Всё было для девушки впервые: и морская вода, и нежная колыбельная качка, и зеркальные зайчики на волнах, от которых приходилось беречь глаза.

В саду после яркого берега казалось свежо. Здесь на траве подрагивали ажурные полутени, на апельсиновых деревьях до самой темноты надрывались невидимые цикады.

Южная ночь тоже было иной, незнакомой. И пришла она иначе, чем приходит дома, на Овечьих Холмах. Сумерки были совсем короткие, небо мгновенно обернулось глубоким чёрным бархатом. Словно одним быстрым движением набросило на себя накидку.

Селита была в постели и слышала, как он прискакал. Дверь была специально приоткрыта.

Селита знала, что он придёт. Придёт хотя бы потому, что должен изображать послушного сына. Она лежала под шёлковой простынёй на краю широкого ложа и оставленное пустое пространство звучало, как приглашение.

Матиуш вошёл в комнату, Селита следила за ним из-под ресниц. Что-то было в руках рыцаря. Что-то продолговатое… Это был меч!

Она хотела вскочить, но не могла нарушить правила своей игры – ведь она изображала спящую. Сердце девушки бешено забилось. Лорд Хеспенский опустился на свою половину и положил между собой и леди Хеспенской обнажённый клинок.

Что это означало!?

Это повторилось следующей ночью и следующей, и стало привычным ритуалом. Матиуш Ардо приходил к ней и клал между ними на ложе свой сверкающий меч.

Может, ей нечего было опасаться? Её честь останется при ней потому, что она совсем не понравилась рыцарю? Во всём виноваты отцовский курносый нос и веснушки. Здесь под южным солнцем они стали ещё ярче! Не могла же Селита спросить его… Ведь с того дня, как судьба свела их, она ни разу первая не обратилась к Ардо. А когда он сам заговаривал с ней, отвечала только по необходимости. А чаще отводила глаза и молчала.

А ведь Ардо умел её развлечь. Сколько забавных историй он успел рассказать, пока король Стевариус бежал со своей армией от уруктаев. Селита смотрела в сторону на проплывающие мимо пейзажи, но не могла не увлечься перипетиями, происходившими с лордом Хеспенским в Узких Землях. Когда он стал рассказывать о своих злоключениях после побега из Весёлой башни в Эдинси-Орте, о встрече с богом рисоедов Девусом и о том, как он сражался против разбойника Борислава, принцесса забылась и перестала изображать равнодушие. Она стала часто посматривать на рыцаря, потому что не хотела ничего упустить. Конечно, не следовало верить всему: может быть Ардо был прирождённым выдумщиком, и его истории ― только вид салонного искусства. Селита слышала, что при дворе короля Винна это было очень важное умение, а ведь лорд Хеспенский, по его словам, успел пошаркать по мрамору полов королевских залов.

Но когда Ардо поведал, как терял своих товарищей на берегах речки Рожайки: славного рыцаря и чемпиона Раймондо Сигаса, справедливого и мечтательного Казимира Коча, затем весельчака Кадди Берна (а она слышала ранее о гибели эрла медведей), голос Матиуша был наполнен глубокой грустью. Нельзя было не поверить ему.

Большого труда стоило Селите удержаться от проявления сочувствия его потерям. Но она смогла…

И может поэтому лорд Хеспенский не предпринимал более попыток стать ближе к принцессе. И может поэтому по ночам на супружеском ложе между ними лежал обнажённый меч. А её веснушки и курносость были ни причём.

Наступил день, и их, ненастоящих супругов, потребовал к себе король Стевариус. У Сонетра было новое дело для своего бастарда.

Железные бароны в Эдинси-Орте осознали, что с востока на них надвигается стена всепожирающих уруктаев и искали союзников. Это известие в Эваг принесли почтовые птицы. На берегу Урбанта ещё довольно оставалось ушей и глаз короля Стевариуса.

Матиушу Ардо опять предстояло стать эмиссаром и отправиться в Эдинси-Орт к нойону носорогов Бодончару.

– А как же оборона Благодатного королевства, отец? ― спросил лорд Хеспенский.

– Я сам займусь этим. ― Король сидел на троне. Вокруг стояли его знаменосцы, лорды и маркграфы. На всех были боевые доспехи. ― Гнилые Зубы станут нашей крепостной стеной. Стоит только надёжно запереть перевалы, ведущие в Овечьи Холмы. Мы дадим понять уруктаям, что их добыча находится на той стороне, и им придётся довольствоваться тем, что уже попало в их лапы.

Селита смотрела на это со стороны. Женщины стояли отдельно, поодаль от своих супругов и отцов. Не так было заведено у Фюргартов.

Одежды южанок были лёгкие и светлые. Словно предназначенные для того, чтобы подчеркнуть женскую слабость. Они струились по их фигурам, превращая своих обладательниц в хрупкие фарфоровые статуэтки. И такая же невесомая туника была на Селите. Её руки и плечи, даже ключицы были оголены. Ей было неловко, она чувствовала себя раздетой.

– Мой двор перемещается со мной в Руффо, ― говорил король. ― Вам, граф Нефф, придётся поступиться уединением и принять моих знаменосцев.

– Почту за честь, мой король. ― Опустил в поклоне бритый затылок Нефф.

– Я покину вашу вотчину, когда увижу, что перевал Кхадунг надёжно закрыт. Лорд Чеккер отправится к Фортовской щели. От тебя, сэр Горислав, я жду того же. Крепко запри этот перевал. Построй стену, пусть от щели ничего не останется. Сдаётся мне, что через эту дорогу наши горцы ни на минуту не прекращали свои торговые дела с Фюргартовскими Фортами. Даже во время войны. А ведь на землях многоженца расположена подземная цитадель уруктаев Нодгар. Если верить старым хроникам… Скоро узкоухих там будет больше чем камней в горах. Вот почему, лорд Горислав, я даю тебе свою личную гвардию. Действуй быстро.