Воронов задумчиво помолчал, взвешивая слова своего собеседника, и наконец ответил:

– Вы правы, Пётр Иванович, идеальных много, а профессионалов единицы. Вопрос в другом: согласится ли Артамонов на такое назначение?

– Понимаю ваше беспокойство. Артамонов – человек непростой, но вполне адекватный.

– Я не об этом, – председатель покачал головой. – Он адмирал, командующий целым флотом, а тут будет всего лишь капитаном корабля?

Трифонов спокойно кивнул, показывая понимание проблемы:

– Ваше беспокойство вполне оправдано. Я постараюсь объяснить ему важность и необходимость этого шага. Вариантов у нас немного.

– Не согласен с вами, Пётр Иванович, – Воронов пристально посмотрел на него. – Варианты всегда есть, незаменимых людей нет и никогда не было. Если не согласится Артамонов, найдём другого. Свет клином на нём не сошёлся.

Трифонов понял, что спорить бессмысленно, и предпочёл не продолжать дискуссию.

– Вы абсолютно правы, Константин Тимофеевич. Если что, найдём замену. Свет клином на Артамонове действительно не сошёлся.

– Хорошо, что ещё у вас?

– Нужно согласовать кандидатуру научного руководителя экспедиции.

– Кто же это?

– Академик Соловей Ирина Петровна. Высококлассный специалист, всесторонне развита, блестящий учёный…

– Знаю её, стоящая кандидатура, – Воронов слегка кивнул. – Но смогут ли они сработаться с Артамоновым?

– А какие варианты? – улыбнулся Трифонов. – Кругом бесконечный космос, притрутся друг к другу.

– Раз так, я утверждаю обе кандидатуры. Остальные назначения проведёте самостоятельно.

– Конечно. Благодарю вас, у меня всё.

– Хорошо, работайте, – Воронов отключил связь, возвращаясь к работе за терминалом.

Закончив серьёзный разговор, Трифонов с облегчением вздохнул и переключился на следующий этап. Впереди ожидал непростой разговор с Артамоновым и академиком Соловей – двумя сильными, яркими личностями, каждая из которых требовала индивидуального подхода. Он понимал: беседа с ними будет напряжённой, если не найти правильный тон.

Проанализировав ситуацию, Трифонов пришёл к выводу, что оптимально провести встречу с обоими сразу. Это позволило бы избежать недомолвок, ускорить обсуждение и, возможно, добиться согласия. К тому же они редко пересекались лично, и совместная беседа могла принести больше пользы, чем две отдельные. Приняв решение, он без колебаний дал указание секретарю пригласить обоих.

Однако, размыслив ещё раз, отметил и другую сторону: раздельные беседы дали бы больше простора для гибких решений. Но в условиях ограниченного времени важнее двигаться быстрее. Он прокручивал в голове возможный ход разговора, расставлял акценты, стараясь сделать диалог не конфликтом, а шагом к продуктивному сотрудничеству.

Вскоре вошёл секретарь и доложил, что приглашённые уже в приёмной. Трифонов по привычке собрался было сразу их пригласить, но вдруг замер. Его взгляд упал на окно. Мысль мелькнула неожиданно:

"Пусть немного посидят, поговорят. Совместное ожидание – тоже форма сближения. Общая проблема может сплотить лучше любого вступительного слова".

Он откинулся в кресле и замер, позволяя ситуации развиваться своим чередом, – возможно, именно так и должно быть.

***

Действительно, Артамонов нервничал. Он сидел на краешке кресла в приёмной, то и дело скользя взглядом по строгому интерьеру, словно пытался найти в нём подсказку: зачем его пригласили сюда – в кабинет к самому руководителю Комитета по разведке? В иерархии власти эта должность котировалась очень высоко. Настолько высоко, что даже подобные «приглашения» редко случались без веской причины.

Он не подчинялся Трифонову напрямую, и всё же проигнорировать вызов было нельзя. В его положении каждый намёк, каждая деталь могла иметь значение.

«Не могли же вызвать просто так? И почему именно сейчас?» – думал он, проверяя взглядом манжеты формы. Пальцы непроизвольно сжались в кулак, ладони чуть вспотели, что случалось с ним крайне редко. Значит, ситуация действительно из разряда нетривиальных.

Дверь приёмной отворилась, и в помещение уверенно вошла Ирина Петровна. Появилась эффектно, впрочем, как всегда. Высокие каблуки отстукивали мерный ритм по полу, а сама она держалась, будто ступала по подиуму: прямая спина, грациозная походка, точёные черты лица, чёрные волосы собраны в элегантную причёску, фигура, вызывающая восторг у мужчин и зависть у женщин. Её глаза – глубокие, как небо в безоблачный день – скользнули по комнате и на долю секунды задержались на Артамонове.

