Глава 2

Утро понедельника, 22 июня, выдалось для летунов тяжким.

Старший лейтенант Истомин проснулся первым в шесть часов. Соскользнув с кровати и удерживая рот ладонью, метнулся к санузлу.

Его рвотные позывы разбудили и Фролова, и Боброва.

В отличие от штурмана, командир экипажа похмельем никогда не болел. Напротив, после хорошей попойки с утра его тянуло на жратву. Вполне мог съесть половину большой кастрюли борща. Особо не страдал и Бобров. Только вид имел совсем не респектабельный, опухший, и физиономию цвета фиолета. Отличительная особенность, которая постоянно выдавала прапорщика, так это до неприличия пунцовый нос.

– Рыгает, – резюмировал Бобров, потянувшись за пачкой сигарет.

– Не кури здесь, – сказал Фролов, – иди в курилку на улицу.

– А чего? До этого же курили спокойно в отсеке.

– Не врубаешься?

– Нет!

– Илье и так хреново, слышал, как выворачивает, а от дыма хуже станет.

Техник вздохнул:

– Ну раз так, то конечно, ладно, потом покурим.

Из санитарного узла вышел бледный Истомин.

Бобров усмехнулся:

– Илюша, ты, в натуре, как поганка бледная.

– Помолчи. Хотя нет, скажи лучше, у нас есть чем похмелиться?

Фролов воскликнул:

– Какое опохмеление, Илья? Через полтора часа завтрак, затем общегарнизонное построение.

Бобров потер лоб.

– А разве вчера комэск обещал нам кросс?

При слове «кросс», Истомин вновь метнулся в туалет, и оттуда донеслись звериные рыки.

– Говорил что-то, – ответил Фролов, – но станет ли проводить, вопрос. Все же Елагин в общем-то мужик нормальный, должен вникнуть в ситуацию.

– Должен не значит обязан.

– Посмотрим.

– А Илюхе реально хреново.

– Только что заметил?

– Удивляюсь, на хрена пить, если так болеешь?

– Это ты у него спроси.

Вернулся Истомин бледнее прежнего. Сел на кровать, протер мокрое лицо полотенцем:

– Не, мужики, не похмелюсь – сдохну.

– Не сдохнешь, – проговорил, подымаясь, Фролов.

В разговор вступил Бобров:

– Илюх?! Все хотел спросить, вот тебя постоянно по утрам полоскает, если вечером выжрешь. Спрашивается: на хрена тогда пьешь?

Истомин взглянул на борттехника каким-то сожалеющим взглядом:

– Сам-то понял, что спросил?

– Я-то понял, и я не болею, ну если так, чуть-чуть, командиру вообще все до фени, свежий, как огурец, только жрать хочет. Но тебя же всего выворачивает.

– И чего теперь? Завязывать?

– Конечно. Не бухал, сейчас встал бы, побрился, умылся, пробежку сделал, на турнике повисел – и в строй с прекрасным настроением.

– Да? А может быть, с ума дернулся бы по трезваку со службой нашей?

– Но летаешь-то трезвый?

– Это когда как, и ты знаешь об этом. Даже сейчас у меня пульс и давление, как у космонавта. А перегар… Это хрень. Так есть у нас похмелиться?

– Вывернет, – ответил Фролов, направившись в туалет и душ.

Истомин взглянул на техника:

– Юра?

– Ну что, Юра? Вчера комэск заходил, к соседям, все забрал, свой пузырь мы допили, хотя… надо посмотреть. Ты глянь в холодильник?

– Вряд ли, если бы и тут бухали, то водка стояла бы на столе.

– Но и пустых бутылок никто не выносил.

– Да?

– Не до того было.

– Это понятно, здесь пустой тары нет, значит.

Он подошел к холодильнику, открыл дверку:

– Ну слава богу, граммов двести есть.

– Там пузырь?

– Угу, и на дне водка. Маловато только.

– Вспомнил, Павлов заходил, он ополовинил. Ты давай, пока Фрол не вернулся, а то и это отнимет.

– Да что он, изверг? Не-е, Вова нормальный мужик.

Однако схватил бутылку, влил в себя остатки, примерно около двухсот граммов, закрыл рот рукой, вернулся к кровати, сел, нагнувшись.

– Ну что, легчает?

Истомин отмахнулся свободной рукой, отстань, мол.

Так просидел с минуту. Вышел из санузла командир экипажа.

