Кричала она. Я просыпался, а на дворе была ночь. Мне снился хозяин, как он любил трепать собачонку за ухом. Волшебник говорил, что он не видит мастера среди мёртвых, оставалось надеяться, что он жив и мы его найдём. Опрос среди кукольного народа ничего не дал, никто мастера не видел. Я проснулся поздно, уже солнце было над головой, мои спутники старались меня не будить. Пират говорил, что я во сне стонал.

Бал открыл сам король, все три принцессы сидели рядом с ним, на троне. Королева и два принца были на открытии чисто символически. Выбор надо было делать принцессам, мать не хотела мешать, чтобы потом никто не обвинил её, а принцы ещё были малы, им не было ещё шестнадцати лет, мальчикам не было интересно на балу. Принцессы сидели важные, в тёмных масках. Не каждый раз открывают балы в их честь. Церемониймейстер дал сигнал для музыкантов, и праздник начался. Претендентов в родственники к королю, собралось не менее трёхсот. Начались танцы и начался отбор. Ник и Юка были душой компании, они старались не сбиваться с музыкального такта в танцах. Их отсеяли, они не прошли отбор. Анатолий, вообще не танцевал, к нему женщины липли, как мухи на мёд. Если честно, не пойму я женской психологии! Толик оказался в числе первых претендентов. Мы с волшебником ударили по рукам: из троих, один оказался из достойных. Было отобрано двадцать человек, то есть кукол. Не знаю, что случилось на собеседовании, но наш товарищ, чуть не лишился головы. Благо, что смертная казнь под запретом в кукольном мире. Толика, просто, забрили в солдаты, вернее в матросы. Я впервые увидел улыбку на его лице и узнал, что королевство Румита шестого – морская держава. Мы потом ездили к Толику в гости. На нём была новая морская форма, даже Пират позавидовал. Старший матрос Анатоль был счастлив. Может он только этого и добивался в жизни, чтобы вернуть свой утраченный имидж. Волшебник предложил ему возвратиться назад, в свой мир, с нами, но Толик отказался. Попросил лишь об одном:

– Встретите мастера, всё расскажите ему, он поймёт.

Прощание оказалось недолгим, мы так и не смогли найти мастера в кукольном мире, по всем городам разослали запросы. Никто никогда его не видел. Мы решили вернуться домой… а может мастер уже дома, а нас нет. Карамба, и мы опять в своей комнате, близнецы висят на вешалке, Пират забрался в свою коробку, я принял форму собаки, всё как было, только мастера нет за столом, нет и его очков. Волшебник сказал:

– Надо подумать. Если мастера нет в кукольном мире, значит он где-то есть. Но где?

Этот раз мы заснули в своём доме, на привычном месте. А как домовой был рад нашему прибытию! Он мне пол ночи спать не давал расспросами: а как там в кукольном мире? Хорошо, наверное. Утром я проснулся от знакомого крика – Бултычка!

– Думайте, друзья, думайте, куда мог деться наш хозяин?

Первым, как всегда, ответил Пират:

– На острове дикарей, в виде сувенирного набора костей.

Волшебник разозлился:

– Жив ещё мастер, ты слышишь, жив!

Ник и Юка совсем думать не могли.

– Может он потерялся, вышел из дому и потерялся?

– Правильно! Искать его надо в мире забытых и потерянных вещей.

Опять мы собрались в дорогу, карамба. Главное приземлиться вместе, не потеряться по пути. Мир забытых и потерянных вещей – это куча приютов. Теряют всё, что даже нельзя потерять. Теряют совесть, память, жизнь, друзей. Одних животных здесь тысячи: рыбок, птиц, хомяков. Коты, так и живут на два мира. Теряют крокодилов, слонов, носорогов. Для собак уже места нет!

– Вас что интересует, молодые люди?

Из павильона выглянул старичок. Я смотритель отдела потерь. Волшебник назвал нашу причину:

– Человека ищем, мастера.

Смотритель отвёл нас в сад:

– Смотрите! Здесь у нас люди, и все мастера!

