– Может, зельем змеиным растереть?

– Нет, – поморщился тархан, – то умеют только нежные руки наложницы.

– Когда это будет.

– Ничего, отвар покуда помогает.

– Сделаю, господин, все что надо у меня в запасе большом.

– Ну и хорошо.

После трапезы вечерней и молитвы хазары улеглись в шалашах. Тархан, болышчы и Джабу расположились в шатре.

Авартук подал Ильдуану чашу с отваром, куда заварил и травы сонной. Тархан ничего не заметил, выпил, лег на лежанку из овечьих шкур, сунул под голову суму. Оружие и доспехи рядом. Уснул.

Болышчы задул огонь в плошке.

Ночь выдалась светлая.

Как все утихло, Авартук подал знак сыну тархана.

Они вышли на улицу. Авартук спросил:

– Ты с Добаком договорился?

– Да.

– Он должен сюда подойти?

– Нет, будет ждать у оврага.

– Правильно. Тогда иди к табуну. Кони стреножены, охраны нет. Возьми мешки для морд лошадиных да ремни для красавицы, выводи коней лощиной. Далее…

Джабу прервал помощника:

– У меня хорошая память, Турис.

– Ну тогда удачи тебе, молодой господин.

Джабу забрал мешки, ремни, веревки, сложил в небольшую суму, надел пояс с саблей и скрылся среди кустов, за которыми на поляне жевали траву довольные долгожданным отдыхом кони.

Джабу выбрал своего коня и коня Аваза. Повел их в обход лагеря к лощине, по ней вышел к оврагу.

Добак вылез из кустов, напугав коней и самого Джабу.

– Шайтан! Ты как нечисть. Откуда взялся?

– Из кустов.

– А подать сигнал не мог?

– На что? Все хорошо же.

– Что у тебя из оружия?

– Дубина.

– Дубина? А сабля?

– Мы же не с полянами биться идем, и дубина сгодится. Ею, если ударить слегка, и не убьешь, и не покалечишь, а сознания лишишь.

– Ладно, тебе видней. Пошли.

К полуночи хазары вышли к месту засады…

Болышчы оказался прав. Вавуле и Ведане не спалось. Им хотелось близости, но в доме этим не займешься, да и на селе не спрячешься. Кто-нибудь да увидит, потом смеяться будут. Посему решили пойти на реку.

До кустов не дошли, никого нет, разделись, ополоснулись в реке и легли на теплый еще песок. И мир для них перестал существовать.

И так почти до полуночи. Насладившись друг другом, встали нагими.

Вавула надел штаны. Спросил у невесты:

– А ты чего не одеваешься?

– Ты иди на село, родной. А я покуда задержусь.

– Зачем, милая?

– Не догадываешься?

– Купаться будешь?

– И купаться тоже.

– Ну и я тогда.

– Купайся, подожду.

– Отчего не вместе?

– Я потом. Мне надо, Вавула. Иди домой и ложись, я управлюсь и приду. Дорогу знаю, собаки ко мне принюхались, не тронут. Приду и под бочок к тебе лягу.

– Ну, коли так…

– Почему сомневаешься? Хазары в своем лагере. Отец ведает, что я здесь, и уже смирился, что убежала с тобой. Кто меня тронет? Разве что водяной? Но он в омуте сидит, а Купалы день прошел.

Вавула согласился:

– Ладно, я пойду домой, но ты, если что, кричи.

– Как же кричать, все село разбужу?

– Ничего.

– Как скажешь. Ну иди же, невмоготу мне, разумеешь?

– Угу.

Вавула пошел на село.

Проснулась мать:

– Миловались, что ли?

– Да, мама.

– А где Ведана?

– По нужде осталась, омоется в реке и придет.

– Пошто ты ее одну оставил?

– Так пожелала.

– Ну, ушел бы с берега и встал за городьбой.

– Э-э, мама, что с ней будет, мы же рядом.

