Глава третья

Москва, площадь Дзержинского,

Комитет Государственной Безопасности СССР, 17 октября 1956 года

Полковник Алексей Петрович Шабаров вышел из кабинета начальника Первого Главного управления – ПГУ (разведка) генерал-майора Сахаровского. В приемной ему улыбнулась секретарь, сержант Елена Голубева.

– Досталось, Алексей Петрович?

– С чего ты взяла, Лена?

– Вид у вас невеселый.

– Без причины веселятся и смеются знаешь кто?

Женщина рассмеялась.

– Догадываюсь. Чаю не хотите? Генерал запросил, я приготовила. И вам хватит.

– Нет, благодарю. Ты не в курсе, венгерские товарищи еще не прибыли?

– Этот вопрос не ко мне.

– Почему же? Первым делом они должны явиться к Сахаровскому.

– Не было никого.

– А Григонько?

Секретарь взяла поднос, поставила на него стаканы в подстаканниках с рубинового цвета чаем:

– Прошу вас, Алексей Петрович, не выпытывайте у меня то, что должны узнать от других. Я к генералу.

– Счастливого пути.

Шабаров вышел в коридор, поднялся на шестой этаж, лифтом пользоваться не стал, решил размяться.

Там зашел в свой кабинет заместителя начальника Управления нелегальной разведки, возглавляемого генерал-майором Коротковым. Присел за стол.

Время подходило к обеду, но в столовую полковник идти не собирался. Взял из дома бутерброды и термос с чаем.

Через минуту в дверь постучали.

– Да, – отозвался Шабаров.

В кабинет вошел рослый мужчина в штатском костюме, который не скрывал военной выправки.

– Добрый день, Алексей Петрович.

– Григорий Федорович, добрый день, ждал.

– Извините, задержался, самолету из-за метеоусловий пришлось садиться на военном аэродроме.

– Главное – приземлились.

– Это да.

Мужчина в штатском, представитель КГБ в Венгерской Народной Республике полковник Григонько, присел на стул за столом-приставкой.

– Ну и как тут Москва? – спросил он.

– Москва стоит, что ей будет, а вот как дела в Венгрии? Да, вы у Сахаровского или Короткова были?

– Нет, сразу сюда, к вам. К начальнику еще успею, у секретаря все одно командировочное придется отмечать.

– Понятно. Чаю?

– Можно.

– А может, в столовую пройдем, пообедаем?

– Вы как хотите, я перекусил с летунами. У них хорошая столовая.

– У меня с собой есть что перекусить. Значит, чаю?

– Да.

– Вы не видели, помощник мой на месте?

– На месте.

– Я заходил, не было. Хорошо.

Шабаров снял трубку телефона внутренней связи.

Ему ответили:

– Да, товарищ полковник?

– Валентин, завари чаю на две персоны, да покрепче.

– Сделаю.

Шабаров положил трубку, взглянул на Григонько:

– Ну что, оставим официальность?

– Это ты с чего-то на «вы» меня встретил.

– Ладно, рассказывай, что там в Венгрии?

– А то ты не знаешь!

– Знаю, – усмехнулся Шабаров, – но – только из отчетов и сводок, что поступают от аналитиков. Мне же нужны сведения, так сказать, из первых уст.

– Напряженная обстановка, Алексей. По-моему, мы принижаем масштабы возможных забастовок и беспорядков, по крайней мере в Будапеште.

– Принижаем? – переспросил Шабаров. – Почему ты так считаешь?

– Не далее как вчера, шестнадцатого числа, состоялось сборище студентов Университета в Сегеде. Административном центре медье – области по-нашему – Чонград, что в ста шестидесяти километрах к юго-востоку от Будапешта. Естественно, собрались не все студенты и преподаватели, но значительная их часть. Так вот, эта часть студентов заявила о выходе из «Демократического Союза молодежи» – это у них как наш комсомол – и возродила «Союз студентов венгерских университетов и академий», распущенный сразу после войны правительством республики. А Сегеда – третий по величине город Венгрии, в нем проживает более ста шестидесяти тысяч человек. Университет основан еще в конце прошлого века, точнее в 1872 году, и студенты там более чем активны. Мало того что они поднялись против власти, иначе их действия расценить невозможно, так они еще направили обращение в другие учебные заведения. Насколько мне известно, их поддерживали студенты Университета строительной промышленности, а это уже Будапешт. И там в ближайшее время планируются такие же, а может, и более масштабные сборища, чем в Сегеде.

Валентин принес два стакана черного чая.

Как только он ушел, Шабаров сказал:

– Но массовые выступления студентов по всей стране начались еще в середине сентября. Это привело к тому, что Особый корпус был переведен в повышенную боевую готовность. На военных аэродромах Каунаса и Вильнюса размещен 108-й парашютно-десантный полк 7-й гвардейской десантной дивизии. Самое крупное выступление было в октябре при перезахоронении останков Райка и его товарищей. Но все прошло без эксцессов. И войска, по плану операции «Волна», не пришлось применять. Может быть, и дальше все будет продолжаться в том же духе, пока наши венгерские коллеги и армия с полицией не успокоят ситуацию?

Григонько отпил пару глотков обжигающего напитка:

– Нет, Алексей Петрович, не успокоят.

– Почему?

– Ты не в курсе, как сложившуюся обстановку охарактеризовал наш посол в Венгрии Юрий Андропов?

– В курсе. Андропов считает, что близится решающая схватка за власть и все будет решаться не за столом переговоров, а на улице. Манифестация шестого числа носила явно антиправительственный характер. Все это нам известно, но что смогут студенты, часть трудящихся, интеллигенция и даже армия и полиция против советских войск? Две гвардейские механизированные дивизии Особого корпуса разнесут в клочья любой мятеж.