Мы полчаса ходили среди потерянных людей, нашего мастера здесь не было. Смотритель развёл руками:

– Больше заявок на сегодняшний день не поступало. У нас нет вашей потери.

Мы поблагодарили смотрителя.

– Не за что. Обращайтесь ещё.

Дома нас ожидал сюрприз: мастера привезла машина с красным крестом. Он после операции, успел побывать в коме. Мастера выписали из больницы, но он был ещё слаб, за ним закрепили четыре медсестры (одна из них дремала около постели). Куклы распределились по своим местам, один волшебник продолжал изучать карточку больного. Утром пришла смена. Я каждый раз убеждаюсь, что в каждой взрослой серьёзной женщине, живёт где – то глубоко, маленькая девочка. Если никто не видит, она играет в куклы. Бедному Пирату покоя не было, да и Нику с Юкой доставалось, а я опять записался в наблюдатели, быть пробкой легче при женском присутствии. Домовой всегда был осторожен, а теперь стал вдвойне осторожнее. Каждое утро я думал:

– Все горлицы давно вывели птенцов и улетели на юг, а эта специально осталась, чтобы будить меня и половину города: – Бултычка! Бултычка!

Я услышал шум на кухне. Ко мне никто никогда не приходил в гости. В открытую форточку влетел воробей и сел на обеденный стол. Медсестра накрошила ему печенье, воробей взлетел к карнизу и стал чистить перья, потом взялся за крошки от печенья. Я поставил чайник. Воробей не дождался чаю, нашёл выход, чирикнул «Спасибо» и улетел.

– Хорошая новость будет в доме, если птица влетела в открытую форточку, заметила медсестра. Я понял, воробьи приносят хорошие новости, а вот вороны нет. Вечно эти каркающие воруют всё друг у друга. Я с самого утра ждал, когда придёт хорошая новость. Вместо нее пришла Маша с подругами, проведать дедушку. Они и забрали Ника с Юкой, больше я их никогда не видел. Если это хорошая новость, то какая тогда плохая? Остались мы вчетвером: я, Пират, волшебник и домовой…, а ещё дедушка, медсестра и целый чердак воробьёв. Волшебник у нас был на особом счету, он стоял на самом видном месте, только его никто не замечал. Это действительно старинная кукла, одна из медсестёр говорила, что на чёрном рынке, за волшебника, можно десять тысяч долларов выручить. Начался весенний перелёт птиц, гуси, косяками, летели с юга. Они передали привет волшебнику, теперь он уже Ибрагим тринадцать. Пират захандрил немного: Меня никто не любит, поэтому никто и не забирает! Погоди немного, придёт Маша с пустышкой, моментом вылечит. За Пиратом пришли из ТЮЗа, есть такой театр для детей. У них из-за этой игрушки срывается премьера спектакля, они просили продать Пирата за любую цену. Медсестра сначала пошла в отказ – хозяин болен, под лекарствами, а потом позвонила родственникам, и пошла навстречу пожеланий театра. Куклу отдали под залог, сумму залога держат в секрете. Теперь всё зависит от мастера, вернее от его здоровья. Я уже не стал считать оставшиеся куклы – домовой не кукла, я – непонятно, что такое, остался один Ибрагим тринадцатый.

– Четырнадцатый, поправил он меня, Ибрагим четырнадцатый.

Хозяин очнулся и попросил еды.

– Значит пойдёт на поправку, сказала медсестра.

Мастера забрали в больницу летом, назад в квартиру он не вернулся. Волшебник сказал:

– Искать мастера больше не нужно.

У волшебника цифровая прибавка к имени, с каждым месяцем, становилась всё меньше, теперь он Ибрагим два. Нашу квартиру продали, волшебник ушёл за долги в ипотеку дочери, а мы с домовым остались без жилья. Нет, нас пока, никто не выгонял, в квартире шёл ремонт, но перспектива была не ахти. Домовой говорил:

– Приедут новые жильцы, а у них – свой домовой. Два домовых в одной квартире не уживаются, хочешь, не хочешь, а жильё новое искать придётся.