Сначала она сделала вид, что не узнала его. На самом деле, конечно, узнала. Как можно было не узнать адмирала – мужчину в расцвете лет, в адмиральской форме, с осанкой и выражением лица, которому без колебаний можно было доверить командование флотом? Высокий, мужественный, с суровым, но притягательным взглядом.

Он поднялся, как и подобает офицеру. В нём чувствовалась сдержанная сила и внутренняя дисциплина. Когда он галантно склонился и поцеловал ей руку, в его движении не было ни тени заигрывания – только уважение и отточенное знание протокола.

– Какими судьбами, адмирал? – с лёгкой ироничной улыбкой проговорила она. – Честно говоря, не ожидала увидеть вас здесь.

– И я рад встрече, Ирина Петровна. Хотя, признаюсь, до сих пор не понимаю, зачем я здесь. А вас каким ветром занесло? – голос его был спокоен.

– Похоже, тем же, что и вас, – она задержала на нём взгляд. – Мне не сообщили деталей, а вообще-то я здесь, мягко говоря, не по адресу. Моё руководство – совсем в другом департаменте.

– Понимаю вас. У меня та же история. Но вот что интересно… – он посмотрел на неё внимательнее. – Почему нас пригласили вместе? Нас ведь трудно назвать коллегами или даже пересекающимися фигурами.

– Что вы имеете в виду? – в её голосе прозвучала осторожность, но взгляд оставался открытым.

– Только то, уважаемая Ирина Петровна, что вызвали нас на одно и то же время. Значит, речь пойдёт о чём-то общем. О том, что нас объединяет.

Она чуть приподняла бровь, и на губах заиграла едва уловимая усмешка.

– А что может нас с вами объединять, адмирал?

Артамонов задумался. Действительно, с первого взгляда – ничего. Разные сферы, разные задачи, разные структуры. Но…

– Космос, конечно, – сказал он после паузы. – Вселенная, в конце концов…

– Разве только это, – произнесла она, наклоняя голову. – В остальном мы – параллельные линии. Или почти.

– Так, может, найдём точку пересечения? – он улыбнулся, и в его взгляде появилось то, что можно было назвать вызовом.

В её бездонных глазах вспыхнул интерес, как лёгкая искра перед бурей.

– Что вы имеете в виду? – спросила она, и в этот момент напряжение между ними стало почти осязаемым: не враждебность, настороженное любопытство. Два профессионала, привыкшие к контролю, внезапно оказались на неизвестной территории.

Прежде чем он успел ответить, щёлкнул внутренний звонок. Секретарь сообщил:

– Вас просят пройти в кабинет.

Артамонов и Соловей обменялись взглядами. И в этих взглядах промелькнуло понимание – нужно держаться вместе.

Трифонов наблюдал за происходящим через незаметную камеру в приёмной, как и полагалось человеку его уровня. Он смотрел на происходящее не без интереса: пикировка между адмиралом и академиком развивалась стремительно. Слова, взгляды, полуулыбки – всё напоминало шахматную партию, где каждый делал ход с оглядкой, но при этом с внутренним напряжением.

«Хватит», – решил он и дал краткую команду секретарю:

– Пригласите их.

Секретарь, с лёгкой улыбкой профессионала, тут же вошла в приёмную и сообщила, что господин Трифонов ожидает. Диалог мгновенно прервался, словно по команде: оба поднялись. Артамонов, как и подобает офицеру, галантно распахнул перед дамой дверь и пропустил её вперёд, слегка склонив голову. В его жесте чувствовалось что-то большее, чем просто вежливость – лёгкий вызов, тщательно замаскированный под джентльменство.

Кабинет Трифонова, просторный, обшитый панелями из тёмного дерева, с огромным экраном терминала у дальней стены, был обставлен со вкусом, но без излишеств. Атмосфера здесь давила по-своему – не роскошью, а масштабом решений, которые принимались за этим столом.

Трифонов поднялся из-за терминала и шагнул навстречу.

– Прошу вас, проходите. Рад приветствовать у себя. Не стесняйтесь, присаживайтесь.

Голос у него был тёплый, даже дружелюбный – что сразу насторожило обоих гостей.

«Когда разведка улыбается – жди подвоха», – мелькнуло в голове у Артамонова.

Он кивнул по-военному, без эмоций. Соловей поблагодарила сдержанно, но с лёгкой иронией – она уже предчувствовала, что за этим визитом скрывается нечто большее, чем просто «поговорить».

Они уселись за массивный стол, и Трифонов без промедления приступил к делу.