Взглянул на Истомина, на Боброва:

– Что с ним? – указал на штурмана.

– Борьба.

– В смысле? – удивился Фролов.

– В холодильнике оставалось немного, Илюха и глотнул. А сейчас водка, видно, туда-сюда по организму гуляет. Проглотит, легче станет, нет…

Техник не договорил.

Истомин вскочил и рванулся в туалет, едва не сбив командира.

Вскоре вернулся с таким обиженным лицом, будто у него отняли счастливое детство.

– Ну не твою мать? – воскликнул он. – Ведь почти прошла и вдруг назад.

Фролов сказал:

– Под душ встань!

– Не говори ничего, командир. Короче, нет у тебя сегодня штурмана. Ложусь и жду смерти.

Командир экипажа кивнул Боброву:

– Сходи к соседям, может, у них что осталось, не все выгреб Елагин.

– Ты разрешаешь похмелку?

– А что мне, по-вашему, делать? Таким Илюху в столовую тащить? Чтобы он там всем аппетит попортил? Или в таком виде на построение выводить?

– Понял, я мигом.

Бобров обернулся быстро. Принес бутылку водки.

Истомин тут же схватил ее.

– В кухонный отсек! – приказал Фролов. – Нам здесь твои мучения лицезреть ни к чему.

Штурман скрылся в кухонном отсеке.

Командир спросил:

– Как там соседи?

– Это нечто.

– Что?

– На них страшно смотреть. Но в отличие от Илюши, не похмеляются, пытаются привести себя в порядок. Да и отсек тоже. Там такой срач!

– Да, погуляли на славу.

Неожиданно и без стука вошел командир эскадрильи.

Истомину удалось проглотить водку, и он пришел в себя, хотя и выглядел, как раньше.

Фролов и Бобров поднялись.

– Ну, здравствуйте, товарищи офицеры и прапорщики.

– Здравия желаем, – ответил за всех командир экипажа.

Елагин окликнул штурмана:

– Истомин? А ты чего на кухне? Иди сюда, бледнолицый ты наш.

– Грех, товарищ подполковник, над чужим несчастьем смеяться.

– Так на нет и не будет никакого несчастья.

– Ага?! Не будет. Еще хуже будет.

Старший лейтенант зашел в спальный отсек, встал рядом с боевыми товарищами.

Елагин же присел на табурет.

– Ну что, парни, кросс?

Истомин взмолился:

– Товарищ подполковник, давайте без этого? Или хотя бы не сегодня.

– На жалость давишь, Илья?

– Командир обязан заботиться о своих подчиненных.

– Ну ты поучи еще меня.

– Виноват.

– Соседи как?

Фролов пожал плечами:

– Откуда нам знать?

– А разве Бобров не бегал к ним за бутылкой водки?

Офицеры переглянулись.

Бобров был крайне удивлен.

– Откуда вы знаете, товарищ подполковник?

Командир эскадрильи усмехнулся:

– Плох тот начальник, который не знает своих подчиненных.

– Но вас не было в модуле?!

– Не было. Но догадаться о ваших действиях не сложно. Истомин после пьянки блюет, надо подлечить, иначе в строй не выгнать. У самих водки нет, а где могла остаться? У соседей, там, где вчера обмывали рождение сына Ловеса. Кого командир экипажа пошлет за «лекарством» для штурмана? Естественно, борттехника, так как сам штурман не в состоянии пройти даже в соседний отсек. Логика.

Фролов кивнул:

– Причем железная.

– Ладно, пойду посмотрю на «орлов» Короленко.

Истомин проговорил:

– Товарищ подполковник, прошу, обойдемся без физических нагрузок?

– Посмотрим.

К появлению комэска второй экипаж успел навести поверхностный порядок, а вот себя не все. Ловес и Кирсанов были похожи на пугала.

Экипаж поприветствовал командира эскадрильи.

– Хорошо посидели? – вкрадчиво спросил Елагин.

Короленко вздохнул:

– Вы же сами вчера все видели.

– Хорошо. Даже слишком. А за удовольствие что? Надо платить.

Кирсанов сказал:

– По-моему, мы не в борделе, товарищ подполковник.

– Даже в борделе таких физиономий не увидишь, ты на себя в зеркало смотрел?

– Смотрел. И что? У нас еще есть время привести себя в порядок.

Елагин посмотрел на часы:

– Двадцать минут!

– Этого достаточно.