Волшебник продолжал наведываться к нам в гости:

– Ещё немного, и сбудется пророчество. Исчезнут чары злой колдуньи, превратившей меня в куклу, много лет назад. Я снова стану человеком – Ибрагимом, сыном и внуком султана Персии. Колдунья оставила мне все мои знания, запечатав душу в оболочку куклы.

– А за что она тебя так?

Ибрагим не знал, в чём его вина.

–Зависть! Обыкновенная человеческая зависть. Колдунья завидовала моим знаниям, моей молодости, здоровью. Она была старшей женой отца, у неё никогда не было детей, и она завидовала всему.

Правительственная делегация из Ирана прибыла в город, им нужен был глава могущественного клана страны. Никто не обратил внимание, что в кармане у Ибрагима была обыкновенная пробка для шампанского. Домовой в Иран отказался ехать, из патриотических чувств:

– Пусть, хоть в сорочьем гнезде, либо на болоте у Лешего, зато у себя на Родине.

А я не нашёл своё призвание, как говорит Пират – смысл жизни.

***

– Как тебе моя родина, Бултычка?

Бултычка так и не смог привыкнуть к новому образу волшебника – он стал такой большой, потемневший, волосатый и без своего костюма. Волшебник прочитал его мысли и заулыбался. В городе здесь хорошо, всё благоустроено, причудливая непривычная растительность. Здесь даже, воробьи не такие. Дома странные, и люди шумные. Бултычка думал, что отдохнёт от горлицы, хоть выспится. Но, рано утром его разбудил противный высокий мужской голос.

– Кто это?

Спросил он у пустоты, из чайника выглянуло озорное лицо:

– Ты что, никогда муллу не слышал?

Бултычка не ожидал ответа, тем более от существа, живущего в чайнике. Он, конечно, слышал про джиннов, дивов, шайтанов.

– Ты кто, джинн?

Мордочка опять высунулась из носа чайника:

– Не-а, я его младший помощник.

– А имя у этого младшего помощника есть?

Малыш нырнул внутрь чайника.

– Вагиф, донеслось оттуда.

– А я – Бултычка.

Малыш выглянул снова, он хотел сказать, что таких имён не бывает. Но промолчал, вовремя вспомнил, что Бултычка иностранец. Волшебник как стал Ибрагимом, то есть, человеком, совсем потерял свои волшебные навыки. Он перестал видеть волшебство у себя под носом, он даже не знает, угощая друзей чаем, что в чайнике живут различные существа. Всё равно, Бултычка благодарен ему за то, что дал мир посмотреть.

Вагифу было скучно в чайнике, он то и дело, выглядывал наружу, чтобы зацепиться за разговор с новым знакомым. Бултычка всё это видел, он сам затронул малыша:

– Младший помощник, а кроме тебя здесь ещё кто-нибудь есть?

– Конечно есть. На чердаке живут две пери, под минаретом – мой друг, учёная крыса оракул.

Я сначала уточнил:

– Что такое минарет?

А потом задал вопрос про оракула. Вагиф терпеливо объяснял:

– Минарет – это возвышение в мечети, для молитв. Каждое утро тебя будит мулла, который находится в это время на минарете. А оракул – предвидит будущее, анализируя прошлое и настоящее.

Мне стало интересно. Вагиф, а твой друг может узнать моё предназначение, мой смысл жизни? Вагиф обещал меня сводить к оракулу. Вечером двери в жилище замыкались, на двор выпускалась стая павлинов. Павлины охраняли жильё не хуже собак.

– Пора!

Сказал Вагиф, и свечкой вылетел в открытое окно, я едва успел преобразоваться. Перед крысиной норой была дверь. Вагиф открыл её ногой. Крыса, звали Юсуф, он никогда не закрывал жильё.

– Кому не надо, тот пройдёт мимо, а кому надо, тот всё равно войдёт.