– Ладно, дело ваше.

Мать снова легла. Довольный Вавула растянулся на лежанке у печи и… тоже уснул.

Ведана вошла в кусты ровно в тот момент, когда к берегу подошли Джабу с Добаком.

Сын тархана успел заметить, как нагая женщина шмыгнула сквозь листву, потянул товарища к городьбе.

– Там девка, в кусты пошла.

– Неужели кто-то ночью купаться вышел? Тогда худо, Джабу, тогда Вавула и Ведана другое место искать пойдут.

– Но она голая, одна на берегу. Девицу так не пустят, да и замужнюю тоже. С замужней мужик бы пошел, а та – одна, а может, мужик где поблизости?

Добак, как собака, повел носом, прислушался:

– Да нет, вроде одна она, там еще шевеление и запах. Поглядим, что делать будет.

Сын тархана поник:

– Делать мне боле нечего.

И едва не подпрыгнул от радости, когда увидел Ведану, вышедшую из кустов. Ее нагота тут же возбудила в хазарине жгучее желание. Он едва не бросился к ней. Удержал Добак.

– Не спеши, Джабу, Вавула не отпустил бы ее одну на реку.

– И где он?

– А шайтан знает.

Ведана между тем прошла мимо одежды, оглянулась, зашла в воду, присела, стала мыться.

– Да она моется, Джабу, – шепнул Добак.

– И чего? Все женщины полян моются.

– Чую, они уже помиловались с Вавулой. Никак Ведана отправила его домой.

– Он бы не ушел.

– Значит, нашла, как отправить. Как выйдет из реки, надо действовать. Лучшего случая не представится. А объявится Вавула, так я не дам ему поднять шум, вдарю дубиной по башке и свалю. Доставай мешок, веревки, кляп. Начнем, как только Ведана оденется и будет волосы расчесывать. Полянки всегда так делают.

– Давай, Аваз.

Сын тархана приготовил мешок, Аваз взял дубину.

Ведана вышла из реки, надела холщовую рубаху, достала гребень, начала расчесывать длинные густые волосы.

Рядом с ней никого не было. Аваз заглянул за плетень, проговорил:

– Никого.

– Вавула бросил молодую невесту? Считай, жену?

– Получил свое, и на лежанку. Нападем сзади, главное не дать ей крикнуть.

Хазары умели передвигаться бесшумно. Налетели на Ведану, как коршуны, без шума. Она вздрогнула, когда тяжелая, пропахшая дымом рука закрыла ей рот. Дернулась, но кто-то неведомый держал ее крепко. От незнакомца воняло, как от стада баранов. «Хазары!» – мелькнуло в голове.

Ведана собрала все силы и ударила пяткой по голени Джабу. Тот еле сдержался, чтобы не закричать, но отпустил добычу. И все пропало бы, если не предусмотрительность Добака. Тот, поняв, что Ведана сейчас закричит, ударил ее дубиной по голове. Молодуха рухнула на песок. По щеке потекла кровь.

– Не убил ты ее? – корчась от боли, спросил Джабу.

– Нет. Кожу на голове повредил, оттого и кровь. С тобой что?

– Ударила по ноге. Больно.

– Не время ныть. Вязать ее надо и уходить.

Превозмогая боль, Джабу стал помогать Добаку.

Тот действовал скоро и умело. Первым делом проверил, жива ли Ведана, дышит ли, затем затолкал ей в рот кляп и тут же стянул руки и ноги ремнями. Перевернул, оттащил от ворот.

– Хватит! – забеспокоился сын тархана.

Ведану подняли, она пришла в себя. Хотела закричать, но – кляп во рту, не отбиться – связана крепко. Внутри все оборвалось. И зачем отправила домой Вавулу? Он бы защитил.

Ее забросили на коня, которого подвел Джабу. Миновали овраг, отделявший владения родов Дедилы и Кобяка, вскочили на коней и двинулись к лагерю.

