11 июля, прорвав оборону Красной армии на киевском направлении, моторизованные войска захватчиков подошли к столице Украины на расстояние 15–20 километров. И только здесь, на реке Ирпень, их остановили. 160 тысяч киевлян ежедневно строили оборонительный рубеж длиной в 55 и глубиной в 6–10 километров. Он крутой дугой охватывал город с запада. Два с лишним месяца немцы безуспешно пытались прорвать оборону защитников «матери городов русских».

Они все еще были уверены, что «блицкриг» им по силам. А советские солдаты и офицеры не сдавались и сдаваться не собирались.

И. В. Сталин внимательно следил за положением дел под Киевом, не хотел отдавать город фашистам. А в самом городе шла большая работа по созданию на Украине большевистского подполья, системы партизанских отрядов, диверсионных групп. Здесь сформировали 11 партизанских отрядов в 1800 человек. Руководители партии и государства понимали, что немцы могут оккупировать и Киев, и Украину, но это не означало поражения СССР в войне. Продолжать борьбу в любых условиях решили и простые люди самых разных возрастов. Причем это явление было массовым, и не только на Украине, но и в Белоруссии, и в других оккупированных немцами республиках и областях Советского Союза.

В начале августа немцы перешли к обороне на рубеже Коростень – Киев. В 1941 году к оборонительным действиям немцы переходили в случае крайней необходимости. Из Германии и оккупированных ею европейских государств шли и шли эшелоны с личным составом, боевой техникой, вооружением, боеприпасами, продуктами на советско-германский фронт. У Сталина и других руководителей таких возможностей просто не имелось.

2 августа немцы окружили в районе Умани две армии противника. Пять дней советские воины пытались вырваться из окружения. Но прорваться к своим удалось немногим. Тысячи бойцов погибли. Еще больше попали в плен.

Немцы, получив подкрепления, вновь усилили давление и 20–25 августа вышли к Днепру, захватив почти всю Правобережную Украину. Советские войска удерживали плацдармы в районах Киева и Одессы.

Ухудшилось положение на Центральном и Брянском фронтах, что тут же сказалось и на Юго-Западном и Южном фронтах. Немцы начали охватное наступление на Юго-Западном фронте и 15 сентября окружили четыре армии противника, а 20 сентября заняли Киев.

В начале Киевской оборонительной операции численность личного состава Юго-Западного фронта составляла 677 085 человек. Избежали окружения 150 541 человек. Остальные погибли или попали в плен. Кто-то из бойцов и командиров ушел в партизаны. В плену оказаласьоколо трети «первоначального состава армий, очутившихся в окружении». Это очень большие потери.

Немцы потеряли в тех боях 100 тысяч человек убитыми.

ОБОРОНА ОДЕССЫ

Пятого августа 1941 года командующий Южным фронтом получил приказ на оборону Одессы силами Отдельной Приморской армии, Одесской Военно-морской базы и городского населения. 19 августа, когда Южный фронт отошел за Днепр от Никополя до Херсона, был создан Одесский оборонительный район во главе с Г. К. Жуковым. Он подчинялся Черноморскому флоту. Противник имел пятикратное превосходство в живой силе. Он рассчитывал сходу взять город, но целых 73 дня защитники сопротивлялись.

Морские пехотинцы с эсминца «Шаумян» под Одессой. Август 1941 года

Большую роль в героической обороне Одессы сыграла созданная инженерами глубоко эшелонированная система оборонительных сооружений. Три оборонительных рубежа на подступах к городу и 250 баррикад на улицах Одессы возвели горожане. Участвовало в работах 100 тысяч одесситов. Они построили вокруг города 250 километров оборонительных сооружений.

Защитники дрались упорно, но общее ухудшение положения на Южном фронте в конце сентября вынудило Ставку согласиться с просьбой Военного совета Черноморского флота, и она разрешила эвакуировать Одесский оборонительный район. 16 октября Одесский порт покинул последний корабль.

ПЕРВЫЙ УДАР ПО БЕРЛИНУ

Германия возвысилась над Европой, Берлин возвышался над Германией. Жители столичного города чувствовали себя в полной безопасности. Для любого государства важно, чтобы столица и столичный люд чувствовал себя именно так.

В августе 1941 года немецкие армии подошли к Смоленску, Таллину, Ленинграду. Авиация Геринга бомбила Киев, Ленинград, Москву, Севастополь, другие советские города, а также аэродромы.

Геринг официально заявил, что ни один самолет СССР никогда не появится в германском небе, и немцы верили ему.

Хорошо жилось жителям Берлина в начале августа 1941 года. Оазис радости, уверенности в Европе, охваченной войной.

