Он приехал на нужную остановку, и добрался до дома. Много времени в одиночестве провести не удалось, и весьма скоро следом пришла Оля, всё так же пребывавшая в дурном расположении духа.

– Ты как? – не удержавшись, спросил Артур.

– Кушать хочешь? – вопросом на вопрос ответила Оля.

– Да, – с улыбкой произнёс Артур. – С утра не ел.

– Я приготовлю тогда. И еще…

Оля подошла к Артуру, и, прижавшись к нему, виновато произнесла:

– Прости, Туря. Просто айфон это дурацкий, проблемы у Иры… Я не хотела тебя обидеть. Извини. Была не права.

Артур крепко обнял Олю, чувствуя разливающееся в груди тепло. Вот что ему в ней очень нравилось, так это то, что она с готовностью признавала ошибки. Никогда ему ещё не приходилось просить прощения за то, в чём он не виноват.

Она ушла на кухню, и Артур пошёл следом. Кухня была не самая большая, но и не сказать, что тесная. На стене висел плазменный телевизор, а в центре комнаты стоял стеклянный стол.

– Слушай, мне так лень готовить… Давай лучше суши закажем? – попросила Оля, с отвращением покосившись на посуду.

Артур кивнул. Они сделали заказ, и через час курьер привёз его. Артур взял в руки тёплые коробочки, став сверлить их голодным взглядом. В животе тут же заурчало, а в голове появились красочные картинки предстоящего пира. Аппетитный запах запечённых роллов тут же заполнил ноздри, заставляя реагировать слюнные железы. «Как же я голоден!»

Они накрыли на стол. Артур палочками подцепил ролл, окунул в приправу, и, закинув его в рот, стал с аппетитом разжёвывать, чувствуя, как по языку растекается солёный соевый соус. Как же это было вкусно! Больше всего Артур любил японскую кухню, и заказывал что-то оттуда при первой возможности, ни разу своего не упуская.

Оля включила телевизор, и пробубнила:

– Подожди меня, ну. Ешь как слон. Мне ничего не останется.

На экране была телестудия. За столом сидела грудастая привлекательная женщина.

– Куратовские учения считаются одними из самых масштабных в истории страны, – говорила она.

В телевизоре показывали военную технику, как наземную, так и воздушную, показывали идущих с оружием солдат, и военных корреспондентов. Пару раз на экране появлялись трехмерные схемы Куратовска, вокруг которого была возведена высокая стена.

– Это еще что? – спросил Андрей.

Оля приложила палец к губам.

– Уже третьи сутки под Куратовском моделируется развёртывание войск в случае наступления вражеского военно-морского флота. ВС РФ практикуют ускоренную фортификацию города, и учатся максимально быстро превращать небольшой город в военную базу.

***

Небо над плацдармом было затянуто хмурыми серыми облаками. Крепкий майор, с мужественной квадратной челюстью и шрамом под глазом, разглядывал сотни бойцов, вытянувшихся перед ним в струнку.

– Р-р-равняйсь! Смир-р-рна! – крикнул майор Котов. – Здравия желаю, бойцы!

– Здравия желаем товарищ майор! – хором ответили солдаты.

– Вольно. У вас был тяжёлый месяц! Всем хочется отдохнуть, сходить погулять, повидаться с семьями, и я в том числе! – продолжил Котов. – Но обо всём этом придётся забыть на какое-то время!

Майор почувствовал, что в строю может зародиться недовольный возглас, но никто не посмел и пикнуть. Все знали Котова как доброго мужика, но, тем не менее, нрав у него был вспыльчивый. С ним уже сталкивался рядовой Дмитрий Барыгин, которого в роте называли просто Барыга, что немного его обижало. Служил он уже третий год, в составе 17-ого Мотострелкового батальона пехотинцем.

– По любому куда-нить отправит, – шепнули на ухо Барыге. – Как пить дать.

– Куда только вопрос… – сказал Барыга, и тут же почувствовал боль от полученного подзатыльника.

– Хорош галдеть! – прошипели у Барыги за спиной. – Ещё не хватало из-за вас потом круги по плацу наматывать. Заткнитесь!

– Ы, – оскалил зубы сосед Барыги, бегло обернувшись.