Пленницу втащили в шатер. Болышчы усмехнулся:

– Удалось?

– Как видишь, – ответил Джабу.

– А почему кровь?

– Успокоили слегка, а то улизнула бы.

Тархан Ильдуан, усыпленный зельем помощника, храпел на весь шатер.

Авартук спросил:

– А чего с Вавулой?

– Ничего, – ответил Джабу, – Ведана одна была на берегу. Мылась. Как одеваться стала, мы ее и схватили.

– Одна? – удивился помощник тархана. – Странно.

– Мы сами оторопели от такого подарка.

– А он следом не шел?

– Не-е, – проговорил Добак, – я бы учуял.

– Ну что ж, пора отца будить.

Джабу глянул на лежанку, где спал Ильдуан, усмехнулся:

– А получится ли?

– Получится.

Болышчы достал из сумы маленький мешочек из мягкой кожи, выбил пробку, сунул к носу спящего.

Тот сразу проснулся:

– А? Чего?

– Вставай, господин. Сын тебе подарок привез.

– Какой подарок? – ничего не понимал тархан.

– Щас увидишь.

Помощник зажег фитиль в плошке. В шатре просветлело.

Ильдуан увидел связанную девушку, тут же вскочил:

– Кто это?

– Ведана, – проговорил Джабу, опустив голову, – прости, отец, не смог удержаться, украл.

Тархан сел на лежанку.

– Вот, значит, как. А ну, рассказывай, как украл?

Джабу все рассказал.

Выслушав сына, Янур Ильдуан покачал головой:

– Почему без моего разрешения?

– Так ты же обещал…

Тархан взревел:

– Что обещал?! Красть обещал?!

За Джабу вступился помощник:

– Янур, зачем кричать? Сын поступил, как настоящий воин, понравилась красавица – взял ее.

– Эх, Джабу, Джабу, не будь ты моим сыном…

Он начал одеваться, наказывая помощнику:

– Всех поднять, уходим в лес к главному стану, быстро!

– Слушаюсь!

Авартук и Аваз выскочили из шатра.

– А с тобой, – проговорил тархан Джабу, – я еще поговорю. Девку держать связанной до лагеря. Собирайся, чего смотришь?

– Да я готов!

– Тогда ее, – Ильдуан указал на Ведану, – в повозку на сумы, сам рядом, возницей. Пойдешь первым, мы за тобой. Дорогу помнишь?

– Конечно, отец. Спросить дозволь?

– Чего тебе еще?

– В стане позволишь овладеть ею?

– Может, тебе еще и постель нагреть?

– Но, отец!

– Делай, что сказано. Поляне очухаются, придут сюда с топорами да дубинами.

– Не посмеют, старейшины не допустят.

– В горячке можно что хочешь наделать, и никто не остановит. Тащи свою наложницу в повозку.

Джабу поднял легкую Ведану и понес к повозке. Лагерь уже проснулся, воины подводили коней, цепляли к ним сумы с провизией, крепили к поясам сабли, топоры. Лучники проверяли колчаны.

Отряд двинулся по полевой дороге к лесу, в то время когда Веданы еще не хватились в Рубино.

Вавула проснулся неожиданно. Во сне протянул руку, чтобы обнять суженую, а там – пустое место. Вскочил. Проснулись отец и мать.

– Ты чего? – спросил отец.

– Ведана.

– Что Ведана?

– Ее нет.

– Так ты же…

Вавула был уже на ногах. Распахнул дверь, выскочил на улицу, побежал к реке. Ворота открыты, на песке следы борьбы, капли крови.

– О, боги! – поднял он вверх руки. – За что?

Рядом появился отец.

– Что было-то, можешь сказать?

– Ведану украли.

– Говори, как было, только быстро.

Вавула рассказал, как миловались они на берегу, как Ведана осталась одна, в общем, все до того, как он вернулся домой.