Однажды в 1-й минно-торпедный авиационный полк ВВС Краснознаменного Балтийского флота прилетел генерал-лейтенант С. Ф. Жаворонков, командующий авиацией военно-морских сил страны. Он поставил командиру полка полковнику Е. Н. Преображенскому и комиссару полка Г. З. Оганезову сложнейшую задачу: бомбить Берлин!

Полка базировался под Ленинградом, выполнял обычную военную работу. Ну как – «обычную»? Летчики работали на износ, совершали по три-четыре боевых вылета в сутки. Они наносили бомбовые удары по скоплению войск противника, торпедировали корабли в морских базах, в море, бомбили пушечный завод в городе Турку. Они не жалели себя. Они работали на пределе возможного.

И все они мечтали бомбить Берлин. Это желание росло с каждой служебной поездкой в Ленинград, где летчики видели, что делает вражеская авиация с любимым городом. Надо бомбить Берлин, надо мстить агрессорам за каждую сброшенную на советскую землю бомбу, за каждую пулеметную очередь…Сколько раз советские слышали от ленинградцев усталые упреки: «Что вы, наши славные летчики, не даете отпор нацистам, позволяете им творить такое на нашей земле!»

Разве объяснишь согражданам, что они – бомбардировщики, что они свой долг перед страной выполняют сполна? Не объяснишь. И себе не объяснишь, и себя не успокоишь: летаю, мол, бомблю немцев, свое дело делаю честно. Нет. Не все делаю. Надо бомбить Берлин.

Ленинградцы и все советские люди были правы. Они создали за 20 лет после Гражданской войны могучее государство, они не щадили себя на стройках. заводах, в полях, в конструкторских бюро… Это действительно был тяжкий труд всех граждан. И вдруг их безнаказанно расстреливают с малой высоты немецкие летчики, на города и села летят бомбы, крушат все, что с любовью и великой самоотдачей построили они, труженики. Они имели право честно говорить обидные для летчиков слова.

Летчики не обижались – они хотели бомбить Берлин.

С. Ф. Жаворонков удивился, узнав, что в полку ждали этого приказа, готовились к нему, составив маршруты полета и отметив аэродром на острове Сааремаа, с которого можно взлетать. Полеты на Берлин были сложны именно с технической стороны, потому что самолеты «Ил-4»могли долететь до Берлина и обратно только с этого острова, самой ближней к столице Германии территории СССР. Причем с грузом до 1000 килограммов.

Уточнив детали операции, С. Ф. Жаворонков спросил:

– Сколько экипажей готовы выполнить это задание?

– Мы готовили 35 экипажей, – ответил командир полка, предъявляя командующему список, в начале которого стояли фамилии экипажа полковника Преображенского, комиссара Оганезова и штурмана капитана Хохлова.

С. Ф. Жаворонков хотел что-то сказать, но командир полка опередил его:

– Я считаю, что командир и комиссар обязаны возглавить операцию.

– Пожалуй, вы правы, – согласился командующий авиацией ВМФ. – Подготовьте 27 самых сильных экипажей…

И началась работа! Трое суток летчики, штурманы, инженеры и техники готовились к перелету на аэродром Кагул, построенный на острове Сааремаа перед войной для истребителей. Туда уже отправились отделение авиатехнического обеспечения, тральщики с авиабомбами, машины с авиационным топливом и продуктами, а также истребители поддержки. И после этого прилетели на аэродром бомбардировщики во главе с полковником Преображенским.

Опытные летчики, посадив боевые машины, осмотрели место дислокации. Взлетно-посадочная полоса «в обрез»: 1300 метров. Для истребителей вполне сносно, даже с запасом. Для «Ил-4» с тысячекилограммовым грузом длина ВПП на пределе. И сам аэродром зажат домами на западе, густым сосновым бором на востоке, хуторами на юге и севере.

Первые сутки личный состав авиагруппы провел в напряженной работе, строя рулежные дорожки, ведущие к хозяйственным постройкам за хуторами. Здесь, в замаскированных укрытиях, ставили бомбардировщики. Закончив с этим делом, командир полка взлетел на своем самолете в воздух, сделал несколько кругов над Кагулом: хорошо замаскировали самолеты, с воздуха их не увидит даже опытный летчик.