– Ты культяпками не размахивай, да? – разозлился Барыга. – Мы с тобой потом поговорим.

– Наш мотострелковый батальон будет переброшен в Куратовск, и присоединится к учениям! Но есть один нюанс, о котором вам расскажут командиры ваших рот!

Котов раздал распоряжения командирам рот, и дал команду разойтись.

Бойцы стояли в казарме, построившись перед командиром роты. Командир обвёл солдат внимательным взглядом, и сказал:

– Сразу внесу ясность, дорогие мои, и это исключительно между нами, – начал командир роты, и выдержал короткую паузу. – Все эти учения – туфта полная. И вам нужно быть готовыми к тому, что они превратятся в полноценную боевую операцию. Ваша задача – молчать об этом, как мёртвым. Понятно?

– Так точно! – хором ответили бойцы.

– Вот и хорошо, – командир почесал подбородок. – Что там конкретно происходит, я не знаю, но мне понятно, что там находится загородный дом президента, в который тот скоро собирается ехать. Возможно, он стягивает туда войска из соображений собственной безопасности, а может, нет. Мне об этом тоже ничего не говорят, и я знаю лишь чуть больше, чем вы. Разойтись!

***

– Да ладно? – изумился Артур. – Это что теперь, комендантский час и всё такое?

– Возможно, – пожала плечами Оля, и выключила телевизор. – Думаешь, это правда учения?

– Не знаю, тут даже сразу и не скажешь… Фортификации, массовое развертывание. Может, им просто нужна уважительная причина перетянуть войска, и народ не пугать.

– Возможно, – согласилась Оля.

Они доели. За окном уже совсем стемнело. Подождав пару часов, пока переварится пища, они остались наедине в спальне. За окном пели сверчки, комнату тускло освещал ночник, а в воздухе благоухал аромат Олиных духов. Артур и Оля лежали в кровати, обнявшись, и болтали.

– А помнишь, я обещала кое-что обсудить с тобой вечером?

Оля провела по бедру Артура ладонью, и от её нежного прикосновения по спине пробежали мурашки. Сердце стало биться с удвоенным усилием, и зрачки Артура расширились от возбуждения. Желая усилить эффект, Оля запрыгнула на Артура, и стала целовать его в шею. Ощутив над ухом её горячее дыхание, Артур блаженно закрыл глаза.

Ночь была жаркой.

Очень жаркой. Разбуженный криками чаек, Артур поморщился от жжения в хозяйстве, которое доставляло немало дискомфорта. В воспоминаниях проносились картинки из вчерашней ночи, и Артур понял, что перестарался. В паху очень жгло. Артур осторожно встал, оделся, и дождался пробуждения Оли. Они позавтракали, и принялись собирать вещи. Оля рылась в немногочисленных вещах, доставая их из комода, и с лёгкостью укладывала их в сумку, в нужном порядке.

Неожиданно в её кармане завибрировал смартфон.

Достав его, Оля вгляделась в экран, и затем, вскинула бровь от удивления. Её явно что-то поразило, и Артуру тут же стало интересно, чего такого она там увидела.

– Ну ничего себе… – сказала Оля. – Ты посмотри.

Она показала Артуру экран, и там он увидел изображение дымящегося двигателя пассажирского самолёта. Артур ткнул на плей, и тут же услышал удивлённые человеческие возгласы. Оператор снимал двигатель, пока ещё целый, и говорил:

– Вокруг самолёта кружат то ли вороны, то ли ещё какие-то птицы, довольно крупные, – оператор направил камеру на себя, показав пухлое лицо. – Ведут они себя ваще очень странно.

Неожиданно громыхнул взрыв, изображение задёргалось, и в салоне стали кричать.

– Птицы залетели в двигатель!

Оператор направил камеру на крыло, и Артур с округлёнными от удивления глазами наблюдал за тем, как сплошным потоком вороньё влетало в дымящуюся турбину. Запись прервалась.

Артур почитал комментарии под роликом. В основном это были соболезнования, и расстроенные смайлики, что говорило о печальном исходе происшествия, но хотелось настоящих фактов. Взяв у Оли телефон, Артур проматывал коммент за комментом, и наконец, наткнулся на что-то конструктивное:

«Борт 692 разбился в результате агрессивного поведения птиц. Руководство компании сочло это единичной аномалией, и рейсы не отменило, допустив продолжение полетов».