Правильная философия, подумал я. Крыс сидел за столом и пил чай, здесь все местные жители любят чай. На улице было жарко – больше тридцати градусов, а, у крысы, под землёй терпимо. Вагиф представил меня и передал другу мою просьбу. Крыс достал кристалл – обыкновенный магический кристалл, похожий на стеклянное яйцо, и начал выполнять пасы лапами. Я поначалу не верил в это колдовство, пока не утонул разумом в глубине этого кристалла. Я видел будущее, домового в театре юного зрителя, вместе с Пиратом. Пират был на сцене, раскланивался и принимал аплодисменты восторженных зрителей. Но только это было настоящее, далёкое, но настоящее. Потом я видел войну на море, Анатоль уже бравый моряк, командовал бомбардирами. Теперь я не знал: будущее это, или настоящее. Потом я увидел пирамиды, это был Египет, я в солнцезащитных очках смотрю на небо. Скоро начнётся буря, первые смерчи уже побежали по пустыне. Она утихнет на Синайском полуострове. Откуда я всё это знал? Крыса прекратила сеанс.

– Бултычка! В тебя вселился дух известного путешественника, это случилось ненароком, не специально, ты мог быть кем угодно – сигаретным окурком, оторванной пуговицей, но Слава Аллаху, он создал тебя похожим на всех. Твоё предназначение и смысл жизни – странствие по белому свету, с обязательным возвращением к своим друзьям.

Крыса очень устала, это пророчество забрало все её силы. Вагиф потянул меня домой.

–Покажи, как ты летаешь, попросил малыш, я опять превратился в дракончика.

– Неправильно всё это, ты летаешь с нарушением всех законов астрофизики.

– Не знаю, может неправильно, но у друга твоего крыса мы побывали.

Вагиф нырнул в чайник, он такой принципиальный, как домовой, даже в моём полёте «непорядок» увидел, сейчас сидит в чайнике, расчёты производит. Ибрагима я последнее время всё реже и реже видеть стал. У него огромный клан – около двух тысяч человек, живут в разных городах, и в разных странах. Одних только близких – более семисот, и о всех он должен заботиться, как старший. Люди Ибрагима есть и в парламенте, и в правительстве Ирана. Бултычка считал, что он в гостях, временно. Вот ознакомится со страной, с обычаями, с местным населением и можно будет дальше по миру. Теперь он знал свой смысл жизни. Он часто, по ночам, выходил на улицу, вспоминал прогулки с друзьями, до первого светофора. Здесь он впервые увидел верблюда, он был таким гордым, как все жители Азии, верблюд с Бултычкой, даже разговаривать не стал. А ещё, здесь одна дорога, переходит в десяток дорог, заблудиться легко. Улицы – то широкие, то узкие, дома современные меняются стариной. Бултычка еле дорогу назад нашёл. Без гида он гулять больше не рискнул. Вагиф заждался уже его. Малыш не задавал лишних вопросов, если захочет, расскажет сам. А так светилось в его глазах любопытство – где был, что видел? Вагифа приучили к терпению.

Глава 3

Три дня болтанки в Аравийском море, Бултычка уже не знал, во что преобразится, пробка слишком лёгкая, его чуть в море не выкинуло, кирпич – тяжёлый, утонешь, и жди, когда найдут. Он превратился в паука, с клешнями, как у краба. Особо клешни хорошо получились, он перебрался в багажное отделение, уцепился за тюки, так и пережил шторм. Через три дня море стало успокаиваться, а перешли в Красное море – там тишь и гладь. По-моему, мы подплывали к Хургаде, там надо было сбросить часть груза. Матросы из Турции открыли люк в багажное отделение, и с такелажными крюками спустились в грузовой отсек. Увидев меня, они закричали и бросились прочь, особо суеверные свалились в воду.

– Шайтан! Шайтан – уенгеч!

Я нашёл осколок зеркала в кармане. Так и есть – забыл голову преобразовать, она мне во время шторма, вроде и не нужна была. Бедные матросы, при виде паука с клешнями краба и с человеческой головой, что они могли подумать? Я, мгновенно, принял свой привычный образ – стал пробкой от шампанского. Через полчаса пожаловали гости: с фонарями, помповыми ружьями, один даже Коран притащил. Бригада борцов с нечистью, ничего не нашла. Над матросами начали подсмеиваться, особо, над искупавшимися. Я, незаметно высадился на берег, на первой же волне, для пробки из-под шампанского это не составляет труда. Хургада – это сплошные пляжи, меня и выкинуло на пляж. Пляж – это такое место, где жарят людей, вернее, вялят на солнце. Я преобразился в мальчугана, лет двенадцати, решил осмотреться на месте. Кого только здесь не было, кроме египтян. Я прошёл по всему пляжу, мне не понравилось. По пути, со мной поздоровался мангал, это ёмкость такая, на которой шашлык жарят. Я уже было настроился на разговор, но мангалу было некогда, днём в самом разгаре работа, вот вечером, приходи пожалуйста, поболтаем.