Дедил воскликнул:

– И ты оставил ее?

– Она же сама попросила.

– Какой мужик слушает женщину? Жениться он надумал! Ну что, женился? Где невеста-то?

Вавула взглянул на старейшину:

– Надо людей подымать, отец. Тархан Ильдуан обманул нас. Он с отрядом за рощей. Мы перекроем ему дорогу…

Старейшина прервал взволнованную речь сына:

– Никому ты ничего уже не перекроешь. Когда выходили с Веданой на реку?

– Около полуночи, может, ране.

– А сейчас уже светлеет. Если хазары похитили Ведану, они уже в лесу или по пути к нему. Если только люди Кобяка… но ему того не надо, да и не пойдут мужики из Вабежи похищать в обрат девицу. То не можно по обычаю.

– И что делать?

– Давай-ка пройдем по следу, по берегу они уходили.

У воды определились. Дедил сказал:

– Двое коней было, один оставил следы глубже, значит, нес на себе поклажу.

– Ведану! Пойдем далее, отец. Давай возьмем с собой кого-нибудь?

– Кого?

– Сидора Коваля. Он охотник знатный, мастер выслеживать зверя. И здоровый бугай, троих завалит.

– То ведаю. Зови, только быстро, и идите по берегу, а я пойду в сторону Вабежи, догоняйте.

– Ага! Ох, чего ж я наделал!

Вавула скрылся в воротах.

Вскоре вернулся с товарищем своим, здоровенным детиной Сидором Ковалем. На ходу объяснил ему, что к чему. Коваль возмутился:

– Бить надо хазар этих, давно отцу твоему молвил, дождаться, когда за данью придут, да набить им морды.

– Вот следы, идем по ним.

Они быстро догнали Дедила, тот кружил у затона.

Вперед вышел Коваль. Нашел след, пошли далее. Прошли мимо Вабежи.

Близился рассвет. Их облаяли собаки, но за городьбу не вышли, не их территория.

– Досюда, – сказал Коваль, – хазары вели коней за поводья, тут оседлали и пошли верхом.

Добрались до рощи, перейдя овраг. Увидели брошенные шалаши, множество следов.

– Ушли, – выдохнул Дедил, – да и чего еще было ждать?

Коваль кивнул:

– Ушли, даже шалаши жечь не стали, дабы не показать себя. А пошли они… – Он прошел к южной части вытоптанной поляны, – по дороге к лесу. У них повозка, вот следы. Щас хазары уже в лесу.

– Что делать будем, отец? – с мольбой посмотрел на Дедила сын.

– А чего сделаешь? Ты умыкнул девку из Вабежи, хазары умыкнули у тебя. Себя и вини, что не сберег суженую.

– Но может, догнать отряд можно?

– И попасть под их сабли? Нет, придется забыть тебе о Ведане, ее уже не вернуть. У меня другая забота, как обо всем отцу ее, Кобяке, поведать. Такое у нас впервой. Да, сын, заварил ты кашу.

За друга вступился Коваль:

– На месте Вавулы мог быть любой другой. Он тут ни при чем. Эти собаки нечистые, хазары, своего не упустят. Видать, кому-то приглянулась ваша Ведана.

Дедил распорядился:

– Едем в Вабежу.

На Вавулу страшно было смотреть. Злой, нервный и беспомощный. Ему бы в стан хазар за суженой своей, а тут к отцу ее ехать, выслушивать речи гневные. Но отец наказал, надо исполнять.

Дедил с сыном и Ковалем проехали в Вабежу.

Люди на селе уже проснулись. Знали об уходе хазар, спокойно выгоняли скот на пастбища, шли в поле, садились за ремесло. Жены сновали по хозяйству. Разбуженная детвора вертелась возле матерей. Село начинало обычный день.