– И ты не боишься после этого лететь? – спросила Оля у Артура.

– Да нет, – пожал плечами Артур, отдав телефон Оле. – Жёстко конечно, но это далеко от нас. Да и компания тоже не та, которой мы пользуемся.

– Ольчик, ты прости меня, ладно? Если обидел чем.

– Да ничего, мы вроде уже помирились, – улыбнулась Оля. – Я люблю тебя.

Артур нежно поцеловал её в губы.

Пара довольно быстро оказалась на борту самолета. Они сели на свои места, и стали наблюдать за пассажирами. Перед взлётом все суетились, раскидывая вещи по полкам, и рассаживаясь. На многих просто не было лиц, и было не трудно угадать, по какой причине.

– Что с ними такое? – шепнул Артур Оле.

– Видимо, до них ролик тоже дошёл.

Сзади кто-то разговаривал, и, не смотря на попытки говорить шёпотом, выходило у них довольно громко.

– Ты видел, что птицы вытворили с тем самолётом?! Вот нафига мы сели?! Нафига?! А если с нами случится то же самое, то тогда что? – говорил молодой человек в очках.

– Да ничего не случится, – успокоила очкарика девушка, державшая его за руку. – Успокойся, мусик.

– Ты говоришь мне успокоиться?! С ума сошла что ли?! Как можно быть спокойным в такой ситуации?! – рычал очкарик, и это стало немного нервировать Артура. – Ты сама истеришь по поводу и без повода, а теперь мне замечания делаешь?!

Артур привстал, повернувшись к паре. В большинстве случаев люди игнорировали такие ситуации, считая, что эта не их проблема, но тут терпеть было трудно. Если хамское отношение к женщине Артур ещё мог простить, хоть и не всегда, то словесный зуд его раздражал, и тут он уже не мог промолчать. Оля попыталась посадить его на место, но ей не удалось, и, положив руки на спинку кресла, Артур сказал:

– Уважаемый, заткнитесь, пожалуйста, – обратился он к оторопевшему очкарику. – Если у вас какие-то претензии к своей даме, вы можете высказать их мне, а если нет – закройте ебало, и не мешайте другим пассажирам отдыхать. Хорошо?

– А вы чего хамите? – девушка очкарика раскраснелась от злости.

– Не зуди, а? – буркнул Артур, присаживаясь на место. – Мне на вас обоих насрать, если честно. Просто не надо дёргать людей своими разборками.

– Артур! – скривила губу Оля.

– Ну извини, извини.

– Да что вы себе позволяете?! Я на вас жалобу напишу! – возник очкарик.

– Хорошо. Только заткнись, ладно?

В ответ Артур ничего не услышал. Вот что за люди, а? Ты их защитить пытаешься, а они тебе так пакостно отвечают, будто бы ты им свинью подложил. Вот поэтому Артур и не очень любил людей. Они хорошее забывают, а плохое помнят всегда, что общеизвестный факт. Артур множество раз убедился в этом на практике.

Вспомнив лицо очкарика, Артур презрительно скривился. Не мужик, а баба какая-то четырёхглазая. «Наверняка он срывается только на своей девушке, потому что на мужчинах срываться у него не хватает яиц, – заключил Артур».

Засвистели турбины, и Артур почувствовал, как его легко вдавливает в кресло. Напуганные фантазиями пассажиры внимательно смотрели в окна, и разглядывали небо, пытаясь отыскать в нём необычных птиц. Сам Артур этого не делал, и предоставлял возможность наблюдения Оле. Он легко противился страху смерти, потому что не видел разницы между смертью от упавшего на голову кирпича, или гибелью в результате крушения на самолёте. Вероятность умереть всегда один к одному, при любых обстоятельствах, и в любом месте.

Если сидеть в здании, всегда есть риск того, что оно рухнет. Можно поскользнуться на банановой кожуре, и разбить голову, прямо на ровном месте. Это либо произойдёт, либо не произойдёт, и третьего не надо.

После взлёта в салоне повисла тишина. Артур с Олей хотели поболтать, но не решались, прислушиваясь к тихим разговорам. Все говорили только о том, что птицы сбили самолёт по неведомым причинам, и что каждый авиапассажир сейчас был в опасности.

