В груди Артура защемило, и он взглянул на капитана блеснувшими от гнева глазами. Злости внутри сейчас было столько, что её хватило бы на то, чтобы разорвать целую толпу. Мигом подскочив к столу, Артур тяжело обрушил кулаки на командирский стол, и крикнул:

– Да ты охренел, Сафронов! Я эти деньги потом и кровью заработал, а ты меня тут обирать будешь?! Тебе что, доходов с пошлин мало?! Жадная ты сука! – сердито прорычал Артур, оскалив зубы.

Сознательно Артур понимал, что только что подписал себе смертный приговор, но ему было плевать. Он не выдержал, и дал волю животному внутри себя, отключив запуганного человечка, для которого важны социальные иерархические рамки. Его трясло одновременно от ужаса и злости, на спине проступил ледяной пот, а сердце колотилось как отбойный молоток. Он был готов броситься прочь из кабинета, он хотел отмотать время, и исправить свой поступок, но уже было поздно. Злости было не меньше, чем страха, и в настоящем времени её хватило бы на то, чтобы разорвать капитану горло.

От неожиданности капитан побледнел, глядя на Артура распахнутыми от удивления глазами, а затем покраснел так, будто кровь в нём начала закипать. Он вскочил, и схватил Артура за воротник.

– Щенок! Ты что, берега попутал?!

Пульс Сафронова усилился вдвое, а зрачки его стали ощутимо больше. Дыхание было тяжёлым, горячим, и капитан был готов убить обидчика прямо на месте. Артур его бесил в принципе, и своим поступком он окончательно вывел капитана из себя, а в бешенстве Сафронов не мог ручаться за свои действия.

Но Артур опередил его. Он схватил Сафронов за кисть, резко вывернув её, и Сафронов взвизгнул от боли, повалившись на стол.

– Ты сука! Сука! Пусти! – злобно заорал Капитан. – Я тебя кончу, мразь!

Вены на висках капитана вспухли от напряжения, он моментально вспотел, напрягся, и попытался вырваться. Сосуды на глазах полопались, и взгляд стал таким бешенным, что Артур на секунду даже испугался, но хватки не ослабил.

– Ты у меня сейчас за каждую секунду моих страданий ответишь, паскуда, – произнёс Артур, вывернув кисть капитана с такой силой, что хрустнула кость.

За спиной раздался щелчок замка, скрип двери, и крик Валеры:

– Артур, ты что?! С ума сошёл?! Пусти его!

Сафронов завизжал от боли, когда Артур сильнее надавал на кисть. Валера обхватил Артура за грудь, силой отдернув его от капитана, и рука Сафронова выскользнула из захвата. Освободившийся Сафронов чуть не повалился на пол, но успел схватиться за край стола, простонав.

– Мразь! – брызнул слюной Сафронов, взглянув на Артура глазами, в которых блестели слёзы. – Ты мне кисть сломал, падла!

– Баба ты, а не офицер, – сплюнул Артур, и попытался выкрутиться из рук Валеры. – Плачешь, как сучка!

– Идиот! Идиот! – кричал Валера прямо под ухо, до боли сдавив грудь Артура. – Прекрати! Тебе же хана будет! Совсем не соображаешь?!

– И пять тысяч свои забери, в качестве моральной компенсации, сучара! И только попробуй в военную прокуратуру заявить, я тебя сам с потрохами сдам, и всё твоё монголо татарское иго с пошлинами! Понял меня?!

– Пошёл вон, гнида! Я тебе жизнь угроблю! Перечеркну! Сука! Ты ответишь!

– Идём, уходим! – Валера потянул Артура к двери, и с трудом вытащил его из кабинета. Артур брыкал руками и ногами, пытаясь вырваться. Удержать его было не намного легче, чем взбесившегося безумца. – Валим, валим!

– Иди в жопу! – крикнул Артур, успев схватиться за ручку двери, и захлопнув её. – Мудак!

– Успокоился?! – крикнул Валера, всё ещё не отпуская разбушевавшегося друга. – Успокоился?!

– Да! Да! Не ори под ухо только!