Закончив работу, командир полка созвал летный состав на собрание. С. Ф. Жаворонков, командир оперативной авиационной группы, рассказал о политическом и военном значении операции. Летчики слушали его с волнением. Штурман капитан Петр Ильич Хохлов доложил о маршруте полета: сначала до берега Балтийского моря, оттуда до Штеттина, а уж оттуда на Берлин. Обратный маршрут был несколько иным: от Берлина до Кольберга, оттуда над морем до Сааремаа. Всего 1760 километров, из них над морем – 1400 километров, причем на предельной для «Ил-4» высоте в 7000–7400 метров. Продолжительность полета приблизительно семь часов. Маршрут рассчитан до минуты: расстояние для «Ил-4» критическое, другими аэродромами пользоваться практически невозможно. Улетел, долетел, сбросил бомбы на Берлин, повернул обратно… а вдруг за эти семь часов на Сааремаа опустится туман, вдруг немцы разбомбят взлетно-посадочную полосу, вдруг что-то еще помешает приземлиться на Кагуле! Тогда решай сам, летчик, в бензобаке горючего всего на 15–20 минут полета.

Летчики и штурманы слушали капитана Хохлова спокойно. Никто не думал о трудностях, о том, что дело это почти невыполнимое. Слишком много случайностей и неслучайностей нагромождено на «берлинском маршруте». Все летчики это понимали, знали, на что идут. Но лица их озаряла радость: надо бомбить Берлин!

Надо проскользнуть сквозь мощную противовоздушную оборону. Сбросить бомбы, листовки, повернуть машины, проскользнуть мимо ПВО, увернуться от истребителей, долететь до Сааремаа, посадить самолеты, отдохнуть, и – надо снова лететь на Берлин.

7 августа комиссар полка Г. З. Оганезов попросил генерала Жаворонкова включить его стрелком в какой-нибудь экипаж. Он тоже хотел участвовать в уникальной операции. Генерал отказал: у тебя, мол, и здесь работы хватает. Ты здесь нужнее, комиссар.

Накануне первого полета начальник штаба 3-й эскадрильи майор М. И. Котельников, не попавший в списки счастливчиков, обратился с той же просьбой, к полковнику Преображенскому и получил «добро»! Радостный, он стал готовиться к операции. Но перед вылетом все же спросил своего друга П. И. Хохлова:

Авиабомба – «подарок Гитлеру»

– Скажи честно, Петр Ильич, мы можем долететь до Берлина?

– Мы долетим! – уверенно ответил капитан Хохлов, хотя про себя подумал: «Опытнейший штурман, много летавший на тяжелых самолетах в самых сложных условиях, сомневается!»

Да, сомнения теребили умы даже самых опытных. Но это не помешало тому же Котельникову просить командира полка внести его в список.

В 21:00 седьмого августа 1941 года капитан Хохлов открыл астролюк, поднялся над кабиной самолета с ракетницей в руке, посмотрел на полковника Преображенского.

Тот спокойно приказал:

– Давай сигнал!

И в темное небо взлетела ракета.

И тут же загудели мощные двигатели. Флагманский самолет не спеша преодолел рулежную дорожку, подрулил к старту, где находился с двумя флажками в руках генерал Жаворонков.

Полетели! Через час – высота 4500 метров. Надели кислородные маски. Внизу облака, над самолетами луна.

Через два с половиной часа – высота 6000 метров. Температура воздуха в кабине минус 38 градусов. С трудом определили местонахождение. Помогли немецкие прожекторы, светлые линии которых вырывались в просветах облаков. Немцы наверняка видели летящие высоко в небе боевые машины, но им и в голову не пришло, что это советские бомбардировщики!

Взяли курс на Штеттин. Видимость улучшилась. Штеттин опознали без труда по работающему аэродрому. И здесь немцы обознались, даже стали готовиться к приему самолетов, пролетевших, однако, мимо. Самоуверенность подвела фашистов. Но теперь нужно подлететь к Берлину, который защищали тысячи зенитных орудий, еще больше прожекторов, сотни самолетов, множество аэростатов. Прорваться к германской столице в светлое время суток на «Илах» просто невозможно. Только ночью. Только в темноте.

Светлое пятно над огромным городом летчики увидели издалека. Оно быстро разрасталось, заполонило полнеба. Самоуверенные немцы! Ну никак они не могли подумать, что битые и разбитые (так им внушала пропаганда) русские осмелятся бомбить столицу Третьего рейха!

– Берлин перед нами! – доложил капитан Хохлов полковнику Преображенскому, тот дал команду аэронавигационными огнями остальным самолетам рассредоточиться и действовать во время бомбометания самостоятельно.

Немцы не реагировали на приближающуюся к городу большую группу самолетов. И началось!

Можно себе представить, что почувствовали немцы, когда услышали разрывы авиационных бомб на улицах родного города! Впрочем, они быстро сориентировались, город гасил огни, включал прожекторы, которые, рыская в черноте неба, пытались поймать хоть один вражеский самолет. Не повезло им в ту ночь. Истребителям тоже не повезло. Они шныряли по небу с включенными фарами, пытались высветить чужой бомбардировщик, но тщетно. Командиры «Илов» были начеку.