– Ладно. Погляжу на вас в столовой! И предупреждаю, еще раз такая пьянка, выговором не отделаетесь.

Елагин ушел.

В отсек экипажа «34-го» заглянул Истомин. Ему значительно полегчало.

– Привет, мужики!

– Привет, Илья. Поправил здоровье?

– Да, спасибо, выручили. Елагин заходил?

– Только что ушел.

– Насчет кросса что?

– Чего? – переспросил Ловес. – Какого кросса?

– Комэск вчера обещал устроить, чтобы дурь из наших голов выбить.

– Не помню! Но ничего не сказал, только то, что посмотрит на нас в столовой.

– Ну и хорошо, – облегченно выдохнул штурман «33-го». – Еще раз спасибо, я к себе.

– Погоди, – задержал его Короленко, – подполковник у вас тоже был?

– Перед вами.

– Ругался?

– Да нет. Подкалывал.

– Значит, обошлось. Выговоры – это все хрень. Сегодня наложили, завтра снимут.

– Нашел о чем беспокоиться, у меня этих выговоров не меньше десятка. И что? Капитана все равно не получать в ближайшей перспективе. Орден тоже не светит. Так что хрень все это. Пошел, мужики. За мной должок.

– Вот это правильные слова, Илюха, – сказал Кирсанов.

Истомин вернулся в отсек.

В 8:30 все были в летном блоке офицерской столовой. Для летного состава полагался иной, нежели у сухопутных офицеров и прапорщиков, рацион. Поэтому столовая и была поделена на блоки.

Позавтракав раньше, командир эскадрильи прогуливался между столами, наблюдая за личным составом. Особенно за экипажами, устроившими пьянку. Но ничего, привели себя в порядок, пищу принимают без аппетита, но все, что положено. От этого занятия его оторвал посыльный штаба десантно-штурмового полка. Солдат с повязкой подошел к комэску:

– Товарищ подполковник, разрешите обратиться, помощник дежурного…

Елагин прервал рядового:

– Что такое?

– Дежурный просил передать, что вас вызывает командир полка.

– Вот так и вызывает?

Эскадрилья была придана полку, и командир полка являлся пусть и временно, но начальником летчиков.

– Так дежурный по части передал.

– И как срочно вызывает?

Солдат пожал плечами:

– Виноват, не знаю.

– Ладно, иди скажи дежурному, сейчас буду!

– Есть.

Посыльный ушел. Офицеры эскадрильи смотрели на командира.

– Я в штаб.

Он кивнул заместителю по политической части капитану Уткину:

– Андрей Владимирович, после завтрака офицеров и прапорщиков на плац. Если не поступит иной команды.

– Да, товарищ подполковник.

Елагин прошел в штаб полка. Вошел в кабинет командира, подполковника Кротова:

– Приветствую тебя, Александр Сергеевич, вызывал?

– Здравствуй, Семен Андреевич.

Командиры полка и эскадрильи были одного возраста, в одном звании, должности разные, но это не так важно, поэтому в неформальной обстановке обращались друг к другу на «ты», когда по имени-отчеству, когда только по имени.

– Проходи, присаживайся, сейчас замполит подойдет, обсудим одно дело.

– Серьезное дело?

– Да как сказать?! Точно сказать не могу. Замполит объяснит, это он полностью в теме.

– Хорошо, значит построение откладывается?

– Нет, начальник штаба проведет. У меня так, а по своим решай сам.

– Я позвоню?

– Конечно? Что за вопрос?

Командир эскадрильи воспользовался телефоном внутренней связи, вызвав дежурного:

– Костылев? Елагин.

– Да, товарищ подполковник.

– Передай начальнику штаба, чтобы провел развод, я задержусь у командира полка. Распорядок по расписанию!

– Понял!

– Выполняй!

– Есть!

Елагин положил трубку, и тут же в кабинете появился заместитель командира полка по политической части, майор Харламов:

– Разрешите, Александр Сергеевич, – обратился он к Кротову.

Тот кивнул:

– Проходи, Олег Михайлович, докладывай, что у тебя?

– Минуту.

Замполит присел за стол рядом с командиром, напротив Елагина.

– Тут такое дело, Александр Сергеевич. На нас вышли афганцы.

– В смысле?

– Как-то дозвонились до дежурного.

– Интересно. Хотя у глав поселений телефоны имеются. Что за афганцы?