Валера ослабил хватку, и позволил Артуру высвободиться. Тот глубоко вдохнул, и вытер со лба обильно ливший пот. Дыхание перехватывало и сводило мышцы, вспухшие от прилива крови. От резкого перепада давления на секунду потемнело в глазах, захотелось отдышаться, и Артур начал жадно хватать ртом воздух.

Валера неожиданно рассмеялся. Схватившись за голову, он ошарашенно смотрел на Артура, видя заевший в воображении момент, где Сафронов корчился от боли и визжал, как свинья.

– Мужик! Вот это ты вытворил! Ты ваще на всю башку! Ты хоть в курсе, что тебя теперь! Тебяж в дисбат нахрен! Ты псих!

Конечно, Валера негодовал по поводу случившегося, но и сказать, что он не был в восторге, тоже нельзя. Каждый солдат в роте мечтал набить морду капитану Сафронову, и лишь одному Артуру хватило духу к нему прикоснуться. Теперь, очевидно, Артур мог стать лицом сопротивления, и вдохновением для всех бойцов, но это маловероятно. Единственный свидетель зрелища – Валера, а Валере никто не поверит.

– Хренбат! – огрызнулся Артур, выпрямившись, и разгладив одежду. – Слюной всего забрызгал, бульдог сраный! Пусть только вякнет что-нибудь, я его конторку быстро спалю, и уверен, найдутся желающие меня поддержать. Так что, мы в расчете.

Это было слишком самоуверенное заявление. Да, в военную прокуратору Сафронов не пошёл, потому что сам был не паинькой, но управу на нерадивого бойца ему всё равно удалось найти. Воспользовавшись связями у психологов, Сафронов отправил Артура на медосмотр, и разумеется, у того нашлись отклонения.

Психолог сидел за рабочим столом, и глядел в монитор. В его очках отражался свет экрана.

– Расстройство адаптации, и расстройство личности, – заключил психолог, взглянув на Артура. – Слушай, понимаю, что у вас напряги с Сафроновым, потому, как человек, понимающий твоё положение, могу предложить тебе расстройство адаптации. Так тебя хотя бы работодатели браковать не будут.

– И сколько вы за это хотите?

– Чуть меньше, чем дал Сафронов. Вдвое.

Артур удивлённо взглянул на психолога. Только что Артур стал свидетелем коррупционного акта, и не мог поверить в услышанное. Этот человек спокойно сидел в кресле психолога, за деньги фальсифицируя результаты тестов, причем совершенно безнаказанно.

– А сколько вам дал Сафронов?

– Сорок тысяч.

К горлу Артура подступил ком. Даже при всём желании он не мог бы откупиться, ибо на это ему пришлось бы потратить всё состояние, скопленное к этому моменту. Разумеется, в ход пошли разнообразные мысли, и находились спасительные решения. Можно было залезть в кредиты, набрать долгов у родственников и сослуживцев, а потом расплатиться. Двадцать тысяч – не такая уж большая сумма, и попасть на неё было не страшно, но это для обычного человека. Для Артура же, любой долг, даже маленький и незначительный, был кошмаром. Он не залезал в них их принципа, потому что в его голове укоренилось крепкое понимание того, что люди, берущие в долг на потребительские нужды, несчастны и хронически бедны.

Любой человек на месте Артура увидел бы шанс в предложении психолога, но сам Артур шанса не увидел. Он видел коррумпированную мразь, наживавшуюся на чужом горе, и не хотел иметь к этому никакого отношения.

– Нет, – Артур покачал головой. – Мне это не интересно.

– Уверен? – психолог вернул взгляд к монитору, но клиента упускать не хотел. – Я укажу в твоей истории болезни расстройство личности, и расстройство адаптации тоже, прямо по заказу Сафронова. За двадцать тысяч я предлагаю тебе смягчение падения, и более лёгкую жизнь. Жесткого врага ты себе нажил.

– Спасибо за щедрость, но уж справлюсь как-нибудь сам. Пишите, что хотите.

– Ну, как хочешь, – пожал плечами психолог.

Он распечатал историю болезни, в нужных местах поставил подписи и печати, и определил Артура в санчасть.