– Слышал, что ролик по миру разошёлся. Посмотрите! Миллионы просмотров! – произнесли в салоне.

Сразу стало ясно, что ролик с воронами уже резонировал в обществе, и скоро начнёт проходить через средства массовой информации.

Артур взглянул в окно, и увидел над холмистыми облаками красивый закат. Пусть люди говорят, о чём хотят. Артуру было все равно, и он хотел насладиться полетом.

***

Небо над военным аэродромом Куратовска было затянуто серыми тучами. Ещё с утра светило солнце, но к вечеру совсем распогодилось, и похолодало. В ангаре, – куда был загнан на ремонтные работы персональный вертолет президента Владимира Владимирова, – почти никого не было.

Помещение ярко освещалось, и свет блестел в синей краске металлик, которой был покрыт корпус авиа машины.

Алексей Николаевич со своим помощником стоял на высокой платформе перед открытым капотом вертушки, и рассматривал двигатель.

Неловко переминался с ноги на ногу Витька, помощник Алексея, чувствовавший себя явно лишним в этом ангаре. Витька учился у Алексея Николаевича, но тот не особо занимался его обучением в последнее время, ибо хороший помощник был на вес золота. Витька одинаково хорошо понимал принцип работы как двигателя в танке, так и движка вертолёта, что делало его механиком широкого профиля.

Алексей считал, что Витька далеко пойдёт, но расставаться с ним пока не хотелось.

Витька не понимал, почему Алексей Николаевич не просил за него, и не давал рекомендаций, чтобы Витька сам смог полноценно работать. Витька, рассчитывая на милость своего учителя, постоянно пытался впечатлить Алексея Николаевича обнаружением поломок, которые тому не удавалось разглядеть в силу возраста. Но даже это не помогало добиться нужных рекомендаций. Тем не менее, молодой помощник сдаваться не намеревался, и сделал ещё одну находку, о которой ему не терпелось рассказать.

– Алексей Николаевич, – приглушённо сказал Витька, взглянув на учителя.

– Трещотку с башкой на двадцать два дай, – скомандовал Алексей, и протянул руку.

Вздохнув, и сев перед ящиком с инструментами, Витька нашёл нужный, и передал его Алексею. Тот взял его, залез глубже под капот, и принялся что-то крутить.

– М-да, – протянул Алексей, высунувшись, и вытер со лба испарину чёрными от масла руками. – Жопа тут. Не непроглядная, конечно. Есть способ быстро сделать, но тогда дорого будет. Надо хранителям Владимировича звонить, спрашивать.

– А что там? – поинтересовался Витька.

– Незачем тебе пока знать, – отмахнулся Алексей. – Не сейчас. Потом расскажу. Ты Тэху проверил?

Тэхой Алексей Николаевич называл президентский Т-90.

– Проверил, – ответил Витька. – Есть над чем поработать. Там…

– Давай без подробностей, – попросил Алексей. – Суть-то в чём? Танки это твоё, не моё.

– Если профилактику не сделать нужную, он может не поехать. Так-то движок абсолютно здоровым кажется, за исключением одного маленького но.

– Понял. Во сколько вопрос встанет?

– Ну, – прикинул Витька в уме, почесав затылок. – Тысяч триста рублей, не меньше. Это ещё минимум.

– Сжопится Вова, – скривился Алексей Николаевич. – Скупой он, как чёрт, особенно на такие вопросы. На лишний винтик иногда денег не выпросишь. Впрочем, его проблемы. Щас позвоню, и буду узнавать.

– А что узнаете-то? – поинтересовался Витька.

– Можно либо быстрым и дорогим путём пойти, либо долгим и более дешёвым. Во-втором случае, придётся агрегат по кусочкам перебирать, что значительно дольше и сложнее, чем купить новый. Но зато дешевле. По составу разбирать всегда дешевле, чем покупать целиком. За сборку никто накрутку не делает, и на хранение меньше денег уходит, на логистику…

– Да понял я, понял, – сказал Витька, не желая выслушивать непонятных вещей о ценообразовании. – Вы ему звонить-то будете?