– Из кишлака Тахарак, что в шестидесяти километрах от базы.

– Что хотят?

– Помощи просят.

– Помощи? – Кротов взглянул на замполита.

– Да, у них малец восьми лет тяжело заболел, своих медиков, понятно, нет, пытались обратиться в госпиталь Кабула, не смогли, до нас кое-как дозвонились. Старший их объяснил, что умирает пацан.

Кротов вздохнул:

– Этого нам еще не хватало.

Он раскрыл карту:

– Так, и где этот Тахарак?

В разговор вступил комэск:

– В Уджерском ущелье.

– Да?

Кротов все же посмотрел в карту.

– Точно. Что будем делать?

Замполит сказал:

– Надо бы помочь. Думаю, подполковник Елагин не откажет выслать к кишлаку вертолет, чтобы забрать пацана?

Комэск проговорил:

– Район стремный. Если помните, на прошлой неделе там обстреляли нашу пару «Ми-8». Хорошо, что били с автоматов и машины находились на приличной высоте.

– Они, значит, нас обстреливают, а мы им помогай? – командир полка посмотрел на замполита.

– Но, Александр Сергеевич, не все же афганцы воюют. И мирные дехкане или чабаны не стали бы стрелять по вертолетам. Да и мальчишка в чем виноват?

– Ну не знаю. Что решил, Семен Андреевич? – спросил Кротов у Елагина.

– Надо лететь. Пацан действительно не виноват, что идет война.

– Отлично, – сказал замполит, – но тогда вам надо поторопиться. Судя по докладу дежурного, состояние мальчика тяжелое.

– Машину я выделю, на подготовку уйдет не больше получаса. Но надо и врача с сестрой или медбрата брать. Возможно, придется помощь на месте оказывать.

– Это не проблема, я решу этот вопрос, – заверил замполит.

– Решай. А с афганцами связи обратной нет?

– Это вряд ли, – проговорил командир полка и спросил: – А что?

– Так кишлак в ущелье, место там довольно широкое, снизиться можно, а вот дно какое? Нужна площадка, чтобы посадить вертолет.

– Здесь я тебе ничем помочь не смогу.

– Ладно, пошлю Фролова, он пилот опытный, найдет, где посадить машину. Давайте в эскадрилью медперсонал. Я буду там, начмед пусть подсуетится.

Замполит проговорил:

– Одних врача и сестры мало будет, надо еще пару бойцов да носилки. Но и это я возьму на себя.

– Хорошо! Тогда работаем, – подвел итог совещания командир полка.

Командир эскадрильи прошел до учебного модуля, где собрались экипажи.

Вызвал Фролова.

Тот вышел к командиру.

– Да, товарищ подполковник?

– Истомин в порядке?

– Так точно. Вылет?

– Да.

– Куда?

– Ты задаешь вопрос, на который напрашивается один ответ.

– Далеко лететь?

– Нет, в Тахарак.

– Вы хотели сказать к Тахараку?

– Я сказал, в Тахарак.

Подполковник объяснил обстановку.

– Теперь ясно?

– Так точно! Но мы вроде провинились и не в лучшем состоянии. Есть и другие экипажи.

– Не пройдете медосмотр, отправлю другой. На тебе остановился потому, что ты, не хочется хвалить после вчерашнего, но… самый опытный в подобных делах. Ты уже сажал вертолет в ущельях, выбрасывая десант. У других командиров опыта меньше. А я не хочу потерять машину и людей. Вылет в 9:30.

– Тогда, может, обойдемся без медосмотра?

– Нет! Все, как положено. Сейчас всех своих в медпункт. Далее сразу на площадку. Пока будете в медпункте, я переговорю с дежурным метеорологом и связистом, уточню прогноз погоды, хотя какие могут быть изменения, если только нет на подходе «афганца», рабочие частоты, в общем, подготовка в экстренном режиме.

– Что, так плох пацан?

– Афганцы говорили, что плох. Да, еще с вами полетят врач с медсестрой и бойцы с носилками. Хрен его знает, что и как предстоит им делать. Понял?

– Так точно. Один вопрос: руководитель полета будет, или обойдемся?

– Все экстренно, но как положено. Будет руководитель полетов. Но давай, вперед.

– Есть!

Через пять минут экипаж вошел в полевой медицинский пункт, где находилось помещение медперсонала и вертолетной эскадрильи.

В кабинет Петровской ввалились гурьбой.