Старейшину соседнего села с сыном пропустили, но вслед смотрели неприветливо. Они подъехали к подворью Кобяка, когда тот выходил во двор.

– Дедил? Чего с ранья, я же сказал, как определюсь с выкупом, встретимся, чего щас приехал? Или порешил отдать овраг?

Старейшина Рубино вздохнул:

– Беда у нас, Веденей.

– Беда?

Он указал на лавку возле дома:

– Садись, рассказывай, что за беда?

Дедил присел, с ним рядом опустился Кобяк. Вавула с Сидором остались у ворот.

– Чего Вавула тут? – спросил Кобяк. – Или надоела молодка?

– Нет ее боле в нашем селе.

Кобяк изменился в лице:

– Что значит – нет? Ты о чем говоришь, Дедил?

– Ночью хазары украли Ведану.

– Чего?

Кобяк подскочил с места. Как только он не корил Дедила, тот только слушал молча. Выговорившись, Кобяк обреченно плюхнулся на лавку.

– Я прибью твоего сына, Дедил.

– И чего? Он сам не свой.

– Верни мне дочь.

– Перестань, Веденей. Сам разумеешь, не можно.

– Узнают люди на селе, худо всем в Рубино придется.

– Разве нам сейчас время враждовать?

– А коли не желаешь вражды, верни дочь. К себе, в общий дом, сюда – куда хочешь, но верни.

Вышла жена Кобяка. Узнав о похищении Веданы, заголосила. На ее вопли стал собираться народ.

Кобяк отправил жену в дом, людей разогнал.

– Не след им ничего знать.

– Все одно прознают.

Дедил вздохнул:

– Придется смириться с потерей, Веденей. У хазар Ведану не отнять.

– Убил ты мою дочь, Дедил. Сын твой убил.

– Что мне, на жертвенный огонь его отправить?

– А хоть бы и так, чтобы боги приняли жертву, помогли Ведане жить на чужбине.

– Это не выход.

– Предлагай свой, послушаю.

– Не ведаю, что сказать. Не вижу выхода.

Кобяк сжал голову руками:

– Ведана, Ведана, и пошто ты полюбила Вавулу?

– Какая разница, Веденей, кто ей полюбился. Хазары положили на нее глаз, а значит, умыкнули бы отовсюду. Они в этом деле ушлые.

Кобяк пошел к дому. У двери обернулся:

– Уходи, Дедил, не желаю тебя видеть. А Вавулу… смотри за ним, а то как бы ненароком не потонул в реке.

Пришлось рубинцам возвращаться ни с чем.

Народ уже прознал о несчастье, загалдел. Дедил проехал мимо.

А вот Коваль потащил друга к своей землянке.

– Чего, Сидор?

– Мыслишка одна есть, Вавула.

– Говори.

– Не тут, в землянке, подальше от чужих ушей.

– Так на селе все свои.

– Идем.

Они остановили коней у столба, врытого возле землянки Коваля. Присели на лаву. Сидор налил в чаши кваса забродившего.

– Садись рядом, Вавула, да слушай, что скажу.

Говорил Коваль недолго.

Выслушав его, Вавула словно ожил, словно вдруг вдохнули в него жизнь.

– Мыслишь, такое возможно?

– Иначе не стал бы предлагать. Делаем?

– Конечно, делаем. Тока вдвоем сможем ли?

– Вдвоем тока и сможем. Сейчас иди к себе. Как стемнеет, приходи на реку, где хазары Ведану схватили.

– Коли все получится, жизнью тебе буду обязан.

– Жизнь тебе еще пригодится. Коли все удастся, она, жизнь-то, переменится. И не тока у тебя с Веданой, а и у всех наших. Да и давно пора то сделать. Нет ничего хуже терпеть обиды да унижения. Мы свободные люди, а свобода дорого стоит. Ступай, друг, буду ждать вечером у реки.

Вавула направился к себе, приняв прежний вид – растерянный и грустный.