– Ага, да, – опомнился Алексей Николаевич. – Ща! Только не трогай ничего.

Алексей Николаевич слез с платформы по лестнице, отошёл в сторонку, и заглянул в соседний ангар, в котором стояла президентская Тэха. Рядом с ней был расположен верстак со всеми нужными инструментами, что позволило сделать Алексею Николаевичу вывод о готовности к проведению ремонтных работ.

«Ну, нет», – подумал Алексей Николаевич.

Он представил, что вместо толкового Витьки ему придётся нанять какого-нибудь косорукого выпускника ПТУ, не умеющего делать ничего, кроме замены ремня ГРМ в двигателе ВАЗ 2101. Не желая расставаться с помощником, Алексей Николаевич принял решение, что соврет Витьке. А что в этом плохого? Алексей Николаевич платил парню хорошие деньги, на которые не мог претендовать ни один из механиков Куратовска, и вторую такую работу сам Витька не найдет, если, конечно, не начнет ремонтировать в частном порядке.

Алексей Николаевич понимал – у парня руки золотые, и он быстро набьет себе клиентуру, а это было невыгодно старому механику, вроде Алексея, который вообще не терпел никакой конкуренции. Не сейчас. «Как только мне надоест зарабатывать на жизнь ремонтом, а это случится уже через полгода, я отдам Витьке всех клиентов. Уж он-то точно хорошей заменой мне станет», – успокоил себя Алексей Николаевич, оправдывая свою задумку.

Вернувшись в ангар, Алексей крикнул:

– Вить! Ты проверь пока надёжность креплений, лады?

– Ладно! – радостно ответил Витька, нагнувшись к двигателю, и тут же принялся трещать инструментом, затягивая попавшиеся под руку гайки.

Это застрахует Алексея Николаевича от того, что парень выйдет покурить, и случайно услышит разговор.

– Молодец! Работай!

Выйдя на улицу, Алексей Николаевич позвонил телохранителю, который по совместительству отвечал за автопарк президента.

– Олег, – начал Алексей Николаевич. – Тут с вертушкой дело такое…

Алексей Николаевич обрисовал ситуацию.

– Вы не делайте пока ничего, – ответил Олег. – Я с Владимиром Анатольевичем поговорю, и перезвоню вам. Пока не трогайте.

Алексей Николаевич вернулся в ангар. Витька по-прежнему гремел инструментом, и затягивал болты, которых, благо, в вертолётном движке хватало. Увидев учителя, Витька улыбнулся, и вопросительно кивнул.

– Ну что там?

– Да это, – замялся Алексей Николаевич.

Ох и неловко ему было в этот момент. С детства Алексей не любил врать, и сейчас испытывал жгучий стыд, смешанный со страхом быть обличенным в будущем. В сердце неприятно заныло. Но чего не сделаешь ради сохранения толкового помощника и места в бизнесе? Это была вполне оправданная ложь.

– Не получилось ничего, – Алексей Николаевич испытал соблазн вытереть вспотевшие от волнения ладони о штанины, но кое-как сдержался. – Олег говорит, что эти расходы в бюджет месяца никто не включал.

– Жалко! Блин! А так было бы классно рассказать друзьям, что президентский танк отремонтировал.

– Расскажешь еще. Просто потерпеть надо, – улыбнулся Алексей Николаевич. – А пойдем. Ты мне хоть расскажешь, что там за штука навернулась…

Витька спустился с платформы, и они с Алексеем Николаевичем зашагали в соседний ангар, к Тэхе.

***

Просторное помещение закрытой арены заполняли люди в деловых костюмах, сидевшие на раскладных стульях. На сцене, за столом, накрытым белой скатертью, сидел седоволосый Владимир Владимиров со своей свитой, и разглядывал гостей. Там, в основной массе, толпились телевизионщики и журналисты. На Владимира Владимирова смотрели десятки любопытных глаз, и объективы камер, которые уже нисколько не раздражали старого президента.

Он давно привык и к тем, и к другим. Ровно как и привык к постоянному присутствию журналистов в своей жизни.

Сегодня Владимиров не был намерен отвечать на какие-либо вопросы, хотя, обычно, отвечать было положено. Нельзя весь народ оставлять без информации. Но Владимирову уже было все равно.