Фролов, улыбаясь, поприветствовал врача:

– Доброе утро, Рита!

Женщина в белом, безупречно отглаженном халате взглянула на командира экипажа:

– Не Рита, Фролов, а капитан медицинской службы Петровская.

– О, как серьезно.

– Да и только так. Я в курсе вашего вылета. Вас, Фролов, прошу остаться, остальным ждать в коридоре.

– Товарищ капитан, – не без юмора сказал Фролов, – вы не можете не знать, зачем мы летим. В кишлаке умирает пацан, и каждая минута на счету. А нам еще машину готовить, так что давайте…

На что Петровская ответила:

– Давайте, капитан Фролов, не тратить попусту время.

Командир кивнул подчиненным:

– В коридор и в очередь.

– Как достала эта бюрократия. А говорят, она только на гражданке, – пробурчал Бобров.

Истомин вытолкал прапорщика в коридор.

– Не зли эту мегеру, Юра, от меня такой перегар.

– Орех мускатный пожуй.

– Эта врачиха учует, хоть литр мочи выпей.

– А что, неплохая идея.

Бобров усмехнулся и присел на стул.

Истомин не успел. Дверь блока открылась, и появилась медсестра эскадрильи, Людмила Румянцева.

– Оп-па! – воскликнула она. – Кого я вижу?

– Привет, Люд.

– Привет.

– Давай отойдем?

– А чего вы здесь, проблемы?

– Вылет.

– Ну тогда ты, Истомин, попал.

– Перегар?

– Угу! И где же так нажрался?

– Отойдем!

Они отошли к торцевому окну, под кондиционер.

Истомин рассказал о вечеринке.

Людмила посмотрела на него:

– И когда ты узнал, что у вас намечаются посиделки?

– Где-то в обед.

– Меня предупредить трудно было?

– Извини, не получилось.

– Не получилось? А я девочек попросила оставить отсек, ждала тебя, как дура. А ты в это время бухал. Нет, я ничего не имею против мужских компаний, и ты мне, в конце концов, не муж и даже не жених. Но предупредить-то мог?

– Прости, дорогая. Честное пионерское, больше не повторится. А сегодня буду непременно.

– Сегодня я заступаю на дежурство.

– Ну и прекрасно. Здесь удобств больше, чем в секторах модуля.

– Сюда придешь?

– Почему нет? И отмазка всегда найдется. Живот заболел, вот и явился ночью в медпункт, куда же еще!

– Ладно. Но Петровская вряд ли допустит тебя до полетов.

– Так помоги, родная.

– Ты не знаешь капитана?

– Знаю, но знаю и то, что ты можешь помочь.

– Ты понимаешь, что предлагаешь?

– Ну придумай что-нибудь, Люд, мне обязательно лететь надо, иначе комэск может заменить экипаж. Я и так нарисовался, не сотрешь, а тут еще отстранение от полета.

– Ладно. Жди! Но будешь должен мне!

– Господи, и кому я только не должен в этом гарнизоне?!

– Мне особо!

– Базара нет, дорогуша.

Сестра зашла в кабинет и тут же вызвала Истомина:

– Заходите, товарищ старший лейтенант.

С ним вошел и Бобров, так как командир прошел медосмотр.

Техник попал к Петровской, Истомина же усадила напротив себя медсестра. Врач недовольно посмотрела на Румянцеву, ей было известно, что она крутит любовь со штурманом и вообще медсестра в присутствии врача не могла проводить осмотр, однако Петровской пришлось закрыть на это глаза. Как знала она об увлечении Румянцевой, так и медсестра была в курсе, что Петровская иногда спит с начальником штаба полка. Афишировать эту связь майор, естественно, не хотел, да и Петровской ни к чему.

Румянцева допустила Истомина до полетов.

И он довольный вместе с техником вышел из кабинета.

Экипаж направился на летное поле. Там Бобров тут же приступил к своей штатной работе, расчехлил «пепелац», открыв капот, осмотрел все системы и агрегаты, проверил уровень масла в главном редукторе, в промежуточном, в хвостовом, в каждом двигателе, заправку топливом, целостность контровочной проволоки на каждом узле автомата перекоса. Заполнил технический журнал, расписался. В докладе командиру необходимости не было. Капитан Фролов и старший лейтенант Истомин провели собственный осмотр. Командир расписался в журнале.

Подъехала санитарная машина. Тут же появился и командир эскадрильи.