ЛЕНИН, АТАТЮРК И СУДЬБА АРМЕНИИ

Почти восемьдесят лет прошло с того дня, когда советское правительство во главе с Лениным согласилось отдать Турции часть Армении с такими известными городами, как Карс, Эндижан и Эрзрум. Много воды утекло с той поры, но и по сей день не утихают ожесточенные споры вокруг той сделки руководителей СССР и Турции. Но если все-таки вспомнить обстановку того непростого времени, то можно увидеть, что сделки как таковой не было и уступка большевиков была далеко не добровольным актом, а лишь следствием сложившейся политической обстановки…

Как утверждали люди, хорошо знавшие Ататюрка, о тактическом союзе с большевиками он заговорил уже в 1919 году, когда Советам, ведущим отчаянную борьбу с Западом, было далеко не безразлично, кто будет править Турцией. И ничего странного не было в том, что на дух не переносивший коммунистические идеи Кемаль шел на сотрудничество с большевиками. Ленина он, конечно, не читал, но о необходимости компромиссов знал по опыту.

Да и сам Ленин был далеко не прочь заручиться «дружбой» с человеком, от которого зависело будущее южного соседа России. И, как указывают некоторые источники, уже летом 1919 года в Хавзе состоялась встреча Кемаля с Семеном Буденным, обещавшим ему деньги и все необходимое для того, чтобы одни люди могли как можно успешнее убивать других. Правда, вместе с пушками простоватый Семен Михайлович предложил принять и коммунистическую веру, способную, по его словам, осчастливить турецких братьев в их борьбе за светлое будущее с кровопийцами-буржуями!

Однако Кемаль не внял призывам и предпочел пулеметы! Вернее всего, это только легенда, и, говоря откровенно, вряд ли Ленин и Троцкий, знавшие истинную цену косноязычному кавалеристу, послали бы его на подобные переговоры, но то, что на его месте могли оказаться совсем другие люди, гораздо более умные, сомнений не вызывает.

Знал ли Ленин, с кем ему придется иметь дело? Судя по всему, знал и не строил на этот счет никаких иллюзий. Вряд ли добавляла ему оптимизма и характеристика, данная Ататюрку позже работавшими в Анкаре дипломатами. «Мустафа Кемаль, – писал в своей служебной записке в Наркоминдел первый секретарь полномочного представительства РСФСР в Турции Умпал-Ангорский, – весьма оригинальная фигура на фоне своеобразной восточной переходной эпохи монархического сатрапизма и буржуазного демократизма. Он полностью представляет турецкий государственный строй со всеми его пороками. Личность Мустафы Кемаля, безусловно, выдающаяся в Турции по своему уму, энергии, силе воли, способности убедить (внушением кажущейся искренности даже недоверчиво относящихся к нему лиц). Главным его движущим импульсом является большое честолюбие. Для достижения намеченной цели в ход пускается все, и он идет к ней, не считаясь ни с чем. В своей политике он являет себя полностью беспринципной личностью, использующей систематические провокации среди туземных общественных течений и группировок». Комментарии, как говорится, излишни…

Впрочем, Кемаль тоже не обольщался в отношении Ленина. «Намерение большевиков дружить с Турцией, – как-то заметил он на своем выступлении в меджлисе, – есть не что иное, как всего только лозунг, с помощью которого они собираются произвести впечатление на Запад и исламский мир! Но в то же самое время они сделают все возможное, чтобы как можно сильнее привязать к себе Турцию! И, по сути дела, и у англичан, и у большевиков одна задача: так или иначе завоевать Турцию. Только первые стараются сделать это с помощью оружия, а вторые – с помощью идей!» Затягивать заключение своего «брака по расчету» ни Ленин, ни Ататюрк не стали, в октябре 1919 года в Москву отправился Халиль-паша, а уже на следующий год в Турцию тайными путями была отправлена первая партия оружия.

Конечно, это была далеко не бескорыстная помощь, как о ней говорили до самого недавнего времени. После того как был развеян миф о всемирной революции и даже Ленину стало ясно, что никаких революционных битв ни в Европе, ни тем более в Америке не предвидится, вождь всемирного пролетариата обратил свой взор на Восток, где за свою независимость уже пытались бороться Афганистан, Персия и Турция.

Но дело было не только в идеях. Стоило только Ататюрку потерпеть поражение, и Ленину пришлось бы иметь дело не с дружественной страной, а с той же самой Антантой, которая не только оккупировала почти всю Анатолию, но и собиралась образовать независимую Армению под американским мандатом! И именно поэтому Ленину пришлось делать хорошую мину при плохой игре и все возможное для будущей победы Ататюрка. «В Турции стоят у власти националисты и октябристы, готовые в любую минуту продать нас Антанте!» – восклицал он и… слал этим самым националистам и октябристам деньги, оружие и боеприпасы!

Понимал ли сам Ататюрк всю выгоду создавшегося положения? Да, конечно, понимал и пользовался им! Тем более что козырь у него всегда был в запасе, такой сильный козырь, как запугивание Москвы заигрыванием с Западом, точно так же, как он пугал Запад своим сближением с Советами. И когда из-за обострения ситуации в Закавказье Москва несколько уменьшила помощь, Кемаль сразу же ударил этим козырем, заключив соглашение с Францией, которая являлась злейшим врагом советской России.