– Ещё раз благодарю вас за то, что откликнулись на моё приглашение. Наверное, удивлены?

– Более чем, – спокойно ответил Артамонов, бросив короткий взгляд на Соловей. Та молча кивнула в знак согласия.

– Тогда сразу к сути. Наша встреча согласована с председателем Совета Планет – Вороновым.

Он сделал паузу, и Артамонов, как и следовало ожидать, тут же вставил:

– Уровень, надо сказать, серьёзный.

– Более чем, – кивнул Трифонов. – Дело вот в чём…

Он подробно изложил ситуацию с обнаружением загадочного звёздного бруствера – мощной структуры неясного происхождения на дальних космических рубежах. Голос его был спокойным, но в каждом слове ощущалась тяжесть происходящего. Заканчивая, он взглянул на собеседников и перешёл к самому главному:

– Вот почему я пригласил вас. Адмирал, я хочу предложить вам должность капитана звёздолёта «Коршун» – исследовательского дредноута нового поколения. А вам, уважаемая Ирина Петровна, должность научного руководителя экспедиции.

Последовавшая пауза повисла в воздухе, как напряжённая струна. Оба сидели, словно окаменев. Артамонов перевёл взгляд на Соловей – та смотрела на него, не скрывая удивления. Между ними в этот момент пролетел безмолвный диалог, полный вопросов, сомнений и… Вызова.

Трифонов с лёгкой улыбкой вмешался:

– Ну что скажете, Ирина Петровна?

Она усмехнулась одними уголками губ:

– Что сказать, предложение, безусловно масштабное. Но как быть с нашей, скажем так, историей неприязни?

– Очень просто, – невозмутимо отозвался Артамонов. – Вы будете выполнять мои распоряжения как капитана.

– Никогда, – выпалила она резко, и на мгновение в её голосе просквозила почти искренняя злость.

– Ну так что, коллеги? – вмешался Трифонов, поглядывая то на одного, то на другую. – Если нужно время, можно подумать.

Артамонов посмотрел на него прямо, не отводя взгляда.

– Дело действительно серьёзное. Но для меня – это понижение.

– Не беспокойтесь, – спокойно прервал его Трифонов. – Все преференции будут не только сохранены, но даже расширены.

– Вот вы какой… – усмехнулась Соловей, явно не в силах сдержать ироничный выпад. – Лишь бы преференции…

Трифонов почувствовал, что атмосфера начинает накаляться, и решил ускорить развязку:

– Так что вы решили, адмирал?

Артамонов ответил мгновенно:

– Я согласен принять должность капитана «Коршуна». И, откровенно говоря, буду рад, если Ирина Петровна откажется.

Он бросил на неё взгляд, полный сарказма, от которого Соловей буквально вспыхнула. Щёки налились краской, губы поджались, и, кажется, даже воздух вокруг неё на мгновение дрогнул.

Она открыла рот, чтобы парировать, но Трифонов поспешно вмешался:

– Адмирал, прошу вас не давить на кандидата. Ирина Петровна?

Соловей перевела дыхание. Взгляд её был холоден, но внутренне она уже приняла решение. Отказ означал бы поражение, а этого она позволить не могла.

– Я тоже согласна, – произнесла она неожиданно спокойно. – Но с условием: чёткое разграничение полномочий.

Артамонов откинулся на спинку кресла, усмехнулся с явной иронией и проговорил:

– На корабле капитан – власть и закон. Ни о каком «разграничении» речи быть не может.

– В таком случае я… – начала она, уже почти решившись отказаться.

– Вы отказываетесь? – перебил её он, смотря прямо в глаза.

Секунда паузы. Она глубоко вдохнула и ответила, не отводя взгляда.

– Понимаю, адмирал, хотите избавиться от меня? Не получится. Я принимаю предложение.

И, повернувшись к Трифонову, добавила с отчётливым акцентом на каждом слове:

– Я согласна с назначением.

Трифонов всё это время молча наблюдал за представлением, не выказывая ни тени эмоций. Он сидел, слегка отклонившись в кресле, будто случайный свидетель, не имеющий отношения к происходящему. Хотя на самом деле каждая их реплика, каждый взгляд, каждый всплеск раздражения были для него ценной информацией. Он не особенно рассчитывал, что эти двое упрямцев согласятся. Скорее – наоборот: готовился к долгим убеждениям, многоходовым переговорам, возможно – даже к привлечению третьих сторон. А тут – такая удача. Они сами всё решили, затянутые в свой конфликт, словно в зыбучие пески. Противоречия и амбиции – лучшие союзники, если ими уметь пользоваться.