Григонько кивнул:

– Согласен, в итоге восстание будет подавлено. Вопрос в другом: какой ценой?

– Ну, как говорится, мы за ценой не постоим.

Раздался звонок телефона внутренней связи.

– Извини, Григорий Федорович. – Полковник Шабаров поднял трубку: – Слушаю… Пусть зайдет.

Вошел капитан, положил на стол лист с печатным текстом, козырнул:

– Разрешите идти?

– За получение документа расписаться не надо?

– Такого приказа я не получал.

– Хорошо, иди.

Офицер четко повернулся и вышел из кабинета.

– Что это? – спросил Григонько, указывая на лист. – Если, конечно, не секрет?

– Подожди, Григорий Федорович, это донесение нашего агента в Венгрии.

– Понятно.

Григонько поднял стакан, Шабаров начал внимательно читать документ.

Прочитав, снял очки, посмотрел на представителя КГБ в Венгрии:

– Похоже, Юрий Владимирович прав.

– Плохие новости?

– Как сказать… Агент сообщает об усиленной подготовке диверсионных групп в одном из лагерей в ФРГ, конкретно у деревни Вертау, что возле города Атаванг в Баварии. Групп для переброски в Венгрию. Агент упоминает подразделение «Фаркас», которое недавно инспектировали сотрудники ЦРУ. Группа готовится для провокационных действий во время демонстраций, митингов, для уничтожения советской техники, судя по стрельбам, и для обстрела наших военнослужащих.

Григонько проговорил:

– Такие лагеря есть и в Германии, и в Австрии, есть они и в Чехословакии, но агент акцентирует внимание на лагере Вертау. Хотя там готовят и другие террористические подразделения. Почему?

– Он объясняет это особым значением, которое придается группе. Она – отдельная, состоит из четырех венгерских бывших военнослужащих, воевавших на стороне Гитлера, одной женщины, вдовы повешенного вместе с Райком предателя. Шестой член группы – офицер националистической УПА. Все имеют боевой опыт и отменную выучку. Как правило, такие группы универсальны, они могут устроить провокацию во время демонстраций или митинга против полиции, что в состоянии сделать и другие подразделения. Но могут решать и отдельные задачи по любым направлениям, будь то диверсии на жизненно важных объектах или ликвидация командного состава советской и венгерской армий. Такая группа, Григорий Федорович, может нанести существенный урон силам, противостоящим мятежникам. Да, не ожидал. О лагере Вертау я был оповещен давно, а вот о специальной группе агент Клаус сообщил только сейчас. Это значит, что инспекция раскрыла ее для агента. Следовательно, наши бывшие союзники готовы перебросить «Фаркас» в Венгрию. И там она будет обеспечена всем необходимым, базой в том числе. Тогда выступления студентов примут совершенно иную форму и содержание.

Григонько спросил:

– Что ты намерен делать?

– Доложу генералу Короткову, все же он начальник Управления. Будем думать.

– А есть ли на это время?

Шабаров улыбнулся:

– А мы будем быстро думать!

Улыбнулся и Григонько:

– Тогда другое дело. Ну что, я к Сахаровскому.

– Идем.

Полковники вышли из кабинета. Старшина Валентин Сухарев поднялся с места. Шабаров кивнул ему:

– Убери стаканы, я у Коробова.

– Да, товарищ полковник.

Григонько направился к начальнику ПГУ, Шабаров – к начальнику управления нелегальной разведки.

А в 15:58 в ту же самую приемную зашел майор госбезопасности.

Старшина Сухарев встал по стойке «смирно».

Майор улыбнулся:

– Привет, Валентин, как служба?

– Здравия желаю, товарищ майор. А чего служба? Идет потихоньку.

– Ну да, чего бы ей спешить? Местечко у тебя теплое, я бы с удовольствием с тобой поменялся.

– Вам не положено, Павел Андреевич, вы – майор, командир боевого подразделения.

– Ты прав, мне такого теплого местечка не видать.

– Зато есть все шансы дорасти до генерала. Представляете – генерал-майор государственной безопасности! Звучит-то как! А какие возможности!

– Хорош болтать, Валя. Шабаров у себя?

– Так точно, ожидает вас.

– Доложи, что прибыл.

– А вы пунктуальны: вам назначено на 17:00, а 17:00 будет через десять секунд.

– Докладывай, чтобы не нарушать пунктуальность.

Старшина доложил.

Майор зашел в кабинет:

– Товарищ полковник, майор Семенов по вашему…

Шабаров прервал офицера:

– Оставь официальность, проходи.

Пожав руки, полковник и майор устроились за рабочим столом заместителя начальника Управления: Шабаров на своем месте, Семенов на месте, где недавно сидел полковник Григонько.

– Я весь внимание, – сказал Семенов, доставая ручку и блокнот.

– Ты мне для начала вот что скажи, как у тебя дела с женой?

Майор нахмурился:

– По-моему, моя личная жизнь – это моя личная жизнь.

– Ошибаешься, Павел Андреевич. Ты офицер государственной безопасности, член КПСС, командир спецгруппы, следовательно, должен являть собой образец во всем.

– А если не буду являть, то что? Отправите в войска? Вышвырнете из Комитета с «волчьим» билетом? Посадите?

– Ну, ты это прекрати. Не те сейчас времена.

– У нас так быстро все может измениться…

Полковник прервал майора, повысив голос:

– Отставить, Семенов!

– Так это вы начали.

– Потому что по должности обязан. И что это вы за детский сад развели дома с супругой? Хотят вместе, хотят врозь. Создали семью, будьте любезны беречь ячейку общества. Живите семьей.