Подписание анкарского договора весьма встревожило большевиков, и в Анкару был срочно направлен официально представлявший Украину Михаил Фрунзе. Кемаль повел себя настолько сдержанно, если не сказать холодно, что Фрунзе сразу же дал телеграмму Троцкому: «Успешность переговоров с правительством Анатолии, – писал он, – стоит в прямой связи от размеров той реальной помощи, которую мы в состоянии сейчас же оказать правительству Кемаль-паши. Я считаю практически целесообразным послать вместе со мной или в скором времени после моего отъезда известное количество военного имущества и снаряжения неосновных образцов, которое мы безо всякого ущерба для снабжения нашей армии могли бы направить турецкому командованию. Такого рода реальное подкрепление дипломатических уверений в нашем дружеском расположении к правительству Ангорской Турции должно дать самые благоприятные результаты, и самый из них первый и важный – удержание Турции в пределах нашей ориентации».

И стоило только Фрунзе «рядом конкретных и практических дел доказать, что Россия остается верной своим обязательствам», как отношение к его делегации мгновенно изменилось и ей были предоставлены все документы договора с Францией.

«Удержание Турции в пределах советской ориентации» обошлось России в 100 тысяч винтовок, столько же ящиков патронов, 3,5 тысячи пулеметов, 550 тысяч снарядов и в огромное количество другого военного снаряжения! Но игра стоила свеч, и Фрунзе не торговался.

Все же, несмотря на действенную помощь большевиков, им не удалось удержать Кемаля от контактов с Западом. И дело здесь было уже не только в неприятии им представлявшейся ему совершеннейшей чепухой доктрины коммунизма и полном отсутствии иллюзий по отношению к ее носителям. Сама жизнь уже вовлеченной в сферу капиталистических отношений страны и ее прошлое заставляла его строить новые отношения с Западом. Тем не менее тонко чувствовавший ситуацию Кемаль поспешил заверить Москву в том, что ни один из этих контактов не будет направлен против нее! И далеко не случайно в октябре он подписал Карсский договор с республиками Закавказья в присутствии официального представителя России, полностью обезопасив свои восточные границы, представлявшие собой из-за постоянных стычек с армянами и курдами самый настоящий пороховой погреб.

Правда, к этому времени он уже получил все, что хотел. Произошло это так. После того как Англия натравила на Турцию возглавляемую дашнаками Армению, дабы еще больше ослабить Кемаля и не допустить создания общей границы Турции с советской Россией, давно рвавшийся в бой Карабекир взял Карс и вышел на границы, какими они были в 1914 году.

Брошенному Англией на произвол судьбы Эриванскому правительству не оставалось ничего другого, как только подписать перемирие с Турцией в Александрополе. «Дашнакская Армения, – весьма справедливо писал по этому поводу Сталин, – пала, несомненно, жертвой провокаций Антанты, натравившей ее на Турцию и потом позорно кинувшей ее на растерзание турок. Едва ли можно сомневаться в том, что у Армении не осталось никаких возможностей спасения, кроме одного: союза с Россией…»

Поставленный перед необходимостью из двух зол выбирать меньшее, 29 ноября 1920 года Революционный комитет Армении объявил о провозглашении в ней советской власти, и таким образом и Анкара и Москва получила столь необходимый им коридор.

Советизация Армении и уступка нескольких городов Кемалю и по сей день в трудах некоторых историков представляется только результатом сговора большевиков с Кемалем! Но это далеко не так! Да и как могла Россия в те тревожные для себя годы заботиться о привязанной к Антанте и поддерживавшей Деникина и Врангеля дашнаковской Армении! Вполне понятно, что она пеклась в первую очередь о собственных интересах. Хотя определенная игра, конечно, велась!

Но и в этом нет ничего странного и уж тем более удивительного. Хотел Кемаль отдавать отторгнутые от Турции Севрским договором вилайеты? Конечно, нет! Могла Россия получить их в составе Армении? По всей вероятности, нет, иначе бы обязательно удержала! И для Москвы «брак по расчету» с Кемалем был куда дороже судьбы, по сути дела, враждебной ей по тем временам Армении! Заботясь о «продававших их», по словам Ленина, «Антанте, националистах и октябристах», Москва думала в первую очередь о себе самой! Ведь Проливы находились в руках воевавшей с ними Антанты, и они не могли исключать возможность новой интервенции. И уж, конечно, большевикам совсем не хотелось видеть у себя на границах находившуюся под американским мандатом независимую Армению! Не оздоровляли обстановки и постоянные слухи о том, что Кемаль ведет переговоры с проанглийски настроенным султанским правительством. Армения была обречена, поскольку и большевикам и Кемалю был жизненно необходим коридор, по которому Москва могла переправлять оружие и все необходимое для воюющей армии.

Искать виноватых во всей этой несложной истории бессмысленно! Добровольно от территорий не отказывался никто, и больше всегда получал тот, кто оказывался хитрее и у кого были лучше обстоятельства! На этот раз повезло Турции, а все остальное уже не имело никакого значения! И сам Кемаль достаточно ясно выразил все, что думал по этому поводу в связи с несколько запоздалым решением Вильсона по Армении, по которому ей отходили уже завоеванные Карабекиром Эрзурум, Ван и Битлис. «Бедный Вильсон, – с нескрываемой насмешкой заметил он, – так и не понял того, что границы защищаются только с помощью штыков, силы и чести!»

Вот так «дружили» между собой Ленин и Ататюрк, и, какой бы странной и удивительной эта дружба не казалась, она сыграла свою роль как для становления новой, теперь уже кемалистской Турции, так и для безопасности Советского Союза…