Летчики Преображенского знали, как трудно вырваться из щупалец прожекторов, и четко следили за перехватчиками, за наземными прожекторами. Им удалось оторваться от противника! Но эти тридцать минут нервы у летчиков были на пределе. Именно поэтому стрелок-радист сержант Кротенко не выдержал напряжения и передал радиограмму: «Задачу выполнил. Возвращаюсь».

В Кагуле, однако, эту весть приняли с радостью, и позже, на разборе полета, действия стрелка-радиста признали верными, хотя радиограмму он обязан был дать в эфир только над морем. А уж как радовался доброму известию Григорий Захарович Оганезов! Он прибежал из радиорубки в командный пункт, крикнул:

– Они бомбили Берлин и возвращаются домой!

В это время советские бомбардировщики прорвались сквозь зону ПВО, полетели над морем, снизились до 4000 метров и сняли кислородные маски. Дышать стало легче.

Дальний бомбардировщик ДБ-3ф (Ил-4) конструкции С. В. Ильюшина

В 3 часа 50 минут Преображенский посадил флагманский самолет, спустился на землю вместе с капитаном Хохловым и стрелками-радистами старшим сержантом И. И. Рудаковым и сержантом В. М. Кротенко. Командир без слов лег на землю под самолетом. Члены экипажа легли рядом. Хорошо! Земля теплая, солнце где-то рядом, утренняя тишина… какая там тишина! В небе самолеты авиагруппы гудят, заходят на посадку, садятся, выруливают на стоянки, на душе радость – выполнили задание и все вернулись.

Генерал Жаворонков подъехал, летчики поднялись. Семен Федорович обнял всех, поблагодарил, а уже после того, как летчики сообща составили донесение в Ставку, адъютант Жаворонкова майор Боков вручил капитану Хохлову тяжелый ящик.

Летчики вскрыли его: ба! Марочный коньяк, несколько банок с консервами! Вечером за рюмкой коньяка отпраздновали успешную операцию. А утром – за работу.

Еще четыре раза советские летчики летали на Берлин, о чем можно прочитать в воспоминаниях Героя Советского Союза генерал-лейтенанта П. И. Хохлова. Каждый полет был сложнее предыдущего, потому что немцы стали осмотрительнее и внимательнее. В авиагруппе Преображенского появились первые потери. После одного из полетов не вернулся самолет лейтенанта Н. П. Леонова.

Группа Преображенского летала на Берлин, выполняла другие боевые задания, базируясь на Сааремаа до 5 сентября. За неполный месяц немцы подвергали Кагул жесточайшим бомбардировкам с неба, засылали на остров шпионов, группа теряла боевых товарищей, технику. Но летала и бомбила объекты врага. Немцы захватили Таллин, оттуда перестало поступать авиационное топливо, и группа Преображенского перебазировалась на аэродром, расположенный под Ленинградом.

На Сааремаа остались личный состав авиационно-технической базы, часть младших специалистов инженерно-авиационной службы. Их просто не на чем было перевезти на большую землю. Они влились в часть генерала Елисеева, которая почти вся погибла, приняв неравный бой с немецким десантом.

ВОЗДУШНО-ДЕСАНТНЫЕ ВОЙСКА В НАЧАЛЕ ВОЙНЫ

В 1929 году комбриг Леонид Григорьевич Минов отправился по заданию командования в США для закупки парашютов. Там, в городе Буффало, ему предложили прыгнуть с парашютом. Человек смелый, он без подготовки прыгнул один раз – пришел в восторг, прыгнул второй раз – совсем понравилось. Леонид Григорьевич вернулся на Родину и стал активно пропагандировать парашютный спорт.

Летом 1930 года он уже подготовил 30 парашютистов, которые 2 августа во время учений были выброшены с парашютами для решения тактической задачи. Этот день и считается днем рождения Воздушно-десантных войск.

На территории Ленинградского военного округа был сформирован отряд, по численности равный батальону, весь личный состав которого прошел парашютную подготовку. В других военных округах стали формироваться подобные отряды. Через два года эти подразделения перевели на штаты бригады. Их число быстро увеличивалось. В 1936 году на их базе началось формирование авиационных бригад особого назначения (АБОН). Увеличивалось число десантников и десантных бригад, полков в Красной армии. В 1934–1936 годах только на Украине подготовили 500 тысяч парашютистов.

В 1941 году началось формирование воздушно-десантных корпусов.

СТОЛИЦА СОВЕТСКОЙ УКРАИНЫ