– Зачем меня в санчугу?

– Ты же теперь не нормальный, – усмехнулся психолог. – Люди вроде тебя опасны. Тебя с бойцами держать нельзя. В санчасти ты будешь ждать отправку в военный госпиталь, а там тебя положат в психитатрическое отделение, на обследование. Одному можешь порадоваться – дома ты будешь раньше тех, кто с тобой призвался.

Артур провёл в психиатрическом отделении военного госпиталя около полугода, и произошло это прежде, чем он был комиссован из рядов вооружённых сил по «состоянию здоровья», которое, на самом деле, было совершенно нормальным.

В военном билете ему написали «расстройство адаптации, расстройство личности», а затем поставили страшную синюю печать. На самом деле эта запись в военном билете нисколько не мешала Артуру в дальнейшем. В Российских реалиях работодателю было вообще плевать, псих ты, или не псих. При трудоутройстве проверка военника была крайне редким явлением, и твоему начальнику было важно лишь то, готов ли ты работать сверх нормы за двадцать тысяч рублей, как это делает большинство людей в стране.

– Туря, – ласково произнесла Оля, обеспокоенно потянув Артура за руку. – А зачем нам домой идти? Может, сразу пойдём к Ирише? Зачем время терять?

– Можешь верить, можешь нет, но у меня очень дурное предчувствие, – сказал Артур. – И думаю, что предчувствие это, судя по происходящему в городе, вполне оправдано. Хочу взять кое-что.

Вскоре вдали показалась многоэтажка, в которой Артур с Олей прожили уже несколько лет. Пятиэтажная панелька, возведённая тут ещё в Хрущёвские времена, была такой же неприметной, как и все остальные дома в округе. Артур и Оля вполне могли позволить себе поселиться в престижном районе Куратовска, но им этого совсем не хотелось. Они считали попросту опасным светить своим состоянием, и потому приняли решение остановиться здесь, но всё же, перед ремонтом в квартире им устоять не удалось. Вышел он весьма дорогой и необычный.

Они зашли в подъезд, оглядели привычно изрисованные похабными рисунками стены, поднялись по лестнице, и Оля открыла тяжёлую железную дверь, которая выделялась из числа остальных. Дверь была крупной, толстой, и вскрыть её было не проще, чем дверь в банковское хранилище. У соседей двери были самые обычные, которые, по рекламным уверениям, были не вскрываемые, но на самом деле, их можно было легко распотрошить консервным ножом.

Для того, чтобы проникнуть в квартиру к Артуру, нужно было разломать стену, в которую встроена дверь, и никак иначе. Без специальных, сложных, и дорогостоящих инструментов ее нереально было открыть. Мелкое ворье подобные вещи себе позволить не могло, а крупное ворье в Куратовске не водилось. Слишком мал был город.

– Туря, помоги пожалуйста, – попросила Оля. Ей было трудно открывать дверь в одиночку.

Артур взялся за ручку, и потянул её на себя с таким усилием, что мышцы моментально вспухли от напряжения, налившись горячей кровью. Дверь открылась с натужным скрипом, и пара шагнула в квартиру. В глаза сразу бросилась нетипичная для русских квартир интерьерная расцветка. Оля хотела, чтобы было как у всех, второсортное евро, которое мог позволить себе каждый среднестатистический обыватель, но Артур слишком тяготел к востоку. Когда они приценивались к стоимости ремонта, у них, не смотря на состоятельность, глаза на лоб полезли.

Прихожая была выполнена в бело-коричневых тонах, прямо в манере домов средневековой Японии. Артур вдохнул полные легкие, и улыбнулся. В воздухе висел приятный запах древесины, а под ногами, при каждом шаге, хрустел соломенный ковёр татами, которым был устлан весь пол в доме.

Подойдя к одному из дверей, Артур отодвинул ее, и вошел в спальню, в которой царил идеальный порядок. Кровати там не было, и в качестве спального места пара использовала мягкое постельное бельё, лежавшее на полу.

Ощущение было таким, будто бы ты попал в жилище даймё эпохи Эдо, а жили даймё, как известно, самым наилучшим образом.