– Не часто одухотворённые вещи появляются в наших местах.

Я осмотрел себя, вроде всё на месте: ничего лишнего, и всё хватает. Мальчик, как мальчик, как он определил, что я вещь?

– Не задумывайся, я давно за тобой наблюдаю, когда ты ещё пробкой был.

До меня дошло, я свистнул, и побежал от мангала. Вечером хозяин убрал его, на пляже остались, только любители вечернего загара. Спал я под будкой спасателя, мне снился Иран, Вагиф, я даже Ибрагима во сне увидел. Он не узнал меня. Ибрагим так и не приезжал; Вагифа позвал хозяин в горы, понадобился он ему там. Мы попрощались с другом. Потом я оставил записку Ибрагиму, и вот я здесь. На пляже был стенд с картой Египта, человек, торгующий шашлыками, выставил другой мангал, и я со спокойной совестью, двинулся на попутках к Каиру. Это в старые времена собирались караваны из верблюдов, а сейчас, сел в автомобиль, и через шесть часов ты в Каире. Я научился цепляться к каждой машине, на заправке, приняв форму надёжного магнита. Каир – один из немногих мегаполисов, способных поразить своим величием. Мы въехали в Каир ночью, владелец транспорта задержался в пути. Весь город тонул в огнях, начиная с дорог. Светились указатели на разных языках, да и сами дороги были похожи на змей из живого огня, которые, хищно, старались поразить центр мегаполиса. Я устал крутить головой (если у магнита была голова). Глаза присутствовали во всех моих преобразованиях, кем бы я не был: пробкой, проволокой или магнитом. Впечатлений от ночного Каира было столько, что я не помню, как вырубился. Проснулся рано, прошмыгнул через щель в заборе…, и я на воле. Опять преобразился в мальчика араба, мне понравился этот образ: внимание не привлекает и ему доступен весь мир. Город такой большой, я искал станцию метро, в голове отпечаталась карта Египта. Мне нужно было попасть в Гизу, именно в том месте были построены пирамиды. Ориентироваться в метро легко, туристы, едущие большими группами, отличаются не только речью, но и цветом кожи. Восемьдесят процентов из них едет в Гизу. Я увязался за китайской делегацией, уж этих, точно, не прельщают музеи в городе. Стоило ехать в такую даль, чтобы выслушивать гида о истории египетского государства? Все едут сюда, чтобы посмотреть на одно из чудес света – на пирамиды. Вслед за делегацией я тоже пошёл на выход. Пирамиды сразу бросаются в глаза, как их много! Я, вместе с делегацией шёл за гидом, поражает мощь строений, гид рассказывал, что древние египтяне применяли пирамиды для захоронений, их и строили для того, чтобы похоронить очередного фараона. Мне не верилось, первоначальное применение пирамид было другим – это был идеальный накопитель космической энергии, потом секрет был утерян. Люди, по привычке строили пирамиды, но нашли им другое применение. Китайцы фотографировались на фоне сфинкса, у него была душа, но он предпочитал молчать. Я выбрал время, когда не было людей, задал ему вопрос, про молчание. Он, с верха своей трёх тысячелетней мудрости, ответил:

– Неправильно поймут.

Мы зашли в одну из пирамид, все стены были разукрашены красочными рисунками.

– Язык фресок!

Сказал гид. Я смотрел на картинки, здесь всё, без слов понятно было. Все артефакты, найденные в пирамидах, могли жить и говорить, здесь даже камни умели разговаривать. Подумать только:

– Сколько Бултычек могло появится за это время?