Пауза затягивалась. Он держал её намеренно, давая каждому из них время переварить собственное решение, осознать его необратимость. Наконец глубоко вздохнул, будто сбрасывая с плеч груз ожиданий, и заговорил. Его голос прозвучал неожиданно мягко, почти буднично, как будто и не произошло ничего необычного.

– Прекрасно, коллеги. Вижу, вы… сработаетесь. Поздравляю с назначениями.

Он сделал небольшую паузу, скользя по ним взглядом.

– Капитан, напоминаю: вы отвечаете за всё, кроме научной части, за которую будет нести ответственность руководитель экспедиции – академик Соловей. Формирование экипажа – в вашей компетенции. А вы, Ирина Петровна, набираете свою научную группу так, как сочтёте нужным. Полный карт-бланш.

Он кивнул и продолжил с лёгкой, почти ленивой интонацией:

– На этом аудиенция окончена. Документы получите у секретаря, можете приступать к работе. Остальные вопросы – в рабочем порядке.

Он уже потянулся к терминалу, словно переходя к следующему делу, но Артамонов задержался.

– Простите, Пётр Иванович, один вопрос. Кому мы будем подчиняться?

Трифонов посмотрел на него с лёгким прищуром. Ответ прозвучал спокойно, даже ожидаемо.

– Я курирую проект. Следовательно, вы подчиняетесь мне напрямую.

– Понятно. Вопросов пока нет, – коротко кивнул Артамонов, поднимаясь. Он направился к двери, на ходу открывая её и, не оглядываясь, жестом предложил выйти Соловей первой.

Та тоже поднялась, будто хотела задать вопрос, но, перехватив взгляд Трифонова, передумала. Лишь махнула рукой и вышла, чуть насупившись.

В приёмной было пусто. Ни сотрудников, ни ожидания. Пространство казалось вычищенным до стерильности – как и их положение: без права на отступление. На улице дул прохладный ветер, пахло весной и решением, которое нельзя будет отменить.

Соловей остановилась, повернулась к адмиралу и прямо, без тени улыбки, спросила:

– Ну и что это было, по-вашему?

Артамонов не сразу ответил. Посмотрел на неё спокойно, почти холодно.

– Просто назначение на должность неудобных кандидатов. Всё.

– Адмирал, вы проницательны, – кивнула она. – Согласна. Раз уж нас назначили, предлагаю договориться.

Он остановился, прищурился.

– Ирина Петровна, вы о чём? О чём может быть договор? Я – капитан. Вы – руководитель научной части. Всё чётко. Вы занимаетесь своими делами, я – своими. Как по уставу.

– Что ж… – это ваш выбор, капитан.

– Это не мой выбор. И не ваш. Нас выбрали. Мы согласились. Теперь остаётся одно – работать. До встречи на борту. Мне нужно сдать дела.

Он повернулся и пошёл, не оглядываясь. Его шаги были тяжёлыми, решительными, как у человека, который не привык играть в поддавки.

Соловей осталась стоять, ошеломлённая. Она ожидала чего угодно – иронии, язвительных замечаний, даже очередного спора. Но не такого ледяного отстранения. В ней вскипало раздражение, досада, злость. Когда он уже почти дошёл до машины, она крикнула ему вслед, не сдержавшись:

– Хам!

Он не обернулся. Лишь чуть замедлил шаг, словно услышав, но не придя в восторг от этого обращения.

Она в сердцах топнула каблуком, по-женски резко, гневно, и пошла прочь, направляясь к своему офису. Дел действительно непочатый край.

В это время Трифонов, всё ещё находясь в кабинете, откинулся на спинку кресла и с удовлетворением перевёл дух. Он почти физически чувствовал, как с плеч сходит напряжение. Наконец-то всё оформилось.

Он связался с Вороновым. Экран ожил, и на нём появился председатель Совета Планет.

– Ну что, Пётр Иванович, как успехи?

– Оба кандидата согласились с предложенными должностями. Уже направлены к месту службы.

Воронов удивился:

– Быстро. Как вам это удалось?

– Сам не ожидал. Сошлись на противоречиях. Они сами себя перехитрили, – с лёгкой усмешкой отозвался Трифонов.

– Главное, чтобы не разбежались также быстро.

– Очень на это надеюсь. Люди непростые, но своё дело знают. И дисциплина у них в крови.

– Ну дай бог. Держи меня в курсе.

– Слушаюсь, – коротко ответил Трифонов.

Связь прервалась. Он остался один, в кабинете, где витал запах крепкого кофе и недавнего напряжения. Глядя в окно, он подумал:

«Команда начинает формироваться. Осталось надеяться, что они не разнесут друг друга раньше времени…»

И, не скрывая удовлетворения, налил себе чашку кофе.