Мебели было немного. Справа от постели был расположен Олин столик, на котором стоял ночник, и любимая фотография Артура, на которой они с Олей сидят в позе лотоса на горном фоне. У стены высился небольшой светло-коричневый шкаф, идеально вписывающийся в дизайн комнаты.

У изголовья спального места стояла подставка для мечей, на которой разместились две изящно изогнутых катаны, но при этом самых обычных на вид. Без изысков. «Меч нужен для того, чтобы рубить, и ни для чего больше. Он не должен быть пестрящей красотой и бросающейся в глаза игрушкой. От меча требуется лишь хорошая сталь, и ты должен понимать, что сможешь разрубить им врага от головы до жопы» – вспомнил Артур слова своего Учителя. Один меч был самый обычный, по типу того, который носило большинство самураев, а второй – вакидзаши. Артур купил их через знакомого, который держал небольшой оружейный магазин в Японии, и купил за приличную сумму, равную доходу среднестатистического гражданина за семь-восемь лет.

Артур был специалистом по коммерческой недвижимости, причем, специалистом очень востребованным, от чего ему не было замены, и деньги, соответственно, он имел хорошие.

Вначале было тяжело. Набор клиентской базы давался с большим трудом, и доходы были настолько мизерными, что приходилось влачить нищенское существование, но как только у Артура появилось имя в агентсткой сфере, все изменилось в одночасье. Появились постоянные клиенты, и появились люди, которые с потрясающей частотой приходили по рекомендациям довольных работой Артура клиентов. Все это позволило ему разбогатеть.

Подойдя к шкафу, он открыл дверцу, и достал оттуда лёгкую балахонистую ветровку, проверив её изнанку. Под полой он увидел небольшую петельку, по размеру идеально подходящую к ножнам вакидзаши. Собственно, для скрытого ношения маленького клинка эта петля и была туда вшита.

Привычка носить с собой холодное оружие была у Артура с самого детства. Во-первых, она была продиктована опасностью района, в котором он жил, во-вторых, он просто любил ножи, а потому, всегда хотел иметь один при себе. К счастью, или к сожалению, против людей еще не приходилось применять оружие, но Артур был уверен, что если возникнет необходимость – он без труда вскроет человеку горло.

Увидев, как Артур надевает ветровку, Оля недовольно сморщилась.

– Ты опять, что ли? Вот как маленький! Сколько тебе говорить, что нельзя носить с собой клинок, которым руку можно отрубить! Посадят же! Когда у тебя пропадет эта дурная привычка?

– Эта привычка может спасти жизнь. Лишняя перестраховка не помешает, – сказал Артур, погладив шелковистую ткань ветровки.

– Ты выглядишь как гопник, – буркнула Оля, и ушла на кухню.

– Ага, – сказал Артур. – Последнее, что меня волнует, это внешний вид.

Он снял вакидзаши со стойки, и поместил ножны в петельку, затянув её потуже. Взглянув на себя в зеркало, Артур убедился, что клинок никаким образом себя не выдаёт. Происходило это благодаря балахонистости ветровки. В противном случае клинок бы выпирал, как стояк, нарушая ровные контуры тела.

Вообразив перед собой лысого мужика со злой рожей, Артур быстро метнул ладонь под полу ветровки, и с металлическим звоном извлёк вакидзаши, молниеносно полоснув воображаемого врага по глотке. Лезвие со свистом рассекло воздух.

Он убрал вакидзаши в ножны, довольно улыбнулся, поправил ветровку так, чтобы клинка не было видно, а затем отправился к Оле на кухню.

Она возилась у открытой двери холодильника, сортируя и считая продукты.

– Наигрался? – сказал она, явно недовольная поведением мужа.

– Ага, – с улыбкой ответил он. – Что у нас по еде?

– К счастью, в магазин пока не надо. Блин! – Оля укоризненно взглянула на Артура. – У всех парни, как парни, а у меня бандит какой-то. Груби всем, с ножом ходит.

– Если бы я соответствовал общепринятому женскому эталону, то ты бы вряд ли со мной была.

– И это верно, – кивнула Оля.